Четверо. Монетка на ребре. Здесь рыбы нет!

      Прежде чем все начнется, позвольте задать вам один вопрос? Как вы относитесь к рукопожатию с малознакомыми людьми и тактильному общению? Нормально? Вы уверены, что это тот самый ответ, что не продиктован спешкой и желанием избежать неловкого момента? Представьте себе такую картину: случай вынуждает в знак приветствия протянуть руку малознакомому человеку, но у вас обостренное чувство личного пространства. Как вы поступите? Пожмете в ответ, чтобы не оскорбить равнодушием или напрямую осмелитесь спросить, с какой стати вы должны это делать? А если незнакомец зайдет слишком далеко, похлопав вас по плечу? Вы сразу почувствуете к нему неприязнь или только наедине с собой осудите себя за подобное допущение фамильярности?
      Полно вам, расслабьтесь, неужели я стану задавать вопрос, если он не риторический? К сожалению, стиль повествования сковывает наши возможности. К сожалению, мы не сидим лицом к лицу, что меня, безусловно, печалит. И из-за расстояния нас то и дело будет одолевать чувство скованности в полете мысли. Справедливости ради замечу, что с будущим проводником, который уже дожидается вас в дверях, вы недостаточно хорошо знакомы, но заверяю, что у вас немало общего. И речь не о банальностях, вроде облизанной обертки от йогурта или целиком съеденного яблока. У вас есть нечто большее. Например, вы не располагаете средствами на личного психиатра, а потому вам придется обходиться собственными силами, оказывая посильную психологическую поддержку во время грядущего путешествия. Но чтобы раньше времени не накалять обстановку и не выглядеть голословным, намекая на драматичные моменты, сконцентрируйтесь на том, что вот-вот произойдет.
      Поймите, вы здесь надолго. Не стоит перекрещивать ноги, будто вам потребовалось посетить уборную по непредвиденному зову физиологии. Отделаться от персонального рассказчика в разы сложнее, если вы видели его в лицо или прежде вам приходилось коротать время за его неоднозначными рассказами и печатными зарисовками. Равнодушие, как и интерес, проявляются не сразу. Приходится либо заставлять себя ждать, пока вас переполнит чувство отвращения, либо любопытство, круглое и скользкое, поднимется откуда-то снизу, из бездны пустого желудка и соберется в пульсирующий сгусток, некую опухоль, с которой не справится ни один первоклассный хирург. Озвученные проблемы в предстоящем буквенном хаосе, постепенно перенимающим краски духовного и эгоистичного бунтарства, истоптаны в пыли классиками и мастерами альтернативы на заре двадцатого века, а теперь доступны вам для разжевывания в плотной обертке из жесткой чешуи, с привкусом грез, извращенных мировоззрением проводника. Справедливости ради стоит отметить, что поводырь, вызвавшийся провести вас по континентальному миру, не является выходцем из числа признанных эрудитов и не наделен пониманием всех аспектов писательского ремесла. Получив кроткое согласие, ваш покорный слуга надеется, что вы переступите через порог вместе, спотыкаясь и теряя равновесие, падая и набивая полный рот пыли, а затем, кашляя и отплевываясь, поднимете глаза. Встретитесь ли вы с тем, что уже знаете, но пришли сюда ради напоминания – зависит только от вашей наблюдательности и степени богатства воображения. В течение путешествия вы неоднократно убедитесь, что любое моральное падение жителей континента покажется озорством на пружинистом диване, чьим доказательством будет выступать чопорная логика, объясняющая их асоциальное поведение. Но довольно с нас лирических отступлений с философским подтекстом, потому что в лучшем случае, если ваше путешествие не окажется обоюдным, у вас есть кружка чая или кофе, тарелка печений или бутерброд с сомнительной по качеству колбасой, или там, за поворотом, вас ждет остановка общественного транспорта. Быть может, вы читаете это, спасая себя от скуки, потому как все, что вобрало в себя ваше подручное средство чтения, разгоняет тоску так же неспешно, как по утрам зарождается желание куда-либо идти.
      Странно это – идти туда, где не хочется оказаться. Впрочем, так же странно, как чтение ради «общего представления». Ради галочки. Поверьте, что в этом случае вы впустую тратите свое драгоценное время.
      Итак, вы выдержали первое испытание и не ретировались после нескольких вышеизложенных абзацев. Что ж, хорошо. Слушайте голос вашего напарника. Он будет говорить.
      Встаньте у порога.
      Постарайтесь избавиться от посторонних мыслей.
      Прислушайтесь к своему сердцебиению.
      Закройте глаза и глубоко вдохните.
      Откройте глаза и выдохните.
      Как вы себя чувствуете? Постарайтесь на время перемещения на континент держать эмоции под контролем. А теперь еще раз сделайте глубокий вдох и смело шагните через мерцающий порог. Не волнуйтесь, ваш проводник будет крепко держать вас за руку, потому что не так давно вы договорились друг друга не отпускать. Не факт, что вы держитесь друг за друга только по причине отсутствия добротной кедровой трости, ибо все действующие лица, попавшие в поле зрения, никогда не почувствуют вашего присутствия. Так что настоятельно советую держать при себе сомнения существования «четвертой стены». Сомневаюсь, что вы получите внятные ответы на эти вопросы от вашего сумасшедшего путеводителя, так как в этом вопросе он предпочитает оставаться дилетантом.
      Знакомые картины мелькают перед глазами. Вы видели их сотни раз, представляя, насколько идеальными они рисуются вашим живым воображением. Континент. Полдень. Солнце, море, ласковые пляжи. Нагромождения гор, соперничающие от сезона к сезону рельефом снежных шапок. Неугомонный, вечно дующий навстречу ветер, снующий по улицам застроенных городов. Реки, леса и бескрайние болота. Контрасты флоры и фауны. Аллеи гордых кленов и ряды ухоженных кустов. Петляющие дороги и придорожные трактиры. Пышная процессия зажиточного купца и скрипучая коляска трудолюбивого фермера. Сколько раз вы это видели и сколько раз еще увидите, открыв для себя увлекательное приключения во времена замков и благородных рыцарей? Подумаешь, античное средневековье с его незыблемыми правилами и устоями… Например, там, на холме высится дом, обнесенный ветхим частоколом. Из домика на дереве торчат две курносые головы с копной рыжих, как пламя, волос. Их лица светятся от счастья – они так долго хотели стать выше земли, что не дождались разрешения отца на возведение их грандиозного убежища. Но вот незадача, ваш путеводитель не дает сполна порадоваться в душе за детишек, подхватывает под локоть и силой поворачивает вас спиной к небесному домику. Он тычет пальцем в сторону одной из повозок; его глаза вращаются в глазницах, как два яблока, плавающих в тазике с водой. Вы смотрите на суматошного рассказчика и видите, что он, несмотря на свои дерганые движения, выглядит искренне удивленным. В повозку запряжен дракон, на телеге восседает человек преклонных лет с густой, как спутанная пряжа, бородой. Вы пытаетесь быстро понять, как изобразить на вашем лице нечто, что не расстроит вас и не побеспокоит спутника, но ваш преданный слуга фамильярно хлопает вас по плечу, призывая перевести взгляд на небо. Вы неуверенно всматриваетесь в обрывки облаков, потеряв всякую надежду на последовательность рассказа, и видите силуэт парящего дракона, чья чешуя переливается в солнечных лучах оттенками коричневого. Крылатое существо парит низко, и вам не составляет особого труда заметить у него на спине нечто, напоминающее походный рюкзак.
      – Почта, – лапидарно поясняет спутник. – На континенте чаще всего письма и послания доставляют драконы.
      Вы растерянно киваете, утирая рукавом лоб, покрывшийся солеными капельками. Жар полудня добрался и до вас. Ну и пекло! Вы без чувства такта жалуетесь своему рассказчику, что он выбрал для путешествия не самый подходящий день. А он в свою защиту бормочет, что вы заостряете внимание на незначительных мелочах, а затем машет свободной рукой небесному летуну. Вы с трудом понимаете, что происходит, но вас мучит стереотипный для подобных миров вопрос – как так вышло, что люди живут бок обок с жуткими существами? Почему ему пришло в голову сплотить две противоречивые расы? Вы хотите поспешно списать на запоздалое желание сказителя выделиться из толпы, но затем вас посещает мысль, что его мир не претендует на уникальность или проигрывает авансом по части воплощения задумки. Вы с трудом делаете вдох, от стоячего зноя у вас липнет рубашка к спине. Вы просите спутника укрыться где-нибудь в тени, под сенью дерева, а еще лучше в прохладном помещении дома, и он, недолго колеблясь, идет вам навстречу.
      – Нам как раз туда и нужно, к озеру, – говорит он. – Первая остановка «завязка». О, как раз у меня шнурок развязался.
      Вы пожимаете плечами, но не препятствуете энтузиазму персонального гида. Вносить правки в маршрут остается целиком и полностью за ним, а вы надеетесь, что он не вовлечет вас в неприятности.
      Наконец-то, блаженная лужица тени! Вы так рады прохладному укрытию, что усаживаетесь на торчащий из земли корень, позабыв, что можете испачкаться. Рассказчик удовлетворенно кивает, когда обнаруживает на вашем лице гримасу облегчения.
      – Только недолго, – просит он, вглядываясь в заросли синей жимолости. – Иначе мы пропустим нечто особенное.
      Вы отвечаете утвердительно, а в голове мелькает незатейливый образ парящего дракона, которому рассказчик дружелюбно помахал вслед. Еще бы, он тут как у себя дома, все ему знакомы, с каждым он вел беседу и, быть может, сидел у ночного костра за чашкой чая. Никакой жизни на это не хватит, думаете вы. Наверно, рассказчик идет на временные жертвы, чтобы успеть побывать среди просторов континента. На мгновение вы задумываетесь, не остались ли у вас неотложные дела, целесообразность выполнения которых трудно переоценить? Правильно вы поступаете, разгуливая по незнакомым тропинкам, когда всегда есть способ приятно провести досуг? Ваши мысли перебивает рука верного экскурсовода, словно невзначай сжавшая вашу ладонь до неприятного хруста пальцев. Вы вздрагиваете от боли и с укоризной шипите на спутника. А он, неугомонный, легким движением поднимает вас с пятой точки и тянет за собой, поближе к водоему.
      – Нам пора! – торопит он. – Скорее, сюда! – Он энергично рвется вперед, не отпуская вашу руку. – Потом пожалуешься на то, как тебя запирают в рамки предписанного поведения.
      Вы выходите на скромный по масштабам причал и наблюдаете странную картину. Вы, разумеется, подготавливали себя, что на континенте придется неоднократно наблюдать драконов, но чтобы вот так сразу, в непосредственной близости, в нескольких шагах... Первый вопрос, который пробивает себе путь из вашего нутра, пресекается догадливым рассказчиком.
      – Ее зовут Пикро, – поясняет он, – и она до отвала набила брюхо рыбой, которую ей не пришлось ловить. Фортуна ей нынче улыбнулась.
      Вы строите из себя следопыта, засыпая спутника вопросами. Как так? Она ее украла? Или в этом мире рыба выбрасывается на берег сразу, как только видит приближение дракона? Или это прерогатива писателя, выставляющего себя душевнобольным? Спутник хмурится в ответ на ваш неразборный поток всяких «зачем» и «почему», а потом говорит, что своими поспешными догадками вы портите себе времяпрепровождение, и в вежливой форме просит держать рот закрытым. Вам ничего не остается, как детально изучить крылатое создание, принявшееся по-кошачьи  облизывать свои лапы.
      Пикро являет собой западного дракона ультрамаринового цвета с разрозненными по телу фиалковыми пятнами, с вытянутой по-собачьи головой, увенчанной парой рог на затылке, чуть-чуть вздернутыми вверх. Ее кожистые крылья бросаются в глаза наличием всего одного пальца. Их строение почему-то напоминает вам крылья дельтаплана. Хвост усыпан черными шипами. От шеи до самого хвоста Пикро защищают твердые треугольные пластины. В общем, типичный дракон западных территорий, которых вы привыкли пролистывать каждый день в социальных сетях, не заостряя внимания. Но Пикро наделена удивительными женственными чертами лица, угловатыми скулами и живыми глазами со сбившимися к уголкам ресницами. Опять же, вы и это видели в бескрайних просторах интернета, но наблюдать в живую… Каждая мускула ее лица подвижна, сжимается, ослабевает. За то ничтожное время, что вы смотрели на это существо, ее скулы втягивались, надбровья надвигались на глаза, ноздри вздрагивали, а рот растягивался от самозабвенной улыбки, причина возникновения которой была известна только ей. Вы моргаете, словно перед вами иллюзия, хрупкий сон, плод вашего изменчивого воображения, но Пикро никуда не исчезает. Чувствуя сухость во рту, вы хотите что-то спросить у путеводителя, но сталкиваетесь с ним взглядом раньше, чем успеваете к этому подготовиться. Оказывается, все это время он пристально смотрел на вас. Вы нетвердо говорите ему, что это странно – оженствлять драконов.
      – А разве не странно – брать ипотеку на двадцать лет и думать, что вступил во взрослую жизнь? – язвит он. – А искать сочувствие со стороны, чтобы оправдать свое бездействие? А жалеть об упущенной возможности, на которую не хватило храбрости?
      Вы стоите напротив и молчите. Не знаете, что ответить. Что на него нашло?
      Легкие волны покачивают кувшинки, а где-то в прибрежных зарослях поют птицы. Пикро лежит на низком причале, свесив лапу к воде, и едва не мурлычет от сытного обеда. Перед ней валяется несколько рыбьих голов с раскрытыми ртами. За ее спиной, у берега, привязана старая залатанная лодка с одним веслом.
      – Судя по довольному виду, – встревает спутник в ваши размышления, –  Пикро не волнуют последствия. Съеденную рыбу она считает заслуженной, так как свой поступок расценивает, как нечто естественное, неподсудное. В самом деле, почему она должна отказываться от случая взять то, лежит под носом?
      Это неправильно, думаете вы. Взять то, что ей не принадлежит, это воровство, как для человека, так и для дракона. Вы вздыхаете, продолжая наблюдать за зазнавшейся самкой.
      Беззаботное одиночество Пикро прерывает человек, появившийся с узлом спутанной сети. Он твердо шагает к чешуйчатой воровке. Лицо рыбака перекошено от гнева. Он сопит так громко, что вы невольно чувствуете себя соучастником. Прямо-таки ощущаете вкус сырой рыбы у себя во рту. Вы начинаете немного волноваться и машинально делаете шаг назад.
      – Ты что наделала, а? – с упреками набрасывается рыбак на Пикро. – Я предупреждал тебя, что будет, если снова ты притащишь сюда свой мерзкий хвост!
      Пикро ковыряется когтем в зубах. Она спокойна, как удав, проглотивший антилопу.
      – Ты пришел сюда дерзить? – Она постукивает охвостьем по пристани. – Я предупреждала, что будет с твоими сетями, если ты поставишь их еще раз на моем любимом озере. Ты снова и снова повторяешь одну и ту же ошибку, за которую приходится платить.
      Рыбак стоит напротив наглой летуньи, прижав к груди клубок испорченных сетей. Нижняя мясистая губа, потрескавшаяся на уголках, прижимает верхнюю, выпученные глаза смотрят в одну точку, будто сквозь Пикро, подтяжки стягивают рубаху на плечах, которая засалена так, словно не стиралась несколько поколений.
      – Я буду жаловаться Мирдалу! – скрипит он зубами и швыряет перед Пикро клубок снастей.– Тебя посадят на цепь, коварная ты сука! Будешь стонать на привязи, пока не подохнешь в темнице от голода! Я не намерен каждую неделю покупать сети, чтобы кормить какую-то чешуйчатую тварь! Я, я... – Он судорожно подбирает слова. – Я… лично разделаюсь с тобой! Ты слышишь меня? Я сам проткну твое черное сердце!
      Пикро начинает смеяться, но вам не хочется засмеяться за компанию. Рыбак, конечно, не лыком шит, раз не боится препираться с драконом, да еще в таких выражениях. Вы смотрите на рассказчика, ожидая его солидарности. Он, что странно, разделяет вашу тревогу. Спутник серьезен, как палач, в руке которого веревка, приводящая в действие гильотину.
      Перестав хохотать, Пикро изображает зевок. Она потягивается, ее хвост, усыпанный шипами, грозно выгибается в дугу.
      – Старик, – сонливо спрашивает она, – тебе сколько сезонов?
      Рыбака передергивает от злости от вложенного в ее тон безразличия.
      – Какое это, мать твою, имеет значение?!
      – Огромное, – замечает Пикро. – Столько сезонов прошло, а ты так ничему и не научился. Не научился держать язык за зубами. Не научился ценить жизнь, пока она у тебя есть. – Она привстает, хищно щурясь. – Не пора ли тебе на покой?
      – На покой? – старик пошатывается в нерешительности, но, опомнившись, наседает на свой низкий голос. – Ты кем себя возомнила, а?! Пытаешься меня запугать?!
      – Я пытаюсь предупредить, – говорит Пикро, – а ты не хочешь прислушаться. Тебе нравится балансировать на краю пропасти ради денег. Один шаг и… – Из ее ноздрей сочится едкий дымок. – Хочешь, я тебе помогу?
      – Ничего ты мне не сделаешь, чокнутая ящерица! – рыбак подается вперед. Все это время на его поясе висел охотничий нож, к ручке которого он только сейчас прикасается указательным пальцем. – Если хотя бы один волосок упадет с моей головы…
      – Не упадет, – резко перебивает его Пикро. – Не успеет упасть.
      – Что ты такое несешь?! Я…
      Старик обрывается на полуслове. Потеряв равновесие, он падает на спину, хватаясь за свою шею. Из его глотки вырывается беспомощное бульканье. Кровь, пузырясь, как кипящее масло, хлещет изо рта, брызжет вверх. Все происходит так быстро, что принимается бездумно отбиваться руками, когда это уже бесполезно. С каждым движением силы покидают его. Рыбак не может вырваться из хватки Пикро, сомкнувшей челюсти на его глотке. Он так и не успел взяться за нож.
      Он уже мертв, остается несколько мгновений, прежде чем его серые глаза застынут в глазницах, станут стеклянными, чуть более влажными, зрачки уменьшатся до крошечных горошин. Пикро ждет, не отпускает, пока предсмертная агония не закончится. И вот, локти рыбака безжизненно сваливаются вдоль тела. Грудь поднимается и опускается в последний раз. Все кончено.
      Пикро отступает назад, вся в крови от головы до основания хвоста. Она смотрит на обездвиженное тело, ничуть не теряя самообладания.
      – Не благодари, – язвительно произносит она, облизывая нос. – Ошибки рано или поздно становятся последними.
      Она замечает на поясе странный вельветовый мешочек, прежде скрытый уголком торчащей рубахи. Недолго думая, она срывает его легким движением острого когтя и подносит ближе к глазам. Находка предательски звякает содержимым.
      – Как предсказуемо, – усмехается Пикро. – Наемник, маскирующийся под рыбака. Или рыбак, маскирующийся под наемника?
      Она бросает мешочек на землю, и из него выскакивает монета с чеканкой сжатого кулака. Пикро проводит языком по верхней губе и улыбается.
      – Когда-нибудь Людские Земли позволят себе нанять достойного мне соперника. А пока что лучше пусть раздают деньги бедным, чтобы те, купив выпивку, отнесли их богатым. 
      После чего она неторопливо разворачивается и, оттолкнувшись от земли, взмывает в небо.
      Неожиданно, вы вскрикиваете – рассказчик ущипнул вас за руку. Постойте, вы напуганы? Бросьте, дышите глубже. Вы не пострадали, верно?
      Вы, пытаясь прийти в себя от жуткого зрелища, смотрите вслед Пикро. Она исчезает за кронами деревьев.
      Наконец-то, у вас нет вопросов. На данный момент.
      Вы виснете у спутника на плече. Ему тяжело, но он молчит.