Запись шестьдесят третья. И вижу Прагу...

12.03.2004 …на ТА вечер Володи Ниренберга (Володи! Этому Володе уже 60, кажется, исполнилось. Он, оказывается, Исаакович, а я его за немца держала). Он – один из наших самых крепких поэтов, не признанных: нет книг, только «самиздат».
У нас крепких поэтов-мужичков, что ходят – это, наверное, Вайнштейн В.Б. – и кто еще? Желнеровский рифмует здорово (мне опять сонет посвятил), но стихи его не трогают, не знаю, почему. У Виктора Борисовича – получше, но вот у обоих самомнение – выше крыше. Желнеровский вообще собою зачитывается и к себе – ну, очень трепетно относится. Интеллигентен, только поэтому и не кричит каждую минуту: «Ну, что вы все тут говорите, когда вот же есть я. Послушайте, я такой необыкновенный, умный, порядочный, у меня так много чего есть сказать…». Ни грамма самоиронии.
Вайнштейн по поводу себя очень часто подшучивает, но шутки у него такие: «А вы знаете, что я самый среди вас талантливый и умный…» и т.п. Мне иногда кажется, что в его вот таких «шутках» плохо скрываемая «его истина». Так он на вечере о Бродском на полном серьезе намекнул, что его талант ничуть не меньше, чем у Иосифа Александровича, только тому удалось пробиться, а Виктору Борисовичу – нет.
А Володя Ниренберг – он очень талантлив, но к себе относится с такой самоиронией! Читает – видно, что ему нравятся  его стихи. Интонация, с которой он их читает, не раздражает. Стихи – хорошие, крепкие, слушают все с сочувствием, внимательно, одобрительно. Но он прочитает – тут же улыбка. Будто хочет нам показать:  вот он был Там – читал, слушал себя – ему там нравилось. И вот он вышел. И от этих предшествующих минут осталось  у него хорошее впечатление. Он доволен, но тут же смотрит на себя со стороны и обращается к иронии, мол: «вы уж так-то меня не воспринимайте, каким я только что был. Я – обыкновенный человек, а то – что было, это даже и не я. Мне  - я сам Там - себе нравлюсь, но таким все время быть не собираюсь: это другое, для повседневной жизни не годится, и даже смешно».

19.03.2004 На «Томском Автографе» презентация нового стихотворного сборника Елены Кирилловой  «Ты вышел в путь – уже потерян».
Очень хорошая поэтесса, но почему-то вообразила, что ее стихи должны петься. И вот тут я вырубалась. Мне музыка мешает воспринимать стихи. Нет, если это романс или хорошая песня – то Бога ради, но «авторская песня» - мне редко кто нравится. Не буду про Окуджаву, Никитина или Высоцкого. Но вот уже Визбор – ну, там с романтическими нотками – понятно, но в основном – и мотив так себе, и слова перестаешь улавливать… Стихи же! Их осмыслить надо. А они на голос напирают, на задушевные нотки, а в стихах – философия, раздумья, «подтекст» опять же.
Вот и Елена – половину пела под рояль. Голос слабенький, музыка – тоже, а стихи - хорошие стихи - пропадают. Её сильнейшая сторона – ее стихи, а вот этими украшательствами, где она на порядок слабее, чем поэт, она и стихи ослабляет.
И на этот раз получилось неважно. Ольга Геннадьевна одна прочла ее книжку и стала «цепляться» в самом начале к стихам: «Почему у Вас «по лестнице иду»? По ней или спускаются или поднимаются». И другие замечания в подобном роде. Елена уже и смешалась – то ли плохо понимают? «Давайте - я вам что попроще почитаю». Ольга: «Нет, читайте подряд». Короче – вечер начал сминаться. 

20.03.2004 В «Пушкинке» праздник, посвященный «Дню поэзии» (21 марта ЮНЕСКО учредило). Вот где было-то хорошо!
Присутствовал московский гость - Валентин Устинов. О нем Торощин говорил, как о своем любимом поэте. Очень хороший, страстный поэт. Его вступительное слово: мол, поэзия на себе несет еще задачу сохранения человечества и она обходится человечеству дешевле, чем любой вид искусства, потому что поэтов общество не создает, не учит, они являются сами. Как правило, общество их не содержит. Какой бы ни был одарённый художник, композитор, но для выражения своего дара он должен учиться мастерству, технике… Поэту образование не помешает, но и ничего к возможности самовыражения не прибавит, разве расширит кругозор, подскажет темы, стили. Но тот продукт, что поэты создают, невозможно переоценить: он включает в себя всю духовную сферу человека - история, язык, письмо, художественность – все это поэзия в себя вбирает и хранит в веках. Кто будет рыться в архивах, чтобы узнать о гибели Трои? А Гомер создал свою Илиаду, и каждый грамотный знает эту войну, уже не говоря о том, что все это изложено красиво! Очень интересный дядька. И стихи мне его понравились – столько в них красок, энергии.
Читали свои стихи Юрий Татаренко (он еще и поет как!), Ольга Комарова, Александр Казанцев, Николай Игнатенко, Елена Клименко, Настя Ануфриева, Елена Кириллова, Николай Хоничев, Михаил Андреев – всех не перечислишь. Пел Максимов свою коронную – «Этот русский мотив».
Возвращалась поистине, как с праздника.

***
 На Староместской шум и суета.
 Мы сели сбоку, не заметно так:
 «Нам, девушка, пожалуйста коньяк,
 Две чашки кофе и кусок торта".
 Часы на башне бьют и тут же рядом
 Стоит, а на плечах столетий груз,
 Застывший в камне предводитель Гус,
 Толпу туристов провожая взглядом.
 У «Coffee House» брызжут фонари,
 И где-то здесь, забыт и обездолен,
 Быть может, бродит постаревший Голлем
 По городу ночному до зари.
 По вечерам на Карловом мосту
 Услышать можно дикий визг горгулий,
 Что свой полет навечно затянули
 Со стен Святого Витта  в темноту.
 Какое-то кино про чудеса -
 Сверхтонкие готические шпили
 Взметнулись ввысь, застыли и забыли
 Про наши удивленные глаза…

 Всё это восстает туманным сном
 Издалека и в памяти дрейфует.
 По мостовой булыжной я тоскую
 И вижу Прагу за своим окном.

 2007 г.