Эмпирицки

                Любимой и лучшей Лесе               
     - Чего Жоди Гарланд - то ? - уточнял нюансы творимого ахуя таежный насельник Шляфман, поспевая за бойко шагающим средь чорных осин Худойбердыевым, успевающим и мыслить, помимо наблюдения за нижлежащей почвой по вопросу змеев, мин, а также вполне вероятных в условиях экономической стабильности голых баб, самозарождающихся шишками или фитюльками, тут Худойбердыев не был совершенно уверен : вроде бы, экс - премьер требовал винтить всех в масках и паковать на уголовный срок, но с другой стороны, без масок - тоже. - Почему не Жоди Фостер - то ?
     Худойбердыев неожиданно резко встал и, исказившись маловидимыми за лицевым волосяным покровом фронтальными мышцами анфаса, прислушался к темнеющему посередине высокого - превысокого дуба, у коего он и встал вкопанно, дуплу.
     - Чего там ? - выдохнул тут же павший в мерах безопасности в шуршливый подлесок Шляфман, нащупывая на спине свежепоявившийся фурункул размышлений. Он включил утром зимовническую рацию, хорошо помня наставления Шлегеля Чилингарова, куда - то уехавшего за недосугом, раз в сто лет включать прибор и лишь потом ложить. Из картонного вместилища голосов разных послышался упитанный баритонец выжившего Лещенки, представленный конферансье с обликом ( умозрительным, по радио картинок не кажут ) Брунова как новый Костин, Шляфман еще подумал о Сечине, но было поздно. Ровно восемь утра. А в восемь утра в начале мая в тайге - это всем известно. Смешно и говорить. Поэтому Шляфман запел.
    - Горит и кружится планета ...
    - Нарушение очередности реплик, - осознал Шляфман, поднимая из листвы голову, - я должен был вопросить традиционалистски о змеях, минах, бабах голых, на крайняк : про вирусы.
    - На хрен вирусы, - откликнулся Худойбердыев, подходя к деревянному - из целлюлозы - телу дуба. - Ты знаешь, Шляфман, что от диско - малярии вымерло за год полтора мильона человек ? Только их никто не считает, всем насрать, сколько там и от чего конкретно гибнет косоглазых, южнолатиносов или нигеров. Им бы Собянина с Путлером и Меркель, - вздохнул Худойбердыев, толкая лбом дуб, - они бы навели порядок. Все промтоварные бы прикрыли джунглями, диско - малярии, известно, проживают бактериями именно там, отмирая на пороге продмага. Всех врачей в отпуска изгнать, - визжал Худойбердыев, наглядно принося дань уважения геноциду русскоязычных руссиян, узнающих из телевизора о невероятном мужестве президента, о креативной способности озябших рассудком якут перемещаться туда отсюда, а также концерт Ваенги, что при отмене дат в пользу дальнейших чисел неустановленного пока еще месяца прогремит и, как думает Брунов, доставит.
     - Жаль, Шляфман, - неспешно токовал Худойбердыев, обходя округлость цилиндрической формы дерева по солнцу, - что ты евреюга, как Потупчик, например. Тупые вы, гниды. Ей прямо сказано, что блондинистая и тощая - не просто Ева Саншайн, но еще и Ханна Ханейпут, а это уже пчелы. Правильные.
    - Можно ее теперь именовать единственной, не глядя на тупость и оптимизм, правильной пчелой, - решил вслух Шляфман и осклабился.
    А я как автор справедливый, хотя и стебанутый, скажу так : хорошо все же, когда эмпирицки выясняется нужность одного аккаунта, на злобу остальным и циничность другим.