Звезды и ведьмы. Глава 72

               
        ГЛАВА  72.
  Как я не прятался, меня все равно нашла  женщина, что накладывала мне грим:

– Александр Гросс, – сказала она, подойдя сзади, – простите, не помню, как  вас  зовут. Я пришла   сказать, что у нас получилась накладка.  Поэтому свои  вещи, а именно:   куртку, свитер, и брюки,  вы сможете получить только   завтра. Постарайтесь за  сутки   не испортить немецкую форму, иначе  вам  придется оплатить ее стоимость!
 
– Да вы что! Почему завтра? –  спросил я, растерянно глядя  на женщину.

– Потому что съемочный процесс  затянулся. Наш  костюмер, пока ждал,  сильно  замерз. А он у нас, мужчина слабенький.  Почувствовал себя плохо, и ушел  греться.  Теперь   искать,  кому какие вещи принадлежат, некому.  Да и,  незачем! Вечером   вам  опять   играть, в  сцене  на «вокзале».  А  ночью участвовать в сьемках «бала немецких офицеров». Есть ли смысл,  переодеваться?  Зря  только время  потратите!

–  Какой еще вокзал? Какой  бал? – возмутился я, – ничего об этом не знаю! Я вообще попал на съемочную площадку  случайно, работаю  совсем в другой сфере!
 
– А перед тем  как подписать договор, вы его внимательно   читали? – с ехидной ноткой  поинтересовалась  женщина, – в нем  речь шла о трех эпизодах с вашим участием!

– Да когда  было   читать, меня на  площадку  вели с такой скоростью, что пришлось  пуговицы  шинели застегивать на ходу! А   теперь выясняется, что вы  обманули меня! Под смешным  предлогом  не отдаете  мою  одежду, и  принуждаете    играть в еще  двух эпизодах. Шантажируете тем, что  я могу стать   вашим  денежным должником.  Ну, правда, бред какой-то! И зачем я с вами связался? Будто мне своих проблем не хватает! –  возмутился я.

– Не расстраивайтесь, товарищ,  это массовке  мало  платят! А за такое  талантливое  перевоплощение  в   офицера и мистика Александра Гросса, вам положен приличный  гонорар.  Его хватит, в случае чего,  оплатить немецкую форму. Но  это все  мелочи  по сравнению с тем,  что вас ожидает известность.  Да за такую роль, как у вас,   артисты  перегрызают   горло  коллегам по цеху! А вы получили  ее,   можно  сказать,  на блюдечке  с золотой  каемочкой. Так что, радуйтесь удаче, а  не устраивайте  здесь  цирк с попреками!  – горячо  произнесла   гример,  отчаянно моргая от дыма собственной папиросы, загнутой в стиле  «а-ля комиссар».

        Женщина  меня рассмешила, и к тому же с  таким пиететом говорила о моем таланте, что я  смягчился:

– Хорошо,  возможно,  я  приму    участие  в  других эпизодах. Однако до вечера еще  далеко.  А пока,  что вы мне  предлагаете?  Ходить  по поселку   «немцем»?  Но так  выделятся, я  терпеть не могу!

–         Да ладно вам! Сегодня в  вашу сторону  никто даже   не посмотрит!  Тут   все  стали  артистами  кино, и  ходят  не в своей одежде! Настоящий паноптикум, сами увидите! –  с  располагающей улыбкой возразила женщина. Она  лихо затушила  папиросу  о каблук,  по-свойски похлопала меня по плечу, и, сказав: «какой  же  ты  в  форме   душка!»,  ушла.

              Она явно  не учла, что немецкая форма с погонами капитана и  знаками  СС   стоит гораздо  дороже, чем весь  мой  современный гардероб.  Я  могу подарить  свои вещи  киногруппе, а форму оставить на память.  В   служебной  машине  есть   «арктические» комбинезоны, позволяющие работать на вышках в любую погоду. Буду мерзнуть, одену.

                Что же касается  участия  в вечерних съемках, то  это  зависело не от моего желания, а  от Насти. Мы можем сейчас,  так и не встретиться.  Разумеется,  она сама назначила мне  свидание,  но  ведь  прежде    ее загруженность часто мешала нам.  И  теперь могло  случиться  также.  Тогда, чтобы увидеть ее,  я  обязательно приду на сьемку.  По сценарию,  у Насти  вечером будет  роль.

  Я  посмотрел туда, где, как я думал,  всё  еще стоят   режиссер и артисты. Но никого не увидел. Я  предположил,  что  они   ушли   в   дальнюю  палатку,  от  которой  стелился  характерный дым, и пахло шашлыками. К сожалению, я не мог присоединиться к их  трапезе:  рабочие собирали  кинематографическое оборудование. Повсюду лежали  сматываемые на катушки  провода, и охрана внимательно следила, чтобы посторонние не ходили  по ним.
 
            Я   решил  уйти в  тепло торгового центра.  Ведь кроме как через  него,  другого пути  отсюда   не  было.  Бульдозер   насыпал по  краям  автостоянки высокие сугробы,  от чего пешеходы лишились  возможности обойти здание.

              Когда  Настя пойдет  в общежитие,  у меня  будет  возможность (стоя поодаль, в толпе  покупателей торгового центра),  смотреть на нее.  Разумеется, это уже   походило на одержимость.  Но  мне хотелось  видеть Настю,  каждая   секунда без нее  казалась   пыткой.

             Кроме того, я хотел  переговорить  с Олегом.   А  для этого  торговый центр подходил   лучше всего. Я  не желал   беседовать  с ним    в нашей комнате, где   Чибис  мог легко «прочитать» меня,  и  не пустить к Насте.  К примеру,    позвонить к сестрам и устроить  длинное семейное совещание «ни о чём», но  с моим обязательным присутствием.
    
              А чтобы этого не произошло,  мне  следовало    «отловить» Чибиса  возле аптеки, куда   он   собирался  зайти  за оставшимся в ампуле  лекарством.  Тогда  наш разговор  состоится    «на  бегу».   Олег  будет  рассеян, и занят своими  мыслями.

               Я  беспокоился  о работе.  В молодости,  соперничая  за Настино внимание, мы  отделяли   любовный  интерес от жизненной необходимости.  Поэтому у меня была надежда, что мы и теперь   договоримся. Пусть и «скрипя зубами», но  создадим   видимость производственной деятельности, чтобы избежать  нареканий от начальства.

            О возвращении   в Москву я  уже   не помышлял.  Но не потому, что перестал желать добра  Татьяне. Я  хорошо понимал, что    Олег никуда не поедет. Он  будет  хвататься за любую возможность,  которая позволит ему  неотступно «виться»    возле Насти.

          Я же   был согласен  продолжить отношения  в  Москве, в более подходящей обстановке.  Ведь в прошлом   я уступил Олегу,  ушёл  в «тень»,  и только выиграл от этого.  Настя предпочла меня.
 
             Неожиданно  я почувствовал укол ревности.  Перед  моим  внутренним взором  появилась картина, как  Олег в палатке обхаживает  Настю.  С пошлой улыбкой уговаривает  ее скушать «еще  один кусочек» жареного мяса,  и наливает шампанского.
 
            Я сгорбился, и, чувствуя   себя несчастным,   пошел  к торговому центру, громко   ругая  боковой ветер. Он пронизывал шинель насквозь, и так  трепал   фуражку,  что мне приходилось придерживать  ее рукой.