Послания из тонкого мира

      Весеннее солнце уже растопило снега, изукрасило лазурью небо и покрыло первой нежной зеленью тонкие ветви берёз. Современные коттеджи и домики попроще в селе с милым названием Заветное рассыпались по холму неподалёку от реки и светлой берёзовой рощи, спускающейся по пологому склону к самому берегу. Женя никогда прежде в Заветном не была. Она вместе с друзьями приехала в село нынче утром. Приятель её подруги спортсмен-пловец Владимир, предпочитавший, чтобы его называли Владом,  по просьбе родителей присматривал домик на лето, позвал с собой на смотрины очередного варианта друзей. Подруга Лера пригласила Евгению, не желая быть единственной девушкой в компании троих парней, но похоже уже пожалела, что пригласила. Влад начал оказывать Жене знаки внимания, сыпал комплиментами, шутил, из-за чего Лера хмурилась и начинала отпускать в адрес Жени колкости. Внимание долговязого, разговаривающего в нос Владимира, явно решившего поддразнить свою спутницу, Женю раздражало, ревность подруги веселила, но пребывать в ситуации «двойной мишени» ей совершенно не хотелось. После осмотра дома, который Владу-Владимиру не понравился из-за ветхости, решили, прежде чем возвращаться, прогуляться по окрестностям, побродить по роще в поисках ландышей. На самой окраине села набрели на этот довольно просторный пустующий дом с большим садом, мощёным двориком и маленьким балкончиком, выходящим в сад.

      Жене дом показался живым, совершенно не убитым, а словно застывшим в ожидании нового дня, новых хозяев и новой жизни. Девушке захотелось прислушаться к скрипу его половиц, присмотреться к стенам и залам, почувствовать энергетику. Она отделилась от компании и проскользнула по скрипучей лестнице наверх, затем ещё выше, под самую крышу. Лестница вела на чердак, затянутый паутиной, заваленный досками, железками. В дальнем углу сквозь паутину виднелось окно. Женя брезгливо поморщилось и повернулась, чтобы выйти с чердака, но остановилась. Она заметила светлый силуэт рядом с чердачным окном. Присмотрелась. Силуэт был женским, тонким. Полупрозрачная девушка как бы мерцала, то превращаясь в облачко, то вновь становясь видимой. Она подняла палец к губам, пристально глядя Жене в глаза, приблизилась на мгновение и покачала головой из стороны сторону, словно произнося: «Нет!» Женя, побледнев от ужаса, ойкнула и поспешила вниз по лестнице подальше от жуткого чердака.
      Зайдя в расположенную ниже мансарду, освещаемую сквозь разбитое окно лучами весеннего солнца, Женя остановилась, чтобы отдышаться: остатки железной кровати, книжные полки и сундук, виднеющийся под грудой хлама. Ничего интересного. Она уже решила вернуться к друзьям, но порыв ветра шире распахнул ставню, луч солнца скользнул вправо и вниз, и угол сундука блеснул старинной медью.  Девушка вернулась, сбросила хлам с крышки и попыталась открыть сундук, потянув вверх за большое кольцо. С очередной попытки крышка поддалась, сундук со скрипом открылся, в лицо пахнуло пылью, ветошью и тайной. Старинная чернильница, папка с пожелтевшими бумагами, странная меховая шапка с высоким верхом и тяжёлое пресс-папье с округлой резной ручкой. Такие Евгения видела в старинных фильмах.

– Женя-а-а-а! Ты где-е-е?
Эхо гулко прокатилось по всему дому.
– Иду-у!
         Женя провела рукой по лицу и волосам, возвращаясь к реальности. Она стояла возле открытого сундука, держа в руках листы пожелтевшей бумаги с потрёпанными краями. Витиеватым почерком на листах были записаны фрагменты из книги…или дневника. Некоторые строчки читались с трудом, но в целом на листах была довольно внятно записана необычная история…
– Женя-а-а! Мы уходи-и-им!
       Захлопнув папку с бумагами и пару раз чихнув, девушка стряхнула с находки пыль и положила её в свою сумку. Помедлив, забрала из сундука чернильницу с пресс-папье и поспешила вниз:
– Бегу-у-у! Я зде-е-е-сь! Подожди-и-ите!
Женя догнала спутников уже о дворе, отшутилась, объяснив, что зашла по лестнице под самую крышу, чтобы позагорать в тишине под нежными лучами апрельского солнца. В машине, прислушиваясь к щебетанию повеселевшей Леры, к музыкальным темам дорожного радио, она снова нашла возможность уединиться, открыла папку с желтоватыми листами и погрузилась в чтение.

1 марта
          
     Зимой наш брат постоянно в дрёме на лежаночке подле кота или у печной трубы, откуда обзор хорош почитай по всему дому. Зимой домовому доводится время от времени наведываться в погреб, где веет благостью и умиротворением от розовеющих шматов сала в стеклянных банках, от огурчиков и помидорчиков, томящихся в рассоле среди колечек маринованного лука. И кто устоит от соблазна причаститься к квашеной капусте с клюквой и лавровым листом? Я не отношусь к натурам с настолько сильной волей, каюсь. После похода в погреб мурлыкание кота для меня милее всех прочих мелодий, а тёплая печь мягче царских перин. Потому весенняя суета поначалу только раздражает тонкую душевную организацию потомственного мыслителя и поэта Мокия, домового в 117 колене, нарушая размеренный зимний распорядок в доме. Говорят, что «весна – утро года». Ерунду говорят, потому как весна – «геморрой года», извините за низменность метафоры.
Весной хозяйка начинает просыпаться раньше обычного, стучать и греметь, отворяя шкафы и двери в чулан, пугая семейственную моль, вывешивая солнечным днём одеяла, подушки и тёплые вещи на улицу. Она протирает от зимней пыли напольные весы, принимается мерять талию, охать и натягивать спортивный костюм, пытаясь вытолкать мужа на пробежку. Дальше кухни ещё ни разу не вытолкала, а суету создаёт. Весной хозяин, почёсывая лысину, наведывается в сад, примеряясь, где и что копать, чинить, пристраивать или перестраивать. Весной кот сползает с лежанки, мрачно прижав уши. И пропадает на всю ночь, истошным ором под окнами вызывая на поединок соседских котов. А спустя пару недель возвращается в дом, отощавший в ночных битвах, грязный и облезлый, но с блаженной ухмылкой на расцарапанной морде. Читал я Александра Блока о весне, но свою трактовку считаю не менее литературной и более соответствующей деревенской жизни:
      
 Ах, весна!
Без конца и без краю
Лужи лыбятся во дворе!
По чём зря я весну ругаю
Под кошачий ор на заре!

С приходом весны домовой томим необъяснимыми надеждами, тоской и тревогой в ожидании новых встреч и возможных перемен. Позволю заметить, что чувства обостряются не только у котов, тонкий мир весьма подвержен влиянию фаз луны, смены времён года. Населяют тонкий мир не только домовые, но также призраки, они же привидения, и мары, или чёрные кошмары, слезливые неустроенные души самоубийц, они же вурдалаки, и шумные полтеры, они же полтергейсты. У каждого своя территория, привычки и приоритеты. Мои собратья редко покидают привычную среду обитания, на чужую территорию не претендуют. Потому как конфликты никому не нужны. Однако исключения случаются. Исключения или случайности, которые, как говорят мудрые, почти никогда не бывают случайными. Судите сами.

2 марта

   В тот вечер я в мрачном настроении удалился из столовой в гостевую комнатку на самом верху дома, в мансарде. С появлением у хозяйки младенца гостей у нас не водилось, эта комната пустовала, и я облюбовал её в качестве постоянной обители, ища покоя и уединения. Моё мрачное настроение было вызвано весенними переменами. Я привык завтракать домашней колбаской с маринованным огурчиком. Отсутствие оных по причине объявленного хозяйкой облегчения рациона привело меня в уныние, которое усугубляло отсутствие собеседника, способного оценить глубину моей печали и значительность понесённой утраты.  Отведав овсянки на воде и хлопьев на молоке, я в сердцах подставил ногу хозяину, в попытке удержать равновесие рассыпавшему хлопья по всей кухне. Но и это не вывело меня из весенней пессимизьмы. И я отправился восвояси, кои были наверху, под самой крышей. Я медленно поднялся по лестнице, стекая ступенька за ступенькой почти к самому плинтусу, не открывая дверей втёк в комнату, и тут же стремительно вырос из начавшей было образовываться на полу лужицы.
     Я увидел её! Она сидела на подоконнике и болтала ногами! Она была прелестна! Мои чувства волнами начали подниматься к звёздам, к облакам, к лунному шару за окном. Я понял, что Блок был прав, приветствуя весну звоном щита, принимая её перемены. Я постиг глубину его строк! Это она сделала глубже и мудрее моё восприятие жизни. Один её светлый облик полностью перевернул мои чувства и представления о поэзии, о весне!
О, весна, ты вновь привела мои чувства во всклокоченное, бурляще-кипящее состояние! Случилось это в тот день, когда я встретил её, изящную и милую, немного ветреную, подобно всем женщинам, невесомую и неуловимую, подобно всем привидениям. Светлым облаком она безмятежно сидела на подоконнике и болтала ногами, разглядывая сад, освещённый серебристым светом луны. У неё были длинные волосы, небрежными локонами спускавшиеся по плечам, милый курносый нос, тонкие кисти и щиколотки. Она была одета в длинный серебристый плащ с капюшоном. Она повернула ко мне своё нежное лицо, улыбнулась и промолвила:

– Добрый вечер, вы же не против того, чтобы сегодняшний вечер я провела именно на вашем подоконнике? У вас здесь довольно мило. Прекрасный воздух, яблоневый сад, птицы поют. Присаживайтесь, послушаем вместе.
– Добрый вечер, позвольте представиться, потомственный…
– Ах, оставьте условности. Я готова узнать только ваше имя, но не титулы…Условности и формальности – враги романтики, вы не находите?
       
Найдя её на своём подоконнике, я готов был соглашаться с нею во всём. И с почтением склонил голову:

– Мокий. Позвольте вашу ручку…
– Как вы галантны, Мокий, я тронута. Хлоя.

О, Боги, очаровательная Хлоя протянула мне руку с гибкими пальчиками и тонким запястьем, и я впервые в жизни запечатлел нежный поцелуй на женской ручке!

Твой дивный лик в меня проник,
И забурлил души родник!

       Я не помню, как оказался на второй половине подоконника, поминутно вытирая вспотевший лоб, приглаживая волосы и бороду так, чтобы вышитый матушкой на моём носовом платке вензель потомственного домового 117 поколения был ей виден. Всё ж таки наш фамильный вензель не лыком шит, а шёлком, знаете ли.
Я с первого взгляда был очарован каждым наполненным грацией жестом, изящным поворотом головы на нежной шее. Впрочем, все привидения легки, воздушны и грациозны, не правда ли? Лишённые бренного тела, они пугают людей своей способностью появляться и исчезать совершенно неожиданно, порой издают леденящие кровь звуки, но подумайте, сколь тяжка ноша застрявших между мирами, утративших тело физическое, но не способных покинуть землю вместе с ним! Хлоя поведала мне свою историю…

      На очередном повороте машина наклонилась влево,  листы съехали с колен.
 Женя оторвала глаза от рукописи, повела плечами:

– Привидения, домовые…Жуть! Сплошная мистика! Бр-р-р! А может быть эту самую Хлою, героиню странных записок она увидела сегодня на чердаке?! Не может быть! Привидений не существует! Это совпадение, не более того!

– Женя, мы почти приехали. Ты молчишь всю дорогу. Что-то случилось? Пока мой Владик оказывал тебе внимание, ты была явно в приподнятом настроении, а сейчас совсем поникла, я гляжу! – Лера иронически прищурилась, натянуто улыбаясь подруге с переднего сидения.

Женя всмотрелась в городской пейзаж за окном и поняла, что они уже в городе, мало того, совсем недалеко от её дома.

– Пожалуйста, Владимир, останови машину, дальше я доберусь сама. Спасибо за компанию. Не могу назвать её очень приятной, но было весело.
– Женя, а со мной ты попрощаться не хочешь?
– Я просто вас не разделяю, Лера. Вы с Владом прекрасная пара. Удачной вам дороги и хорошего вечера.
– Ты так спешишь отделаться от нас! А между прочим ты понравилась Стасу, они с Владом приглашают нас провести сегодняшний вечер вместе, правда, Влад?
– Угу…, Стас собирался пригласить тебя сам, Женя, не спеши, они едут за нами, на площади договорились остановиться. Мы же взрослые люди, обсудим тему.
Женя промолчала, глядя в окно. Ей совершенно не хотелось общаться со Стасом, коренастым, с неприятной ухмылкой на довольно симпатичном лице. Его выдавали глаза, близко посаженные, с ироническим прищуром. Казалось, что в их глубине спрятано лезвие, острое, тонкое, находящееся в состоянии боевой готовности. Позже Женя будет корить себя за свою мягкотелость: могла бы отказаться наотрез сразу и безоговорочно. Могла бы, но не сделала этого. И направила события по сценарию, предложенному Лерой с Владимиром.
Они договорились встретиться в восемь вечера у фонтана на площади и посидеть в каком-нибудь кафе. Вполне невинное предложение, Женя решила, что не стоит портить отношения с однокурсницей. К тому же Стас держался вежливо, убедил Влада изменить место их встречи, выбрав уютное кафе совсем рядом с домом Жени.

– Женя, тебе спокойнее будет, глядя на окна собственного дома из окна кафе, неправда ли? Если компания не понравится, будет возможность уйти по-английски. Договорились?
– Договорились. В восемь возле кафе «Визави». Мне пора. Пока!
– Я провожу, не спеши…
 
Женя шла по улице рядом со Стасом, размышляя о том, почему Лера проводила её с тою же иронией, с которой общалась большую часть поездки. И о том, верно ли она поступила, приняв предложение провести вечер вместе. И не оборотнем ли окажется Стас, от которого она почему-то ничего хорошего не ожидала. А может быть это просто мнительность? Напридумала себе подозрений, тайн мадридского двора!

– Женя, вы с Лерой в строительно-архитектурном учитесь?
– Да, мы из разных групп, но с одного курса. Встречаемся на парах, на переменах общаемся, частенько совпадаем в университетском буфете. Мало знаем друг друга, но знакомы довольно хорошо. А ты близкий друг Влада?
– Да, с Владом мы дружим с детства…Он тебе приглянулся?
– Не говори ерунды!

Женя резко остановилась и, гневно сверкнув глазами, выпалила:

– Ты за Лерой повторяешь явную глупость! Не я подкатывала к Владу, он сам начал шутить и кокетничать со мной. Думаю, чтобы позлить Леру! Вы же прекрасно всё видели, мы были всё время вместе. В ней говорит ревность, а в тебе что?
– Кто вас, девчат, знает! Вы же хитрюги, никогда правду не скажете!
– Я знаю, что говорю. Спасибо, не нужно меня провожать, сама дойду. И, пожалуйста, передай Владу и Лере, что сегодняшний вечер я проведу дома. Срочные дела образовались! Женя ускорила шаг, но Стас не отставал.
– Зря ты сердишься, я просто неудачно пошутил. Извини.
– Принято, но вечером я никуда не пойду. Решено.
– Хорошо, как скажешь, но позволь проводить тебя до подъезда, чтобы я был спокоен. Обещаю больше не шутить.
– Мы почти пришли. Слева за перекрёстком мой дом.
– Красная двенадцатиэтажка? Симпатичный домик, новый проект, с консьержем?
– Да.
– На каком этаже ты живёшь?

Женя ощутила странную тревогу, словно мурашки по коже пробежали, заметив усилившийся прищур и вдруг севший голос Стаса. Неожиданно для себя соврала, назвав чужой этаж:
 
– На десятом, а что?
– Высоко, далеко… Может быть в гости пригласишь?
– Не сегодня, бабушка собралась вареники лепить, просила помочь. И сестра должно быть из школы пришла, с уроками помочь нужно.

    Женя импровизировала на ходу, но говорила совершенно спокойно, даже с улыбкой. Единственная дочь своих родителей  беззастенчиво врала, внутренне уже решив, что расстанется со Стасом во дворе раз и навсегда, что никуда не пойдёт вечером. Ни за какие коврижки.
    Но во дворе дома всё произошло совсем не так, как она планировала. Остановившись напротив подъезда, Стас заговорил проникновенным полушёпотом о том, как она ему нравится, как тронули его её серьёзность, сдержанность, милая улыбка, зелёные глаза и рыжие локоны. Лирическая сценка застала Женю врасплох, она попыталась перевести разговор в шутку, но Стас настаивал, взял девушку за руку, явно нервничал, его ладонь была неприятно влажной. Женя выдернула руку, глядя парню в глаза, чётко произнесла:

– Ты обещал только проводить. Уже проводил. Продолжения не будет. Не надейся.

     Он улыбнулся, пожал плечами, отвернулся, но вдруг побледнел, обмяк в коленях и начал заваливаться на её плечо, судорожно вцепившись в него пальцами.

– Прекрати, Стас! …Стас, что с тобой? Я не удержу тебя!
       
           Одной рукой он попытался расстегнуть кожаную куртку, но рука дрожала:

– Воды! – Осипшим голосом пробормотал парень, – воды!

      Женя испугалась. Поддерживая спутника за талию, она с трудом довела его до подъезда, нажала на кнопку домофона, крикнула в открывшуюся дверь консьержу:

 – Николай Павлович, здесь человеку плохо, помогите!

      Вдвоём со старичком консьержем они затащили Стаса в подъезд, усадили на диван в холле. Николай Павлович, вызвав скорую, принёс стакан воды и пошёл встречать медиков. Ошеломлённая всем происходящим Женя стояла возле дивана, размышляя, что ещё она может предпринять, как вдруг поймала цепкий взгляд Стаса из-под опущенных ресниц. Он явно был в сознании.

«И уже узнал код подъезда», – осенило Женю.
 
         Ещё не решаясь поверить в свою догадку, девушка достала из сумки телефон и, сделав вид, что звонит отцу, произнесла, отвернувшись от Стаса:

– Пап, это я, привет! Я дома, внизу, сейчас поднимусь, приготовь аптечку, пожалуйста, на всякий случай. Здесь человеку плохо…Мой знакомый… потом расскажу. Да, скорую вызвали, но, если его не заберут, нужно будет дать парню возможность прийти в себя, отлежаться. Не знаю, возможно сердце…Мне нужна будет твоя помощь… Хорошо, бегу.

Женя не поднялась в квартиру. Пройдя к лифту, она нажала на кнопку вызова, но не зашла внутрь, отправила пустую кабину на 10 этаж, а сама, мягко ступая, зашла за противоположный угол и там остановилась, бесшумно прижавшись к стене, прислушалась. Вслед за шумом поднимающегося вверх лифта расслышала движение на диванчике в холле и голос Стаса:

– Лера, моя кошечка, ты как всегда права!  Рыбка на крючке, я в подъезде, скоро попаду в квартиру, а там осмотрюсь и всё сфотографирую! Проучим твою заносчивую однокурсницу по полной! Только Владу ни слова, как договаривались! Да, киска, конечно расскажу…Потом…Без свидетелей. Пока, кто-то идёт.

Побледневшая Женя медленно сползла по стене вниз… Спустя какое-то время девушка пришла в себя от боли: что-то твёрдое давило ей в бок, выпирая из сумки, на которую она навалилась, теряя сознание.
Когда Николай Павлович привёл врача, а Женя «вернулась из квартиры», Стас сидел на диване вялый, но в сознании. Ему сделали кардиограмму, которая, как ни странно, оказалась вполне нормальной, от госпитализации парень отказался, сказав, что ему бы отлежаться с полчаса, что у него такое бывает, наследственное, надо опять лечь на обследование. Когда скорая уехала,
Стас продолжил извиняться за беспокойство, повторял, что ему бы только отлежаться, разговаривал медленно, часто морщился, благодарил и смущённо улыбался Жене, но она отводила взгляд:

– Николай Павлович, я мало знаю этого человека, поэтому в квартиру не поведу, отец против. Вы можете ему позволить полежать в холле на диване? Хорошо, спасибо. Да, пожалуйста, давайте сменим код на подъезде, я напишу заявление. И, пожалуйста, никуда не уходите, я не хочу оставаться наедине с незнакомым для меня человеком.

Вернувшись домой после «выздоровления» Стаса, Женя долго стояла под горячим душем. Её трясло. Слёз не было, истерики тоже, просто била нервная дрожь. И стучало в висках. Закутанная в махровый халат, Женя пила чай на кухне, когда зазвонил телефон:

– Женечка, ты дома? – У мамы был взволнованный голос. – У тебя всё в порядке? Как учёба? Успеваешь?
– Мамочка, здравствуй. Да, я дома, у меня всё хорошо. Как папа? Когда вы возвращаетесь, на следующей неделе, как собирались?
– От папы привет. Он был на высоте, столько вопросов, думаю, его идея найдёт применение и последователей! Возвращаемся в следующую среду, как и планировали. Не скучай. Целуем тебя.
– Я тоже вас целую. Жду. Удачи!

Родители Жени были кардиологами по призванию, они уже несколько дней находились на международном симпозиуме в Праге. Женя положила телефон на стол, сняла скрученное чалмой полотенце с головы, провела им по лицу. Она не могла отделаться от мысли, что находилась в шаге от опасности, что едва не оказалась приманкой для мошенников. И что всю эту интригу подстроила Лера, которую Женя считала почти подругой.
        Она медленно вышла в прихожую, открыла сумку, нашла в ней кошелёк, проверила деньги и документы. Всё было на месте. Когда клала кошелёк назад, наткнулась на что-то тяжёлое с ручкой округлой формы. Женя удивилась, совсем позабыв о своём утреннем побеге в мансарду старого дома, о том, что привезла оттуда папку со странной рукописью, медную чернильницу-непроливашку и пресс-папье с завитками на круглой ручке. Разложив на кухонном столе находки, девушка вдруг улыбнулась:

– Пожалуй, мне сегодня повезло. Не знаю, кому принадлежали эти раритетные сегодня вещи, кто автор этого странного дневника, но они принесли мне удачу. И понимание, что реальная жизнь может быть гораздо опаснее ирреальной.

Девушка словно выдохнула свои страхи, сумев извне взглянуть на случившееся днём. И поняла, что стала сильнее. Всё ещё размышляя о произошедшем, Женя заварила чай с мятой и шиповником, полистала пожелтевшую от времени рукопись. Решив, что сегодняшний вечер она проведёт за чтением, с удовольствием продолжила разбирать странный, с завитушками, почерк автора необычного дневника.

3 марта

Кот вернулся в непотребном виде! Наш вальяжный котяра стал жалок и ничтожен! Грязный, худой, шерсть свалялась, ухо разодрано! И при этом он нещадно вонял! Хозяйка была в шоке, хозяин в ярости! А я в полном восторге! Столько событий за один вечер! Блудный кот униженно жался в угол на веранде, ожидая выволочки и мытья, которые бы отворили ему врата в прежнюю жизнь. И дорогу к миске. Ибо всё остальное у него, судя по виду, уже было. Я не стал добивать бедолагу, умыкнул из холодильника розовую шпикачку и подкормил по-соседски. Зачтётся мне однажды эта исчезнувшая за одно мгновение в кошачьей пасти шпикачка, право слово. А затем кот истошно орал, пытаясь вырваться из рук намыливающей его ароматным шампунем хозяйки, шипел на хозяина с махровой салфеткой, в которую котяру старательно запеленали. Затем замолк, только таращил на меня сверкавшие гневом глаза. Его глаза молчаливо вопили так, что картина «Крик» Эдварда Мунка отдыхает:

– Смотри, братан, что с тварью Божией вытворяют, как издеваются! Смотри, что живой душе терпеть приходится! Смотри и помни! Су-у-уки!

Далее, прерывая посыл немой ярости, звучали рулады кошачьего ора, непереводимая игра слов на кошачьем диалекте.
Я поспешил к себе наверх, опасаясь, что кот напугал Хлою, наверняка уже поджидавшую меня на подоконнике.
Милая Хлоя, каждый раз, когда вспоминаю её историю, испытываю глубокую печаль от того, что не в силах был защитить, что столько страданий выпало на долю юной девушки. Ей всего лишь 100 лет, для привидения не срок, согласитесь. Но не в возрасте дело. Хлоя была из дворян, аристократизм и сопутствующая ему тонкость восприятия жизни, свойственные и мне, во многом предопределили наше с ней взаимопонимание. Свою историю она поведала мне на заброшенном кладбище возле каменной плиты, под которыми покоились её предки. Я испытывал к ней самые нежные чувства, влюбившись со всем пылом своих 117 лет. Хлоя была младшей из сестёр в своей довольно большой семье…

Далее отсутствовал большой фрагмент текста, видимо бумага была залита водой или другой жидкостью, буквы расплылись. Женя ничего не могла разобрать. Но на следующей странице тест снова читался:


5 марта

    Прошлой осенью местными властями было решено построить торговый центр на месте старинного кладбища. Спустя несколько месяцев работа закипела: громыхающие бульдозеры, крикливые рабочие, рычащие землеройные машины. Современные технологии позволяют провести строительные работы оперативно. Кладбище быстро разорили, разровняли, забетонировали. У жителей претензий не было: никто уже не помнил, кто и когда был здесь захоронен.  Но несколько неупокоенных душ, обитавших среди могил и надгробий, потеряли пристанища, камерность и покой привычного образа жизни.  С ними и Хлоя, привязанная к родным чувствами вины и скорби. Так она оказалась на моём подоконнике тёплым весенним вечером, признавшись позже, что необъяснимое, тревожно-радостное предчувствие судьбоносной встречи привело её ко мне. Я дал обет наполнить её жизнь любовью, заботой и теплом. И я сдержу обещание!

Песней звучу в ночи!
Не молчи!
Прошепчи о любви,
Позови!

    Наши свидания стали ежедневными, точнее, ежевечерними и такими долгожданными!  Надеюсь, что для обоих.

6 марта

    Хлоя поселилась на чердаке, отказавшись разделить мансарду со мной. Она убеждена, что только одиночеством может искупить свой грех перед родными. Кроме того, из чердачного окна видно кладбище, вернее то, что от него осталось. Но вечерами она спускается на мой подоконник, и ничего нет прекраснее наших свиданий. Вот только кот стал подозрителен, всё время оглядывается по сторонам, забегая ко мне в мансарду, сверкает глазами. Чует присутствие гостьи из тонкого мира, бродяга.  И тревожно озирается. Он прав, соседство это непростое, хотя нежная Хлоя ведёт себя мирно, никого не пугает, только вздыхает по ночам печально, но слышны её вздохи только мне.

     Больше листков не было. Женя потёрла виски, задумалась. Ей захотелось вернуться в старинный дом, ещё раз осмотреть содержимое сундука, может всё же она взяла не всё, и несколько пожелтевших листков, исписанных витиеватым почерком, молчаливо лежат в сундуке или разлетаются грустными мотыльками по мансарде при порывах ветра. Интересно, Хлоя по-прежнему живёт на чердаке? Не её ли Женя видела вчера утром?
     Евгения Столетова, дочь уважаемых научных работников, поднесла палец к губам и покачала отрицательно головой, повторяя жест девушки с длинными волосами в белом плаще, силуэт которой напугал её сегодня утром.

– Так она же предупреждала об опасности! Велела помалкивать! Как же я сразу не поняла! Она действительно меня предупреждала! 

Женя даже зажмурилась от невероятности всего произошедшего.

– Мистика, оказывается, не так уж и опасна. Поистине, нет у человека страшнее врага, чем он сам! И чем другой такой же человек, точнее, нелюдь в обличии человеческом.