Почему я не ем уху?

Я себя гурманом не считаю, очень неприхотлив к еде, неравнодушен к спиртному, а вот к ухе, хотя после того злополучного случая прошло больше двадцати лет, питаю стойкое отвращение, не выношу, как говорится, на дух.
А дело было так. Весной где -то в начале восьмидесятых вызывает к себе в вагончик нашу бригаду из семи человек начальник отряда Пантюшин и ставит такую задачу:
- Надо срочно приготовить площадку для вертолета, - говорит он тоном, не терпящем возражения, - Я думаю, что за три - четыре дня вы управитесь с объемом работ. Получите рацию на складе, аккумулятор снимите с трактора, который стоит возле бурового станка, который перетащили зимой. Так что, как говорится, до связи.
Мы стояли ошарашенные. Приближались первомайские праздники, хотелось от души погулять, а тут начальник предлагал лететь в медвежий угол и обустраивать чертову площадку для буровиков. Было от чего растеряться.
- Может все -таки после праздников полетим? - подал самый старший из нас по возрасту наш бригадир Иваныч.
- Какое после праздников,- взорвался Пантюшин. - У меня телефонограмма из главка. Чтобы через неделю вертолетная площадка была готова. Мы приуныли. Рушились, как мартовский лед, все самые радужные планы, которыми всегда полна голова любого истинного северянина, так как почему -то эти бескрайние просторы всегда рождают самые смелые фантазии.
Вертолет за нами прилетел без опозданий. Почему - то мы в него садились без обычных шуток - прибауток, прихватили на всякий случай пару ружьишек и три сетешки, так как вот - вот должно было начаться половодье и нам захотелось похлебать свежей ужицы. Летел с нами татарин из Тобольска Равиль, которого нам дали в качестве повара. Были с нами пилы и топоры, которые мы сложили в грузовой отсек. Была нам дана и рация, которую я лично получал на складе. Кладовщик еще очень удивился, что я не беру питание к ней.
- На точке стоит трактор, - объяснил я кладовщику. - Его аккумулятор нам будет служить источником питания. Зачем нам с собой лишний груз с собой таскать.
Лучше бы я не говорил этих слов, так как вертолетчики, как обычно, куда -то торопились и выбросили нас, как десантников, на лед старицы недалеко от буровой и тотчас улетели .А мы остались и почти полдня перетаскивали свои вещи в холодный вагончик, в котором на наше счастье, стояла железная печка. Равиль, надо отдать ему должное, тотчас же ее затопил и поставил чайник. Управившись с вещами, я полез в трактор за аккумулятором, чтобы сообщить Пантюшину, что мы добрались до места. Хорошо, что я не стал доставать аккумулятор из ячейки, а решил проверить его работу на месте: включил лампочки освещения в кабине. Лампочки не горели. Не одна из четырех. Тогда я стал дергать клеммы, надеясь, что мои результаты не пропадут даром. Эффект был тот же самый. Тогда я нашел кусок провода - была не была - замкнул между собой клеммы и не услышал сухого потрескивания разрядов. Я похолодел. Аккумулятор был абсолютно мертвым, бесполезным абонитовым ящиком со свинцовыми пластинами.
На Севере связь - это жизнь! Без связи дело труба.
- Что приуныл, Игорек? - спросил меня закадычный друг Володя. - Некуда от нас майские праздники не денутся, погуляем от рубля и выше.
-Аккумулятор у трактора сдох, - сказал я Володе, - Теперь будем надеяться, что все - таки нас вовремя отсюда заберут.
Весть о том, что мы остались без связи, молниеносно облетела нашу небольшую бригаду.
- Я пару раз чуть не замерз в тайге, - стал философствовать Иваныч. - Но связь у нас была, прилетевший вертолет вызволил нас из ледяного плена. Эх, молодо - зелено! - сокрушенно произнес он.
Когда - то в детстве моей любимой книжкой было повествование о Робинзоне, я даже мечтал пожить один на необитаемом острове и неожиданно для себя оказавшись в подобной ситуации, я вдруг понял, что человек без благ цивилизации просто пропадет, так как бананы на соснах не растут.
Валить деревья мы начали на следующий день, разожгли огромный костер, в котором жгли сучья. Мужики еще с вечера поставили сети и в обед мы уже хлебали уху из щук.
- Будем когда-нибудь свои приключения вспоминать со смехом, - ораторствовал Иваныч. - Побывали на таежном острове.
Весело нам было первые три дня. На четвертый день мы все превратились в слух, надеясь услышать характерный шум винтов, но видели только караваны пролетающей казарки и слышали крики гусей.
На седьмой день мы поняли, что за предпраздничными хлопотами об нас просто элементарно забыли и пока народ не нагуляется, об нас никто не вспомнит.
- Что будем делать? - утром спрашивал нас Иваныч. - Продукты питания на исходе. Переходим на подножный корм.
- У меня сегодня на первое уха, - произнес словоохотливый Равиль, - и на второе уха, и на третье то же самое.
Если рыбалка здесь удавалась, то с охотой дела обстояли неважнецки: гуси и крупные утки предпочитали держаться на большой воде далеко от берега и не подпускали к себе на ружейный выстрел. Приходилось довольствоваться мелкими чирками и небольшими куликами, которыми своими размерами напоминали воробьев.
Я могу еще долго рассказывать о трехнедельной робинзонаде, во время которой мы обшарили буровой станок как опытные сыщики Скотланд - Ярда в поисках съестного, нашли заплесневелые объедки и тут же их съели.
На Равиля с его осточертевшей ухой я не мог смотреть.
Когда в конце третьей недели за нами прилетел вертолет, то нас от слабости уже покачивало как моряков во время качки.
-Наверное, порыбачили на славу? - спросил у нас знакомый вертолетчик, принимая на борт мешок с сетями. - Только что-то я рыбу не вижу.
Ответом ему было наше дружное молчание. Нам скорее хотелось попасть домой!


На снимке: Игорь Туриков и Юрий Молчанов.Поселок Новоаганск, 1987 г.