Гейзер

Мы уходили в рейс – свой первый морской поход.
Позади остался Мурманск, полтора месяца томительного ожидания настоящего дела, прощальный гудок. Ясное майское солнце мягким лучом просачивалось сквозь задраенный иллюминатор, ласковыми ладошками шлёпали волны по обшивке плавбазы «Рыбный Мурман», уходящей в Северный Ледовитый океан на добычу трески. Светлым пятном в каюте выделялся столик, заставленный бутербродами и бутылками.
С нами, практикантами, сидел Саня – бывалый моряк, матрос 1 класса. Несколько стопок сделали этого говорливого непоседу внимательным и задумчивым слушателем наших повествований о тех, полных невезения путей, которые привели нас сюда. Ведь в тот день, когда наш самолёт приземлился в Мурманске, полные надежд устроиться электриками на рефрижераторные суда и рыбопромысловые базы «Севрыбхолодфлота» и быстро уйти в рейс, судьба подставила нам подножку. В устье Кольского залива столкнулись два рефрижераторных судна – «Виктор Лягин» и «Константин Ольшанский».
Их семеро электриков (восьмой погиб) заняли наши места, забронированные нашим институтом. «Вы ребята молодые, студенты, подождёте вакансий, а им семьи кормить надо» - успокаивал нас начальник отдела кадров «Севрыбхолодфлота».
Наконец, пустая стопка, долго смущавшая взор Сани, вновь пробудила в нём дар речи.
- Налей мне ещё одну, последнюю… Так вы, значит, ещё моря не видали, ну, ничего, увидите. Вам, конечно, с моё не повидать, рейс летний, штормов нет. Ну, нет, больше не наливай, оставь до Кильдина. У наших моряков есть обычай – как выйдем за остров Кильдин, так нужно выпить по граммульке, чтобы рейс был лёгким… И монеты швыряем в воду… Наберём горсть, что в карманах осталась – и за борт. Это чтобы вернуться невредимым. Не все, правда возвращаются… Вот, помню я такой случай…
Пришвартовался к нам СРТ «Гейзер» - это средний рыболовный траулер, увидите не раз такие, они на нашу базу свой улов перегружают для переработки. Штук десять нас обслуживают. Осенью дело было, шторм – баллов семь. Волной его швыряет, как пробку. И вот во время швартовки этот «Гейзер» ударился бортом о нашу посудину. Удар был могучий, Мы же в двадцать раз больше водоизмещением, но швартовы завели, вроде всё в порядке. Передали нам рыбу, и вдруг кто-то обнаружил, что борт «Гейзера» разошёлся, заклёпки не выдержали, в трюм через трещину хлещет вода. Можно было, конечно, принять их экипаж к нам на борт, но капитан пожалел своё корыто, дал приказ отойти и завести пластырь. А шторм приличный, волна хлещет, кидает их, как скорлупку, и только они отшвартовались, стало ясно, что тонет их СРТ, не спасти его, и спасательные шлюпки бесполезны.
Замолчал Саня, видно было только в солнечном луче, как играют желваки на скуле, да как сурово прищурились его глаза, будто всматривался он в ту временную даль…
- У них на борту никакой паники, все надели спасательные жилеты, связались шкертами, чтобы волной не разбросало. По команде прыгнули за борт и плывут к нам. Волны накрывают их, швыряют из стороны в сторону. Бросили им с нашего борта штормтрап, на борту, небось, видели, деревянные ступеньки между верёвочными перилами, а борт высокий, до воды метров шесть. Тут –то и началось самое страшное… Начнёт кто-нибудь взбираться по этому трапу, а волна подхватит его своим гребнем, оттащит в сторону и отступит. Зависнет человек над провалом волны, а следующий гребень его подхватит и со всего размаху – о борт, прямо видно, как голова раскалывается, как волна окрашивается кровавым пятном. Вся наша команда, свободная от вахты, больше двухсот человек, собралась у этого борта, подбадривает тех, кто в воде. Сбросили со стрелы конец с «гаком», но всё равно…Карабкается человек по канату изо всех сил, все кричат ему: «Давай быстрей, давай…» - и крик застревает в горле. Волна снова тащит его к борту, казалось, ещё на метр выбраться – и спасён!  Но, снова глухой удар и всё кончено. Снова окровавленный гребень волны оттаскивает ещё один труп…
Саня замолчал, положив голову на руки, уставившись неподвижным расширенным взглядом куда-то сквозь нас.
- А спасся хоть кто-нибудь? - спросил Слава.
- Всего два человека – боцман и старпом. Боцману повезло, ударился боком, сломал два ребра, легко отделался, а старпому раздробило обе ноги, инвалидом остался.
Саня вздохнул, взял сигарету, медленно, задумчиво пожевал её, как папиросу, почувствовав вкус табака, сплюнул, взял ещё одну и, ломая спички, закурил. Сигарета мелкой дрожью плясала в его пальцах.
- А потом стали вытаскивать линь, которым они были связаны. Нет, не трупы, какими мы их себе представляем, вытянувшимися в гробу или лежащими на земле, Что-то похожее на бесформенные кули повисло за бортом, какая-то чудовищная гроздь была поднята на борт…   
- Налей ещё по одной, давай, за тех, кто в море…
Он запрокинул голову. Слёзы текли из его глаз, и он не скрывал их, лишь размазывая грязные полосы по лицу черным от мазута рукавом.