Первый космонавт

Учебный МИГ, натужно гудя реактивными турбинами, пытался выйти из пике. Но машине не хватило буквально пары метров запаса высоты, чтобы стабилизировать положение. Страшной силы удар сотряс хвойный лес, и на поверхности образовался дымящийся кратер, усеянный металлическими обломками. Такой мы помним гибель первого космонавта планеты Земля. И в нашей памяти он остался светлым и молодым символом эпохи. Вселенная, в свою очередь, не смогла оставить без внимания такое событие. Неизвестные силы запустили в действие механизм мультиверсности, и за несколько секунд до катастрофы копия нашего мира отделилась в самостоятельную версию: в месте потенциального крушения образовались восходящие потоки воздуха, которые помогли МИГу выйти из пике.


На взлётно-посадочной полосе самолёт встречала целая толпа. Как только Георгий Гаранин спустился по трапу, седовласый генерал крепко взял его за плечи и сказал:


- Всё, Жора, отлетался. Говорили же тебе: не лихачь, машина не отлажена. Сегодня медкомиссия представит отвод... Жора, успокойся, ты уже герой. Каждый житель планеты тебя знает, а ты ведёшь себя как мальчишка.


Конечно, это литературное переложение речи генерала — она была намного длиннее и эмоциональнее за счёт ускоспециализированных ругательных оборотов. Но факт остаётся фактом, и после того инцидента Георгий Гаранин больше ни разу не садился за штурвал самолёта. Он стал, точнее, продолжил быть прижизненным памятником самому себе. Ещё пару лет он был на виду, потом внимание общественности переключилось на другого космонавта, совершившего первый выход в открытый космос. А ещё через некоторое время люди, увидев, что космические аппараты только и делают, что болтаются на орбите, охладели к этой некогда романтической тематике.


Георгий был только рад отсутствию всеобщего внимания. Здоровье было подорвано многочисленными официальными застольями и запоями, тело обрюзгло, мысли и речь потеряли ясность. Благо, государственной пенсии с надбавками хватало на безбедное существование. Стареющий символ эпохи целыми днями просиживал с удочкой на пруду, по вечерам листая книги по астрономии и подолгу разглядывая разноцветные изображения других планет.


Страна тем временем рушилась и возрождалась из руин. Социализм болезненно сменялся капитализмом. Очередной сильный лидер, надолго возглавивший государство, выделил негласную квоту в думе для символов прошлого. Молодые люди в стильных костюмах приехали к Гаранину и радостно сообщили, что тот избран девяностопятипроцентным большинством в партию "Великое Единство". Георгий сначала распереживался, потому что совсем не хотел возвращаться в московский хаос, но на деле всё оказалось несложно. Несколько раз в год его забирала машина и отвозила в думское здание. Гаранина сажали за тумбу с тремя кнопками и подробнейшим образом инструктировали, какую и когда нажимать. Георгию даже нравились эти вылазки. Депутатский гул во время заседаний напоминал ему былые времена, когда молодой лётчик состоял в другой партии и был полон веры и надежд.


Спустя три года политической деятельности президент вручил ему государственный орден за заслуги. Во время церемонии также был анонсирован выход фильма про первый полёт в космос. Режиссёром назначили молодого и прогрессивного Олега Латунева. Министр культуры торжественно заявил, что основой современной России является полная свобода творчества и это должно отразиться в новом фильме.


Через восемь месяцев Гаранина пригласили на премьеру в Кремль. Его посадили рядом с президентом. Свет в зале погас. На экране под симфоническую музыку в космическом танце закружились звёзды, сложившись в название фильма "Первонах" и надпись "Основано на реальных событиях".
Сюжет начинался на лесной поляне, где стоял бровастый генсек с охотничьим ружьём наготове. Шелестела листва, выли и рычали животные. Генсек выстрелил. Послышался человеческий стон.


Один из генералов отделился от свиты и тихо сказал:


- Илья Владимирович, пожалуйста, аккуратнее. Лейтенант Петров только вчера из госпиталя выписался.


- Знаю я, знаю... Простите уж меня, старика. Забываю постоянно, что это актёры нашего военного театра. Эх, какой талант, какие молодцы! Надо будет Петрова расцеловать.


На поляну выехал чёрный воронок, и из него вытолкали грузного человека в кожаном плаще.


Генсек отдал генералу ружьё и обратился к приехавшему:


- Здравствуй, Серёжа. Как дела с ракетой твоей? В космос скоро полетим?


- Заводы для изготовления топлива строятся, производство корпусов ракет наладили, отряд космонавтов готовим. Через три года, по плану, к запуску будем готовы.


- Долго, Серёжа, долго. Американцы обгонят. Пока мы от немцев чертежи вывозили и расшифровывали, они лучших учёных и заводы себе забрали, хитрецы такие. А ракету ежели первые запустят, то непонятно что насуют туда и хрен знает, где потом она упадёт. По японцам когда с самолёта жахнули бомбами, два города с землёй сравняли. Узкоглазые до сих пор на островках своих сидят и не вякают.


- Так что же делать-то, Илья Владимирович? — спросил погрустневший главный конструктор.


Генсек поманил пальцем одного генерала из свиты. Тот молча достал и распечатал секретный конверт.


- Пока вы у себя, Серёжа, карандашами бумагу мараете, мы с товарищами посидели в бане, подумали и план запуска разработали. Почитай, ознакомься, запомни. Запуск через четыре месяца.


Камера выхватила лицо конструктора, изучавшего бумаги. Глаза его лихорадочно бегали по строчкам, на лице выступил пот, губы дёргались и бормотали:


- Невозможно... Не бывает... Самоубийство...


- Всё возможно, и всё бывает, Серёжа. Цель одна у нас — чтобы советский человек из космоса передал американцам: "Эй, говнюки, хрена вам лысого от бровастого". Они уж точно запаникуют и долго соваться к нам не посмеют. Кандидата выбрали мы, не переживай на этот счёт. Гаранин твой — хороший парнишка, на марках смотреться будет великолепно. Вот он и полетит.


Следующие сорок минут фильма занимали кадры подготовки космонавтов: их вертели на центрифугах и "мариновали" в барокамерах, изнуряли многокилометровыми кроссами по грязи и скидывали в грозу с парашютом.


Сцена предполётного инструктажа начиналась с того, что Гаранин успокаивал конструктора:


- Сергей Пафнутьевич, я справлюсь. Подготовка у нас была сами знаете какая. Мы железные советские соколы! Космос нам нипочём.


- Жора, сынок, в тебе я не сомневаюсь нисколько. Но миссия эта — верная гибель. И пока подробностей ты не знаешь, мой тебе совет: скажись больным, а мы Слепнёва отправим. Он сирота, и семьи у него нет.


- Нет уж, меня выбрали, мне и лететь. Это же мечта. Ради неё и погибнуть нестыдно. Рассказывайте всё, Сергей Пафнутьевич.


- Ну что ж, придётся грех на душу брать. Слушай внимательно. Не успели мы ракетного топлива нужное количество произвести. А лететь надо уже сейчас. Ночью из ракеты всё оборудование специальные люди вынут, а потом загрузят уголь в разгонную ступень. Подтолкнуть-то мы ракету сможем, чтобы от земли оторвалась она, а дальше добровольцы-комсомольцы будут лопатами кидать уголь в реактивную топку. Этого хватит до верхних слоёв атмосферы. Затем они вручную отстыкуются и пожертвуют собой. Но по расчётам этого не хватит для выхода на геостационарную орбиту. В сверхсекретном КБ специально разработали космический велосипедный привод (КВП). Тебе придётся подналечь на него, чтобы вытянуть.


На этом моменте реальный Гаранин занемог. Как в бреду мелькали кадры с поющими "Интернационал" комсомольцами-кочегарами, с играющим его и постоянно визжащим актёром Кизилом Данёвским, с испуганными американцами, услышавшими страшную фразу из космоса.


В финале картины измученного и обгоревшего после аварийного приземления космонавта обнимал главный конструктор и говорил:


- Грёбаный компа;с, Жора, где ты был?!


Когда заиграла героическая музыка и пошли титры, Гаранина хватил сердечный приступ, и его увезла скорая.


Режиссёра Латунева впоследствии арестовали, обвинив в хищении бюджетных средств, но под нажимом либеральной общественности фильм всё же вышел в прокат. Картина собрала рекордную кассу и получила множество зарубежных премий и наград. На волне успеха режиссёра освободили, и тот навсегда уехал в Америку.


Гаранина вытащили с того света лучшие кремлёвские врачи, но теперь он был прикован к инвалидному креслу. Георгий больше не хотел контактировать с этим миром дегенератов и целыми днями смотрел научные передачи на планшете.


Спустя какое-то время к нему снова приехали стильные молодые люди и рассказали, что теперь он состоит в Верховном Госсовете и сегодня ему нужно сделать важный доклад правительству. По опыту Георгий знал, что сопротивляться в таких случаях бесполезно, и безропотно проследовал в лимузин.


Перед выступлением ему сделали какой-то укол и загрузили речь в планшет. Старый космонавт въехал на трибуну и произнёс:


- Вы все видели в кино, каким был подвиг первого человека в космосе. Но эту тайну я храню всю жизнь: во время набора высоты, когда я уже не мог крутить педали КВП из-за перегрузки и был на грани провала, в смотровой иллюминатор кто-то постучал. Мне явился сияющий лик. Он поведал, что через шестьдесят лет с трибуны я расскажу о человеке, который приведёт нашу страну к процветанию. Мы, все здесь собравшиеся, понимаем, что речь идёт о президенте. Есть устаревший пункт в Конституции, ограничивающий сроки правления. Я предлагаю выход из этого парадокса. Если новый срок будет нулевым, а последующие пойдут в отрицательном направлении, то минус первый, минус второй сроки и так далее позволят нашему бессменному лидеру вести нас в такое светлое будущее, о котором страшно и подумать. Да здравствует наш старый новый президент!


Зал взорвался аплодисментами, депутаты обнимались и плакали от счастья. Самая важная проблема так легко и безболезненно решилась. Они тоже теперь смогут сидеть в своих креслах и бесконечно долго думать о россиянах. Депутаты сразу же разработали и приняли закон о новом празднике — Дне национального обнуления (сокращённо — ДНО). Праздновать решили между Первым мая и Днём Победы, решив проблему рабочего промежутка между ними.


Удовлетворённые законотворцы после напряжённого рабочего дня решили устроить корпоратив на морском побережье и несколькими рейсами самодоставились на специализированную базу отдыха. Обслуживающий персонал, облачённый в зипуны и лапти, разносил яства. Разомлевшие политики лениво обсуждали зарплаты и пенсии россиян.


Гаранин дождался, когда на него перестанут обращать внимание, и выехал на воздух, к отвесной скале у моря. Был уже поздний вечер, одна за другой на небе вспыхивали звёзды. Он смотрел на их сияние и думал о Большом взрыве и миллиардах лет развития Вселенной, о квантовых законах и гравитационных волнах, о ядерном синтезе и биологической эволюции. Неужели венцом этих процессов и явлений стали люди? Или мы просто побочный эффект, некая аномальная дисперсия гармонии энергии и вещества?


Гаранин разогнал свою коляску и сорвался с края скалы. Его последнее средство передвижения упало в бурлящую воду, а сам космонавт устремился ввысь. Он преодолел плотные слои атмосферы и посмотрел на Землю. Она болезненно светилась мириадами огней. Ему было нисколько не жаль покидать эту планету. Первым делом Георгий долетел до Луны и долго гулял по её палевой поверхности. Он дошёл до упавшего при взлёте "Аполлона" американского флага и поднял его. Затем Гаранин переместился на Марс и забрался на самую высокую гору красной планеты. Рассматривал панораму и вдалеке увидел засыпанный песком марсоход. Прогулялся к нему, расчистил и завёл аппарат с толкача. Ровер благодарно замигал лампочками и поехал по своим делам. Первый космонавт ещё слетал на Титан и вдоволь накупался в его холодных солёных морях, после чего навсегда покинул эту Солнечную систему.