Отражение в зеркале. 9. Незнакомец со шрамом

          Сидя на пне, Анна задумчиво глядела на вытоптанный пустырь, на узкую полоску деревьев вдали, за которыми пряталась ее улица, и все никак не могла набраться решимости встать и двинуться дальше.

     – Может, вместе пойдем? - совсем рядом неожиданно прозвучал низкий, вкрадчивый голос.

     Вздрогнув от неожиданности, Анна вскочила и недоуменно уставилась на высокого квадратного человека совершенно беззвучно подошедшего к ней со спины. Узнав в нем грубияна, которого видела только что у вокзала, она напряглась и непроизвольно оглянулась. На пустыре они были одни.

     - Что, не узнала? – ухмыльнулся незнакомец, и ухмылка эта совсем не понравилась Анне.

     - Узнала, - мрачно сказала она и отодвинулась – слишком близко он к ней подошел. – Матерщина, оскорбительный жест - как не узнать!

     - Не то, - спокойно перебил он ее. – Ну-ка, подруга, посмотри внимательнее.

     - Какая я вам по… - взвилась Анна, но неожиданно замолчав на полуслове, пристально вгляделась в его лицо.

     Повисла долгая пауза.

     - Петр? – наконец произнесла она неуверенно.

     - Так точно!

     - Да вас... - запнулась она, - тебя не узнать, ты стал раза в два шире! И этот шрам на щеке...

     - Что ж ты хотела – спецназ, тренировки...  Война.

     - Вот уж чего я точно не хотела, так это войны. Видно такие как ты этого очень хотели, - смерив Петра взглядом, недружелюбно отрезала Анна и аккуратно обойдя его, быстро пошла по тропинке.

     - Стой!  - догнал он ее и грубо развернул лицом к себе, – ты не горячись, разберись сперва. И давай об этом потом.

     Неожиданно он улыбнулся, и Анна вдруг увидела перед собой не солдата - чужого, грубого, пропахшего казармой, а Петьку. Того самого Петьку, соседского мальчишку, приятеля детских игр, который был старше, по старшинству защищал ее от мальчишек, и чьи письма хранились у нее до сих пор. Доброго славного Петьку, весельчака и шалопута, спасшего когда-то ее деда от верной смерти.

     Улыбнувшись и приобняв Анну за плечи, Петр настойчиво повторил:

     - Пойдем вместе. Я так понимаю, ты к Петровне приехала, - полуутвердительно сказал он и, помолчав, продолжил, - так ты это... В общем... Петровна, она старая очень, - наконец нашелся Петр, – и едва слышно добавил, - была.

     - Да я что, не знаю? А на кладбище со мной пойдешь потом, к деду? Раз уж мы встретились. Боязно мне как-то одной.

     - Не-е-ет... - протянул он не глядя на нее, и отчего-то вдруг покрылся испариной, хотя день был совсем не жаркий. - Ты же знаешь, какие недавно события здесь произошли, и...

     - Знаю, - перебив его, коротко бросила Анна. – И что?

     Он помолчал, а после с какой-то непонятной злобой процедил сквозь зубы:

     - И что? А то!

     - АТО? – не поняла она его.

     - Оно самое, - голос Петра стал хриплым, - могил там нет. Совсем. Ни деда, ни его любимой Маруси, ни моих стариков. Воронки одни. Костей даже нет! Поняла? – вдруг повысил он голос так, что Анна невольно отшатнулась. И, отвернувшись, добавил, – да там половины кладбища больше нет.

     Они прошли в молчании еще несколько шагов, и Петр снова остановился.
 
     - Ань, ты это...

     Внезапно, не дав ему договорить, звякнул мобильник. Молча выслушав незримого собеседника, Петр хотел было выругаться, но бросив искоса взгляд на Анну, раздумал, спрятал телефон и продолжил:

     - Ты это...

     - Да что ты завел – это, это! – с досадой перебила она его, - говори уж сразу все как есть, что ты цедишь. Не дети ведь.

     - Где ты собиралась на ночь остановиться? - будто не слыша ее слов, задал довольно глупый вопрос Петр, не зная как подойти к главному, о чем говорить не хотелось, но не сказать было нельзя.

     - Как где? У Петровны конечно. Чего ты еще не договариваешь? Постой... Ты что тогда сказал шепотом? Была?..

     Анна вдруг замолчала и внимательно вгляделась в его лицо, чувствуя, что к горлу начинают подступать слезы.

     Петр молчал, не зная, что сказать. Как же похожа сейчас она была на ту девочку, которую знал он еще ребенком. На ту, с которой в юности так безжалостно развела жизнь. Неожиданно для него самого, чувство жалости и нежности прорвало жесткую броню, которой душа его обросла на войне, и вырвалось наружу. Там без брони этой было не выжить, а теперь...

    Повинуясь внезапно нахлынувшему чувству, он крепко обнял Анну за плечи и прижал к груди. Но сразу же и устыдившись внезапного порыва, резко отстранился и сухо сказал:

     - Военный эшелон отправляют сегодня, через три часа. Нужно проводить пацанов. Они так упились, что и дорогу не найдут. - Он скривился и добавил не то с жалостью, не то с отвращением – “смурфики” несчастные, а еще героями стать мечтают!

     Она хотела спросить, почему он так их назвал, но вместо этого лишь холодно произнесла:

     - Иди. Я дорогу еще помню, - и быстро пошла в сторону деревьев, за которыми виднелось что-то черное, что именно – разглядеть отсюда было невозможно.

     - Пойдешь со мной, - догнав, Петр крепко ухватил ее за руку. - С чего это ты решила, что я тебя отпущу одну? Снаряды еще не все обнаружены, жителей почти нет, мародеры шастают. И вот она ты – здравствуйте вам! Приехала! Одна! А если бы мы не встретились? Не понимаешь, что с тобой могло быть? – И добавил с издевкой: - какая легкая добыча, сама в руки идет!

     - Да ладно! - Анна выдернула руку. Ладонь у Петра была мозолистой и шершавой. И очень сильной.

     - Нет больше Петровны. После бомбежки она повредилась умом, слегла и... всё. – Снова осторожно взяв Анну за руку, тоном приказа он сказал: - Переночуешь со мной, в нашем доме.

     - С тобой? Где?..

     Не обращая внимания на ее изумление, Петр отер ладонью слезы с ее щек, и пристально глядя в глаза, жестко продолжил:

     - Дом твоего деда сгорел полностью – в течение одного часа четыре снаряда для “Градов” в него попали. А в моем выбиты все окна, повреждены перекрытия, пожар был. Жить там невозможно - в стенах и потолке дыры, трещины. Но летняя кухонька уцелела, там с тобой и перекантуемся.

     Анна хорошо помнила Петькин дом, который стоял через три усадьбы от дома ее деда, помнила и мать Петра, смешливую и приветливую тетю Дашу. Ей хотелось спросить о ней, но она не решилась.

     - Мама моя умерла давно, когда я был...  Неважно. В одной горячей точке. Проститься даже не успел. Узнал только через неделю после ее похорон, когда возвратился с задания, - словно угадав мысли Анны, тихо сказал Петр.

     Дальше они шли молча. Незаметно все небо заволокли тучи, воздух наполнился мелкой водяной пылью и как-то резко вдруг стемнело.

***
     Перечитав все ранее написанные главы, Вероника обнаружила в них некоторые упущения. Были они не очень существенными, однако следовало их все-таки исправить.

     Получалось так, что ее героиня Анна приехала в родной городок совершенно налегке, а ведь ехала не на один день – собиралась навестить родные могилы, погостить у Петровны. Значит, должна была привезти для нее гостинцы. А в чем она их привезла?

– В чем, в чем... В авоське! – съязвила тут же в свой адрес Вероника. – Можно подумать, что читателям так важно это знать. Да ладно, –  тут же возразила она себе, – важно или неважно, но оплошность эту я должна исправить. Анна не могла приехать к старушке без гостинцев.

     И еще – зачем ее героиня Анна ни с того ни с сего вдруг сорвалась и поехала через столько лет туда, где никто уже давно не ждал ее, даже Петровна. Туда, где земля не успела еще остыть от смертоносного жара разорвавшихся снарядов.

     – Зачем-зачем... Затем! – снова отпустила она себе самой язвительную реплику и задумалась.

     Она хорошо помнила, как до боли, до слез, хотелось ей самой тогда хотя бы один еще раз пройтись по знакомым с детства улицам, посидеть за дощатым столиком в саду, войти в милый дом, обнять своих родных.

     Но перед глазами вставали иные картины, о которых совсем не хотелось вспоминать – груды обожженных обломков на месте ее дома, улица похожая на челюсть беззубого старика, где зияющие провалы на месте разбитых снарядами домов соседствовали с чудом уцелевшими строениями. Изрытое воронками, с разбитыми, вывороченными памятниками и крестами кладбище, где она так и не смогла побывать. Да и зачем... Даже в самом тягостном кошмаре ей вряд ли могли бы привидеться чудовищные масштабы случившегося.

     Ей хорошо запомнилось каждое мгновение той поездки и то, как внезапно сорвалась с места, словно кто-то вдруг настойчиво позвал ее в дорогу именно тогда, именно в тот день. И там, глядя на перрон изрытый воронками, на знакомое здание вокзала, где на месте двух букв названия станции зияла пробоина от снаряда, она еще была относительно спокойна. Перевернула ее душу и направила жизнь по совсем иному пути неожиданная, но как теперь она поняла неизбежная встреча с человеком, который всегда присутствовал в ее душе. Будто свет далекого маяка едва брезжащий сквозь туманы и шторма, память о нем поддерживала в ней силы в самые сложные минуты жизни. А штормов довелось ей пережить предостаточно.

     Горькой утратой стала смерть любимого деда, когда сдав экзамены и поступив в консерваторию, она поспешила в свой родной городок поделиться с ним этой радостью, но делиться было уже не с кем.

Проводив его в последний путь, она не стала задерживаться в городке. Ничто здесь больше ее не держало. Петр так и не приехал. Петровну, совершенно убитую горем, увезла дочь в другой город на следующий же день после похорон. Брат уехал к родителям. Следовало бы конечно упомянуть, почему жила она не с ними, а с дедом и бабушкой.

     А все было просто – после смерти отца Вероники, ее мать вскоре снова вышла замуж и уехала с новым мужем и маленьким братом Ники в другой город. Поначалу жить им пришлось на съемных квартирах, поэтому оставили они дочку со стариками. Да так все и затянулось. До самого окончания школы она осталась жить у дедушки с бабушкой.

     Отчего-то описывать все это и увязать в подробностях Веронике совершенно не хотелось. Она совсем не была уверена, что все это так уж важно для тех, кто, возможно, станет читать ее роман.

     Не менее горькой утратой была и потеря единственного, самого близкого ее душе человека – Петра. Возвратившись после смерти деда в общежитие, писем она по-прежнему от него не обнаружила.

     Написала ему одно, второе письмо – ответа не было. А через месяц и эти письма, и еще два отосланных ранее, возвратились обратно с пометкой «адресат выбыл».

     Разминулись их письма, и так же надолго разминулись судьбы...

     – Впрочем, что это я... – вздохнула Вероника, – ведь все о чем пишу должно происходить с моими героями, а не со мной. Пусть будет это моей последней, главной ролью, где выступлю я в предлагаемых обстоятельствах* на страницах своего романа. Где судьба моя отразится в нем как в зеркале, и где имя мое будет – Анна.
 
     И лишь имя дорогого мне человека останется неизменным и для меня, и для моей героини,  и для читателей – Петр. Так же как имя другого человека, о котором рассказ впереди.
____________
Продолжение http://proza.ru/2020/05/06/891
Предыдущая глава http://proza.ru/2020/05/05/1422
* Предлагаемые обстоятельства — обстоятельства, жизненная ситуация, условия жизни действующего лица театральной постановки или фильма, в которые актёр, в своём воображении, должен себя поместить.