31. Нитки. Физтех

История с ваучерами была не единственной, когда отца били. Он никогда отчётливо и чётко не говорил этого, но из каких-то полуфраз и намёков я точно знала, что его отец, мой дед, лупил его всё детство. Отец был старшим сыном, которому досталось всё самое сложное – «воспитание» кулаками моего деда, обида на  мать, не способную защитить сына, и переключившаяся своей любовью на младших сыновей – моих дядек, ревность  к ним моего отца.

В маленьком белорусском городе, где в каждой семье был задний двор с домашней скотиной, отец с самого детства должен был быть взрослым – заботиться о младших братьях, пасти скот. Несмотря на всё это, он с упоением и  радостью учился, много читал и изучал, находя отдушину в этих занятиях.

В 13 лет он практически сбежал из дома, сдав экзамены в физико-математическую школу-интернат в Москве, а его родители, решив, что сын уже взрослый, умный и может самостоятельно о себе позаботиться,  вычеркнули его из жизни – им ещё надо было поднимать и воспитывать двух других мальчиков, росших в семье.

Однажды, гуляя по саду МГУ, отец рассказал мне, как летом рвал мелкие яблоки, росшие в саду, «дички». Сказал, что они были невероятно кислые и жёсткие, а на мой вопрос зачем же он их ел, усмехнувшись, ответил: «Очень сильно хотелось жрать». Он подрабатывал разнорабочим на стройке, разгружал вагоны, но всё равно постоянно нуждался в деньгах на еду. Раз в полгода он ездил домой, чтобы поесть колбасы и чего-нибудь мясного. Он был счастлив в такие дни, московский голод внутреннее одиночество (несмотря на большое количество одногруппников и друзей) его изматывали. 

Белоруссия и мне запомнилась огромным количеством мясных деликатесов, изготовленных из свиней собственного производства. За такой колбасой мы ездили с отцом много позже, во времена перестройки, зимой, по холоду, в плацкартном вагоне. Возвращались с огромными сумками, набитыми, помимо колбасы и сала, малиновым вареньем, компотами и консервами с кабачковой икрой домашнего приготовления, которую бабка «крутила» самостоятельно.

Несмотря на огромную любовь к родителям, особенно к матери, все поездки в Белоруссию всегда заканчивались одинаково – отец вдрызг ругался с ней, а она в ярости прогоняла нас из дома. Мы уезжали в день, в ночь, ровно в тот момент, когда они готовы были убить друг друга. Бабка быстро остывала, видя как мы собираем вещи, плакала, говорила, что очень шкодует (от белорусского «жалеть») нас и отца, что он вырос бестолковый и злой, предлагала остаться, но мы неизменно покидали их дом, движимые внутренними чувствами отца, самым главным из которых были обида и ревность.

В конце обучения отца в школе, перед ним встал вопрос, куда ему поступать. Он, общавшийся ещё в школе со студентами МГУ, узнавший, что Университет – это не просто ВУЗ, но и своеобразная, немного закрытая, но очень увлекательная жизнь, особый образ жизни, мечтал всей душой поступить именно туда. В те времена подавать документы можно было лишь в одно место, экзамены в МГУ традиционно начинались раньше, чем в других институтах, и отец отдал документы в МГУ. Был ещё запасной вариант – физтех, тоже неплохой, как он говорил, но мечта есть мечта.

Отец начал усиленно готовиться и сдавать экзамены. Кажется первым был русский язык, успешно его пройдя, отец сдал физику. Сразу после экзамена, он понял, что получить высший балл ему не удастся, хотя физику он считал своим коньком. Конкурс был очень высок, и промучившись несколько дней в сомнениях и раздумьях, отец забрал документы – не поступив в МГУ и не отдав документы в этот момент в Физтех, он рисковал остаться без поступления в ВУЗ ещё на год, без общежития и постоянной работы – этого позволить себе он не мог.

Мечта развалилась. Много лет спустя он каждый раз гнал от себя мысль о том, что, наверно, был очень самокритичен в те годы, и смог бы поступить даже с теми оценками, что получил на экзаменах. Они действительно были высоки. Но ничего изменить уже было нельзя. Сдав без труда экзамены в Физтех, отец стал студентом одного из самых сильных ВУЗов страны. Там он успешно проучился все положенные годы и, кажется, его диплом отливает гербом с  золотым тиснением и красным цветом.

Отец рассказывал, что обучение было таким интенсивным и сложным, что каждый семестр кто-то из его одногруппников выбрасывался из окна общежития или сходил с ума.