Как Богдан попал в карантин по ковиду

В субботу утром я отправился на машине в магазин. Благо у нас пока не ввели пропуска. А на машине безопаснее. Всё же наши горожане играют в фаталистов, и гуляют по улицам без масок, группами и семьями.

Дети, Богдан (двенадцать) и Ангелина (девять) остались дома с мамой делать генеральную уборку. У Богдана по этому поводу уже с утра настроение упало. Вообще, он много помогает по дому: и огурцы поливает, и посуду за собой моет, пылесосит в своей комнате. Но - генеральная, это же жуть, прибирать, перекладывать; тряпки, швабры, веники и губки в голове пацана путаются, наваливается неохота, а выходов для отрицательных эмоций немного. Один из них - младшая сестра. В ход идут насмешки - «плохо протёрла», качание прав - «я вымыл больше тебя, поэтому кухня - твоя», выпячивание своих заслуг - «подумаешь раковина, вот похлопала бы ты половики», и, наконец, простые обзывалки - «пупс», «мартышка», «балбеска».

И вот уже в Богдана летят тряпка, фонтанчик воды и даже его же грязные носки. «Совсем что ли?» - возмущается Богдан. Мама разводит близких родственников по углам ринга. Но сама жена без дела не сидит. А мальчик наш, уличив момент, вновь оказывается в одной комнате с «малышнёй», столкновение неизбежно, от хохота да крика одна оплеуха. Жена успевает к моменту, когда оба красные и в слезах, очки у обоих съехали на бок и обвинения в сторону друг друга сыплются пулемётной очередью «это он», «это она», «а чего он», «а чего она».

Со старшего больше спрос. К мальчику, от которого плачет девочка, больше претензий, чем к плачущей девочке, от которой плачет мальчик. Богдан отправляется на веранду, разбирать завал половиков. И нет папы, который бы, возможно, наказал бы по справедливости всех, а, может быть, просто сказал «Кого оплакиваем? Совесть, которую потеряли? Не грустите, вам и не пригодилось бы», а потом бы сразу простил.

В общем, Богдану надоела сестра, надоела уборка, надоела учёба, которая закончилась два дня назад, но папа сказал, что если по математике тройки и по английскому, то каникулы станут пятой четвертью, а папа сказал – папа сделал, и потом, из-за этого карантина запретили кататься на велике, а погода великолепная, как не кататься-то? А вчера ещё папа скачал «Тома Сойера», вот ведь книга, там герой и его друг бегут из дома. Богдан вытряхнул половики, аккуратно их сложил, собрал в рюкзак теплые вещи, вывел осторожно велик, и поехал, куда глаза глядят, презирая карантин и маленьких девочек.

С другой стороны к дому подъехал папа с продуктами. И тут выяснилось, что Богдан убежал. Да еще и с вещами, да еще и пол пиццы домашней захватил со стола. «Ну, - сказал папа, - хоть с голоду не умрет». Потом папа, конечно, высказал своё огорчение неумением одной взрослой женщины и одной маленькой девочки следить за одним глупым маленьким мальчиком. Иногда мы любим играть в итальянскую семью.

Час я колесил по округе, гонялся за призраками велосипедистов. За двести метров от дома на опушке дубовой рощи нашел велосипед Богдана. На «рогах». Самого сына не было. Подождал. Тепло по летнему, молодые дубки с красноватыми листьями, птичьи песни сливаются в один гомон. Ещё подождал. Безрезультатно. Загрузил велик в багажник, повез домой. Ошибка. Богдан придёт, увидит и еще больше испугается возвращаться домой, велик-то украли! Ничего, мы выставим велик во дворе нашего частного домика, он увидит и поймёт, что не стоит переживать.

Возвращаюсь без велосипеда пешком, на место, где Богдан его оставил. Жду, потом иду вдоль рощи вверх, на гору, дорогой, которой мы с Богданом гуляли с собакой, бегали, его тренировочной тропой. Богдан занимается спортивным ориентированием. Тренировок по случаю карантина нет. Тренер присылает задания по вацапу. Богдан бегает в гору. Может, и решил себе устроить кросс? Поднялся к вершине, оглядывая себя ежеминутно, кровососов в этом году море. Но нет никого, только клещ один, зараза, полз вверх по брючине.

Ах, как не хотелось звонить в полицию. Опять объяснительные, протоколы, акты передачи, потом опять объяснительные, потом сбор характеристик (кстати, как их в условиях карантина собирать?), заседания комиссий, а между всем этим долгие разговоры с сотрудниками полиции, опеки, и у всех есть своя стратегия воспитания и свой взгляд на проблему - почему Богдан убежал, и какое безрадостное будущее нас с женой ждёт. Всё это уже проходили раз шесть, и еще предстоит. Потому что не сообщить в полицию, тоже нельзя.

Приехали через полчаса. Общались через калитку. Ни у одного сотрудника нет маски. «А зачем? Нас и так каждую неделю проверяют», - сказал инспектор. Потом добавил: «У каждого своя судьба и её не миновать, с маской ты или без». Пригласили для объяснений в машину, я отказался, позвал полицейских в сад. Возникло легкое недоумение, видимо меня подозревали в трусости. Ну и пусть. Живой пёс лучше мёртвого льва. Собака моя, кстати, гостям была рада. А они ей не очень, просили привязать. Василиса обиделась.

Никто ничего не записывал. Просто разговаривали. В основном полицейские давали советы, учили жить. Через полчаса приехал представитель следственного комитета, с бородой, но тоже без маски. Место под цветущими сливой и грушей, с видом на город ему понравилось: «Эх, беседку бы здесь сделать». Я согласился. Дальше был долгий разговор следователя с женой. Как Богдан ушел? Когда? Почему? Потом разговаривали со мной. Как часто убегает? Почему? Какие отношения в семье? Зачем вы их вообще взяли? Где он может быть? К кому мог пойти? Есть ли у него друзья?

Да нет у Богдана друзей. Все временные. Две недели максимум. Когда Богдан ушел в феврале, он познакомился с мальчиком, у  которого переночевал. О, вот он настоящий друг! Но только через неделю, Богдан и этот мальчик попались на воровстве в спортивном магазине. Вернее. Попался, почему-то Богдан, но он всех остальных «друзей» сдал, потому что «воровать не хорошо». Пришлось провести беседу о стукачах, какой грех страшнее настучать на товарища или не выдать вора? У вас есть однозначный ответ?
Через неделю бывший «друг» поймал Богдана у остановки, разбил очки, порвал проездной и надавал оплеух. Я считаю, это еще мягкий вариант урока от жизни.

А потом были полтора месяца самоизоляции, где семья наша жила весело. Учились и учили с утра до ночи дистанционно. Вскапывали огород, заливали с сыном дорожки. Достали велосипеды. Гуляли в  лесу. Богдан освоил комп, набегал, тренируясь, по соседним улицам сотню километров, прочел дома все книги по два раза. И тут вдруг такой сюрприз.

После следственного комитета приехали участковые, им пришлось пересказывать всю историю в стопятсотый раз, отвечать на те же вопросы. После участковых приехали еще какие-то полицейские, и им тоже пришлось отвечать и рассказывать заново. Стемнело. И тут приехала машина МЧС. Их тоже припрягли к поискам. И для них выступил на бис в темноте при свете фонариков, и даже сводил их на то место, где нашел велосипед. Потом позвонили три девушки инспектора последовательно, для каждой прозвучала еще и радиоверсия случившегося. Все, с кем общался, просили сообщить, как что-то станет известно. Всем, по их просьбе,  отправил фото с Богданом. Мы как раз на Пасху фотографировались в саду, он был в той одежде, в которой ушел, довольный, улыбающийся.

Эх, ребята, вам бы как-то координировать с вои действия, и общую базу что ли, чтобы не приходилось всё повторять и повторять и похожие бумажки тысячу раз заполнять. И всё же я благодарен всем, кто принимал участие в поиске Богдана. Для них ведь это были праздничные дни, они ведь работают в эпоху самоизоляции. А тут все отгулы и выходные отменили, все искали пропавшего мальчика. Правда, спасибо!

Я оставил свет на улице. Сел на кухне, чтобы видеть калитку. Ждал. Всё равно не уснуть, да и звонить будут, сообщать, как идут поиски.  Видел несколько раз, как собака подходила к калитке и смотрела вверх, за дорогу. Там стоит напротив нас пустой дом. Новый, но никто не живет. Я бы, на месте Богдана, если бы не хотел убегать по серьезному,  а так, наказать родителей, чтобы расстроились и поняли, какое золото от них ушло, спрятался именно там. И наш дом видно, и не так холодно. Но и пойти туда сейчас ночью – спугнуть, убежит вверх огородами по темноте, не поймаешь. Хотя не собирался я его ловить, у нас с ним после последнего побега был разговор. Я сказал, что больше искать его не буду, пусть ищет полиция, и бегать за ним не буду, что он уже взрослый, двенадцать лет, решил бежать, значит, я не справился с воспитанием, и силой тут ничего не сделаешь, захочешь – вернешься, только, вот, как это полиции и опеке объяснить…

Выпил валерьянки, правил пьесу, смотрел в окно, ждал.
Утром к восьми поехал в следственный комитет. Новое объяснение. Так, незаметно в тревоге и бюрократических лабиринтах летело время.

Богдана нашли в полдень. Именно в том доме, через дорогу. Напротив нашего. Принес откуда-то себе сена, и сидел, смотрел на наш дом. И ведь не подался куда-то там вверх или вниз по Миссисипи. Не к кровной матери побежал, не в полицию пошел. Хотя про полицию он знал и мог бы туда пойти. 23 февраля подарил ему очередной телефон. Хватило на неделю. Потерял. Я тогда был в Москве. Богдан испугался, что мама будет ругать, и пошел в полицию. Ну, жену, естественно туда вызвали. То есть, если бы его обидели, или боялся бы, что обидят, то он знал куда идти, знал, где его выслушают и защитят. А опека вообще от нас в двух шагах. Но на этот раз Богдан туда не пошёл. Значит, понимал, что повод для побега никакой.

Люди в форме, куча зевак, ребятишек, все-все-все без масок, присутствовали при посадке Богдана в машину к полицейским. Я поехал на своей. Дальше четыре часа в отделе по делам несовершеннолетних.

Версия Богдана: «Да, обиделся, что несправедливо обвинили, что лез к сестре, а я не лез, она сама… И вообще, надоело дома сидеть». Почему бросил велосипед? «Не знаю». Это вообще универсальный и коронный ответ Богдана. Если вы думаете, что лаской, уговорами, торгом, хитростью вы сможете пробиться за это «не знаю» и найти какую-то причину, второй, третий слой, готов поставить, что вас ждёт неудача. И полиция, и опека, и психологи, и Вера Николаевна, жена моего папы, всегда думают, что смогут заглянуть за эту шторку «не знаю», и всегда ошибаются. «Не знаю» моего сына твёрже гранита, темнее антрацита.

Побег не первый. Стоим на учёте. И пусть Богдан сам рад, что всё закончилось, хочет домой, но теперь решают инспекторы и опека. И они выбирают положить Богдана в психиатрию на обследование. Я против, но тут Богдан выдает такое! На вопрос, что он делал все эти сутки, где был. Богдан рассказывает, как бродил возле леса, как прятался в пустых строящихся домах, которых  в нашей окраине полно, общался с мальчишками, а еще встретил женщину, сын которой учится с ним в одной школе, но не в одном классе.

И тут Богдан говори, что эта женщина сказала, что её сын «заболел короновирусом» и его забрали в больницу. Опека, инспектор, я переглядываемся. «А женщина-то сама не заболела?» - спросил инспектор. «А почему она была на улице и с тобой общалась, а не на самоизоляции, как родственник больного?» - спросила опека. «Насколько близко ты к ней подходил?» - спросил я. «Да я ей рассказал, что ушел из дома, а она меня обняла», - радостно сказал Богдан. «Тааак», - сказал инспектор. «Ох, а у меня еще дома ремонт не доделан», - сказала опека. «А чего напряглись-то? У каждого ведь своя судьба, да, и её не избежишь, есть ли на тебе маска или нет, - максимально иронично сказал я, а потом спросил Богдана, - А если ты заболеешь?». «Не, я не заблею, - твердо ответил Богдан. – Я хорошо себя чувствую». «Аргумент», - сказал я и нарисовал мысленно несколько фантастических, но теперь почти реальных картин того, что ждет меня, жену и Ангелину дальше, ну, и Богдана, конечно.

«В общем, без карантина его всё равно в психиатрию не положат, поехали». И мы поехали, ну да, в инфекционную больницу, где лежат у нас заболевшие в республике ковитом.

Я надел маску. Инспектор тоже. У опеки маски не оказалось, но она смело шагнула в приемное отделение. В приёмном покое сказали: «Идите к боксу №9». Оказалось вот как всё устроено. Больница вытянутая, двухэтажная. По первому этажу идут боксы, каждый имеет отдельный выход на улицу. Удобно, пациенты сами проходят в свой бокс, персонал же входит к ним уже в спецодежде, через другой вход из больницы. Мы вошли в девятый бокс. Две кровати, одна заправлена, ванна, туалет, коридор за стеклом. Через стекло нам и показали: «Оставляйте мальчика и уходите». Вышли, дверь закрылась. Большие глаза Богдана стали больше в два раза. Видно через окно.

В приёмном покое подписали бумаги (опека и инспектор, от меня уже ничего не зависело), я  просто присутствовал. Я спросил: «Что можно принести из продуктов?» «Только крекеры и минеральную воду». На этом почти всё. Правда еще около часа в отделе мы писали с инспектором объяснительную, потом я поехал, купил смартфон для Богдана, взял минералки и крекеров, книжные оказались закрыты, заехал домой, жена собрала вещи, мыло, зубную щетку, полотенце, тетрадь, карандаши, распечатанные схемы тренировок. Привез Богдану. «Папа, я всё понял, прости». Что может быть грустнее и слаще этих слов, услышанных от сына через стекло инфекционной больницы, где лежат пациенты со смертельным вирусом?

Такой радости на его лице не видел давно. Сын радовался не тому, что я ему купил (вещи еще не принесли), а тому, что увидел меня в окне. Да, вот так, всё относительно. И как же коварна жизнь, малыш, хотел свободы, а  получил четырнадцать дней карантина, а потом еще четырнадцать дней обследования. То есть месяц заточения в четырех стенах. Держись, спортсмен!

 P.S.: Пока писали объяснительную у инспектора, он звонил куда-то, рассказал про женщину, у которой сын болен ковитом, попросил проверить информацию. Богдан ведь назвал фамилию той несчастной матери, которая его обняла, и улицу, где с ней разговаривал.  Женщину нашли за полчаса, приехали к ней, и отзвонились инспектору. Да, она общалась с Богданом, но сын у неё, слава богу, ничем не болен, и, вообще, далеко отсюда. То есть Богдан, придумал этот разговор про заболевшего модной инфекцией мальчика из его школы. Зачем? «Не знаю». Есть у него такая черта придумывать невесть что. И эта фантазия привела его на карантин. И ничего не изменить теперь. Ирония судьбы, чистой воды. Только бы не чёрный юмор.

© Сергей Решетнев, на фото Богдан за стеклом инфекционного бокса