30. Нитки. Ваучеры

Я плохо помню, как началась перестройка и развал Советского Союза. Помню только, как несколько дней был путч, отец уезжал из дома, а вечером рассказывал, как толпы людей штурмуют Белый дом, как несколько парней задавили танками. Он был очень возбуждён и взволнован.

Потом начались ваучеры. Отец, в то время уже сокращённый из ИПУ, перебивающийся непонятными заработками, вместе с появившимися вдруг знакомыми, каждый день уходил на «работу», покупая и продавая эти ваучеры с рук. Это было почти нелегально, но все, у кого были хоть какие-то деньги и силы, этим занимались. Он рассказывал, как алкоголики и пенсионеры несли свои ваучеры на улицу, избавлялись от них, не думая, продавали за копейки, не понимая зачем, почему и для чего им нужна эта гербовая бумага.

Спекуляция приносила неплохие деньги, иногда отец выкладывал аккуратно сложенные пачки прямо на диван, рядом ставилась бутылка элитного алкоголя и разнообразные лакомства – шоколад, что-то ещё.  Кажется маме это не очень нравилось. Думаю, что и отец, привыкший зарабатывать деньги прежде всего своим мозгом, а не ногами, тоже страдал от своего занятия. Кроме того, он всегда был патологически честным человеком,   бурно протестовал, если встречался с несправедливостью. Иногда, после дня «охоты», как он их называл,  он сидел и молчал часами, потом долго и эмоционально разговаривал с матерью, пытаясь объяснить ей, почему он этим занимается, не имея другого выхода зарабатывать и обеспечивать семью.

Но знаю точно, что он испытывал азарт от всего происходящего – рассказывал о секретах своих занятий, хвастался фразами, которые он придумывал для лучшего эффекта и быстрой покупки ваучеров, говорил, как ему удавалось их выгодно сдавать. Громко и сильно возмущался появившейся корпорации МММ. Говорил, что звереет от человеческой тупости – несколько раз останавливал людей, идущих отдавать свои ваучеры Мавроди, пытался объяснить им, что это пирамида, которая рухнет в любой момент, но всё было тщетно.

Потом он вывел для себя фразу, которая его успокаивала и помогала переключиться с гнева : «Тупое жадное быдло достойно всего, что с ним происходит».

Однажды вечером  отец пришёл весь в крови, шатаясь, пьяный. Он доковылял до кровати и уснул в одежде, как был. Проснувшись, он позвал нас к себе. Рассказал, что его избили и ограбили, ударив по голове  и рёбрам. Несколько рёбер теперь сломано, алкоголь его отпускал, и ему было очень больно. Мать переживала, но была обижена, поэтому демонстративно не разговаривала с отцом, передавая нужную ему информацию (например, о готовом ужине) через меня.  Брат был ещё очень мал, он плакал и не очень понимал, что происходит.

К тому времени мать уже несколько лет периодически жила и спала в нашей с братом комнате. Сначала она мотивировала это тем, что не может спать в накуренной комнате отца,  вечно сидящего за делами до утра, всегда с работающим фоном телевизором с новостями или фильмами, потом – уже не объясняя даже своё перемещение к нам, и так было всё понятно.

Ночью  я не спала. Каждый раз, как удавалось хотя бы на миг сомкнуть глаза, я слышала жалобный и просящий голос отца. Он звал меня: «Катя». Я вставала, надевала халат и шла к нему. Он хотел пить, хотел, чтобы я помогла ему перевернуть его, что-то ещё. Я волновалась, что он повернётся неловко и проткнёт себе лёгкое. Мне было мучительно больно за него, жалость разрывала меня на куски. Ещё я злилась и сходила с ума – я безумно хотела спать. Так продолжалось несколько дней. Утром я ходила в школу, вечером заступала на ночное дежурство. Мать ни разу не подошла к нему, хотя, кажется, просыпалась со мной каждый раз, как я вставала с кровати.