Ополченец, майор, генерал

Это – рассказ о трех людях, которым все мы обязаны великой Победой 1945 года. Двое из них – мои деды, им я обязан жизнью непосредственно, хотя погибли они до моего рождения. С третьим я был знаком в детстве, но о его боевом пути узнал недавно.

Рябцев Тихон Иванович родился в 1895 г. в селе Казаки Елецкого района Орловской области (теперь – Липецкой). Он был младшим сыном мельника Ивана и его жены Евдокии, служившей в усадьбе местного помещика. Судьба их сыновей сложилась по-разному: старший стал краснодеревщиком и еще до 1917 г. уехал в Америку, средний занялся мелким ремеслом в Ельце. Тихон с воодушевлением встретил Октябрьскую революцию и встал на сторону красных, хотя до конца жизни остался беспартийным.
Жена Тихона, Надежда Федоровна (урожденная Завражкина) из близлежащего села Архангельское, родила ему сына и дочь, и через несколько лет семья поселилась в Москве, в Мажоровом переулке. Неподалеку находилась пуговичная фабрика, где работал Тихон Иванович.
С началом войны Тихон Иванович был призван Куйбышевским РВК Москвы в 4-ю Дивизию народного ополчения Куйбышевского района. Дивизия  изначально была придана 24-й резервной армии, но к сентябрю получила существенное пополнение и вошла в состав другой армии (31-й или 49-й). С 1-го сентября по новому штатному расписанию в дивизии числились 1287-й, 1289-й, 1291-й стрелковые полки и 971-й артиллерийский полк. Тихон Иванович воевал в первом из них.
Дивизия начала боевой путь у озера Селигер, и 26-го сентября была переименована в 110-ю стрелковую дивизию. 8 октября 1287-й полк дивизии находился в Осташкове (ныне Тверской обл.), а 16-19 октября дивизия вела бои у Боровска Калужской обл. По непонятным причинам карта обороны 4-й Дивизии народного ополчения засекречена, но из открытых источников видно, что Дивизия перекрыла танкоопасные направления от железной дороги и реки Нара до леса правее деревни Мишукова (ныне исчезнувшей). Однако тылы дивизии еще не прибыли.
Со стороны немцев наступала 258-я пехотная дивизия, усиленная 60 танками и авиацией, наши ополченцы имели устаревшее вооружение без поддержки. Бой длился трое суток и закончился 20 октября, когда немцы подтянули резервы и свежие танковые части. Они нанесли основной удар на наш правый фланг, где занимал оборону 1281 полк (по сведениям сайта «Мой полк» – возможно, с опечаткой вместо 1287), наиболее отдаленный от командных и тыловых связей. 13-20 октября за неделю боевых действий 4-я Дивизия потеряла убитыми и ранеными более 6000 человек. По имеющимся данным, командование зачислило их в «пропавшие без вести», среди которых и оказался Тихон Иванович Рябцев. 
Дивизия выполнила свою задачу и на трое суток задержала немецкое наступление. За это время свежие части заняли оборону вдоль Нары и около Наро-Фоминска, который немцы так и не взяли, натолкнувшись на мужество ополченцев.
В деревне Мишукова существовала братская могила с останками 450 бойцов-москвичей. После ликвидации деревни могилу перенесли в мемориал в деревне Рождество Наро-Фоминского района, где похоронены 128 бойцов, погибших в боях октября 1941 года. Прах 450 бойцов, перенесенный из деревни Мишуково, захоронен позади этого мемориала в могиле с крестом, фамилии не указаны.

Отец моей матери, Иван Андрианович Графов, родился в 1898 г. и также был младшим из трех сыновей Андриана Максимовича Графова. В два с половиной года Иван потерял свою мать, умершую от скоротечной чахотки; повзрослев, он женился на Антонине Ивановне (Рябовой). Их родовым гнездом было Орехово-Зуево, где родились две дочери – Евгения и Ирина. Затем семья уехала в Вышний Волочок, а позже – в Москву. В начале 1930-х годов Антонина поступает в Московский Текстильный Институт, окончив который, работает в Гипрокаучуке. Иван Андрианович работает на крупном московском заводе и двигается вверх по партийной лестнице.
С началом войны он призван в действующую армию в офицерском звании и служит комиссаром. 16 октября 1941 г. его семью эвакуируют в Казань, но в марте 1942 г. Антонину Ивановну отзывают в министерство в Москву. Письма Ивана Андриановича семье позволяют восстановить его боевой путь до сентября 1944 г., когда он, в звании майора, находится в Румынии. Погибает он 6 сентября на марше своей части, и захоронен в деревне Паулетт, в 7 км от города Плоешти.

В том же дворе Мажорова переулка, где жила семья Тихона Ивановича, находился дом №5, где жил кадровый офицер Глотов Владимир Федорович и его жена. Он родился 12 августа 1901 в Введенском переулке Москвы в доме Нурованол – так сообщает сайт «Память народа». В Москве того времени было несколько Введенских переулков, но нигде мне не удалось найти загадочный Нурованол.
С февраля 1918 г. Владимир Глотов вступает в ряды Красной Армии, через два года – в ряды ВКП(б). Великая Отечественная застает его в звании подполковника артиллерии, но в 1942 г. он – полковник.
История 32-й армии, в которой воевал В.Ф. Глотов, тесно связана с местом гибели Т.И. Рябцева. Армия была сформирована 16 июля 1941 г. в районе Нарофоминск, Кубинка, Дорохово, в нее вошли пять дивизий народного ополчения, артиллерийские и другие части. 7 октября армия была отрезана противником западнее Вязьмы, из окружения прорвались немногие, и 12 октября полевое управление армии расформировано.
Повторно 32-я армия была сформирована 10 марта 1942 г. в составе Карельского фронта.
За умелое руководство артиллерией на мурманском направлении в боях 1941-42 г.г. полковник Глотов награжден орденом Красного Знамени и с ноября 1942 г. командует артиллерией воссозданной 32-й армии.
До конца мая 1944 г. армия обороняла рубежи на медвежьегорском и массельском направлениях. В июне – начале августа она участвовала в Свирско-Петрозаводской операции, сломила упорное сопротивление финских войск и вышла на государственную границу СССР. После прекращения Финляндией в сентябре 1944 г. боевых действий войска армии несли службу по охране государственной границы. Командуя артиллерией 32-й армии, генерал-майор В.Ф. Глотов заслужил орден Кутузова 2 степени, затем – орден Ленина.
9 апреля 1955 г. генерал-майор вышел в отставку и жил в Мажоровом переулке с женой (Клавдией, если не ошибаюсь) и пожилой жещиной, помогавшей по хозяйству (определение «прислуга» тогда не применялось). Одноэтажный дом №5 старой постройки состоял, по крайней мере, из 9 квартир (Глотовы занимали 9-ю). Летом дом утопал в зелени палисадов, но в это время Глотовы переезжали в поселок Зеленоградское, где находилась их дача – большой участок с так называемым «финским» домиком. Дач такого типа там было немало, они были стандартом для генералов того времени.
Я был на даче Глотова всего пару раз, но надолго запомнил идеальный порядок и на участке, и в доме. Особый интерес у меня вызывали книги генерала и, как у любого мальчишки, прежде всего – двухтомник «Стрелковое оружие». На нем стоял гриф «Для служебного пользования», но Владимир Федорович не запрещал мне листать увесистые тома, где было описано, казалось, все стрелковое оружие мира, и почему-то я запомнил марку «Воблей-Скотт»…
Были ли у генерала дети, мне неизвестно, и я никогда не спрашивал об этом.

Давно уже нет в Мажоровом переулке домов, где жили Рябцевы и Глотовы – на этом месте находится автостоянка. Пожалуй, единственное, что напоминает об их временах – отремонтированное здание ателье, фасадом выходящее на Большую Семеновскую.