Еще не последние мысли

        НЕ ФИЛЬМЫ, СЕРИАЛЫ. Давно не брался за свои заметки. Поэтому сущая безделица о сериалах не прозвучит строкой, поперечной тексту.
        Несколько недель назад смотрел передачу «Познер». ВВП пригласил к себе Андрея Кончаловского. Они обсуждали его новый художественный фильм об итальянском художнике и скульпторе. Это был титанический Микеланджело. Но речь не о нем, а о пресловутых сериалах. Я почему о них вспомнил. Только что в поисках свежих новостей мельком увидел один российский сериал и замер от омерзения. Как играют актеры, как выстраивает сцену режиссер. Убожество. Все делают второпях, лишь бы успеть срубить капусту.
        Между тем мастер синематографа витийствовал о том, что художественное кино превратилось в художественный сериал. Ушло искусство из голливудской киноиндустрии. Как будто там когда-то оно было! Там было не искусство, но зрелище. Однако теперь и зрелище покинуло Голливуд. В нем осталась одна голая техника.
        Так что сериал? Я не помню ни одного сериала или многосерийного телевизионного фильма, где была бы хотя бы одна крупинка, толика соли искусства. Но там полным полно не крупинок, но целых булыжников мелодраматического сахара многоликих Рафинадовых. Зрелище – еще не искусство. Так почему же миллионы смотрят до сих пор (смотрят ли?)  «Семнадцать мгновений весны» или «Место и время встречи изменить нельзя»? Потому что смотреть ничего и не на что. Вокруг одно… это самое.  Они смотрят вранье, брехню, которая посыпана крошкой правды. Сериальная бочка меда с ложкой дегтя. Если бы это была правда, посыпанная крошкой вранья, то они отвернулись бы от экрана. Если же это была одна правда, то они стали плеваться бы на экран от набившей рот горечи.

       ПРИРОДА И ЛИЧНОСТЬ. С тех пор, как я стал думать, а это стало для меня очевидным сравнительно недавно, уже когда мне было далеко за…, - страшно сказать сколько, - я не могу понять как в одном лице могут совмещаться две природы – божественная и человеческая, - сохраняя равновесие на равных? И все же кем является Иисус? Он Бог или человек? Он дух и рожден в вечности Богом. Поэтому он бог. Он бог, так как одной природы с Богом. Но Бог создал, даровал жизнь не только духам, проще говоря, ангелам, но и сотворил человека из всего того, что уже была до творения человека. Все это было прахом. Но в каком смысле? В смысле материи, материальном смысле. Все материальное создано из праха и в прах вернется. Как это понять? Бог творит все из ничего как того, что определяется из неопределенного состояния и возвращается в него, будучи смешанным.
        Дух, которым является Бог, - чистый элемент. Дух, дыхание Бога лежит в целом на природе, но только в человека Он вдохнул жизнь лично. Поэтому Адам человек как личное душевное существо. Только Адам из всех людей имеет происхождение от Бога как родителя в одном лице Творца. Уже после разделения андрогина на мужчину и женщину его потомки имеют рождение от двух родителей: мамы и папы. Но они, Адам и Ева согрешили. В чем заключается их грех? В любопытстве. Что такое любопытство? Это любовь к испытанию. Бог положил запрет пытке, табуировал ее. Люди в земном раю нарушили его. Они подвергли жизнь испытанию, познанию. И узнали, что не только едины, но и различны. Увидев, что они разные, Адам и Ева, мужчина и женщина, устыдились своей наготы, которая не может скрыть различия.  Кто открыл им глаза на то, что они разные? Дьявол. Кто такой дьявол? Это чистый ангел, только дух, не знающий творения. И в этом качестве дьявол восстал на Бога, ставшего Творцом. Он решил, используя Еву и Адама, чужими руками, восстановить творца против своего творения, а тем самым, внести разлад между Духом и Творцом в лице Бога. Такое решение можно интерпретировать и так, что дьявол желал полного возвращения Бога в состояние до творения, то есть, в состояние лишь рождения, и так, что он возжелал занять место Бога до творения.
        Значит, Бог есть Дух и еще есть Творец. Но тогда одна ли природа у Бога? Да, она одна. Она божественная, духовная. В качестве Духа он дарит жизнь духовную духам. Но для всего остального, которого нет без Бога как Света во тьме, Он является Творцом. Он Не-Иное для мира творения как Творец, а не как Дух. Он творит духом, но то, что Он творит, является не духом, а материей. Материя в лице человека становится душой лично, а не безлично, как в природе. Бог милостив. Он радеет о человеке. Ему жалко его, изгнанного из земного рая. Но ему там уже нет места, ибо земной рай – это животный мир, а человек, испытав познание, узнав себя, перестал быть животным. Теперь он вынужден сам, своим умом и трудом, плодясь и размножаясь в муках, в испытаниях продолжать жить родом, своим естеством, своей материей. Чтобы спасти человека от испытаний, которые приносят человеку страдания и смерть, Бог посылает своего Сына, то есть, дух на Землю, чтобы спасти людей от испытания. Но для этого дух, воплотившись в материю (сам Бог не совершал этого, ибо он творил мир и человека, но не становился от этого миром и человеком, так как Он Дух, то Он им трансцендентен, другой природы, хотя Богу как Творцу мир и человек имманентны) непорочным образом, то есть, без материального совокупления, обратился Иисусом, стал человеком, в лице которого сосуществуют две природы: божественная и человеческая.
        Таким образом, ипостась, личность Бога становится сущностью, являющейся, существующей как дух и как душа в плотском теле. Для чего нужен такой Иисус? Для того, чтобы освободить человека от первородного греха любопытства, ведущего к испытания себя непослушанием и гордыней, а также следующем за ними отчаянием, унынием, упадком духа в качестве души в теле (дух не может прямо взаимодействовать с материей, но только посредством души), ее падением в бездну неверия в свое спасение. Иисус спасает человека для того, чтобы человек стремился уже спасаться не от чужих, а от личных грехов.
        Однако, естественно, возникает вопрос: «Как Бог творил своим духом, духами все из ничего»? Замыслом, идеей, то есть, чистым духом, собой. Но как же так, ведь чистый дух восстал на Бога? Да, творение мира и человека – это скандал в божественном мире, ибо Бог смешался с материей. Но не Сам лично, а посредством Мудрости, Разума. Разум как способность, орудие, идея Бога, то есть, как опосредствованная инстанция отвлечен от материи. Но разум привлекателен для души. Так, например, человек есть разумная душа в теле. Через мировую душу Бог творит Разумом, Логосом мир. Значит, мировой душе следует быть, с одной стороны, близкой Богу как Мудрости, как Идее, Смыслу, а, с другой стороны, быть близкой материи как Энергии, чтобы получилось творение мира.
        Выходит, у человека природа материальная (механическая, физическая, химическая, биологическая и социальная), но сущность душевная. И через эту сущность человек сообщается с миром идей, общается с духами, сам не будучи духом по природе, но становится духом по благодати, которая вернулась к нему с Иисусом, будучи потерянной Адамом и Евой. Душа является в человеческом лице как личность, то есть, лично. Поэтому человек есть личность в качестве душевного существа, у которого есть разум, а не только телесная жизнь. Человек является разумной душой.
 
        НОРМА И ОТКЛОНЕНИЕ ОТ НОРМЫ. Нормальным человеком считается тот человек, который занят повседневной жизнью. Она реально существует для него. Кто не живет повседневной жизнью по преимуществу, тот считается ненормальным. Причем ненормальность может быть возвышенной, если человек пренебрегает повседневной, бытовой жизнью ради художественного творчества, научного исследования, философского размышления (медитации), религиозного служения или мистического вдохновения. И не важно, что такое возвышенное отношение к быту имеет свой специфический образ жизни: творческий, познавательный, созерцательный, ритуальный.
        С другой стороны есть низменная ненормальность, препятствующая следованию ненормального человека правилам бытовой жизни. Она тоже имеет свой образ жизни, заключающийся в разгуле, пьянстве, обжорстве, наркомании, криминале, животном опрощении и в прочих социопатических проявлениях жизни.
        Массовый человек, то есть, человек как все, должен держаться середины, чтобы остаться человеком, ибо крайности не дадут ему возможности быть таковым в силу либо недостаточности сил для духовной жизни, либо избытка страстей и страхов, губящих его тело и душу. Бытовой человек – это существо с малой душой, далеко не великодушный, но примерный, наученный на доступных и легких примерах жизни среди подобных себе.
        Ненормальные люди рискуют преждевременно сгинуть, ибо отваживаются, как возвышенные существа на превосходящее их силы и доступное только сверхъестественным существам, или ничего не делают для того, чтобы быть человеком. Обыкновенный или нормальный человек – это естественный человек. Им быть естественно. Для этого необходимо приложить не максимум, а оптимум или порой минимум усилий, чтобы быть как все прочие люди.
 
        МОЯ СМЕРТЬ? Прежде я боялся смерти. Помню, когда мой друг умирал, то он гнал от себя призрак смерти. Не обращал на нее внимания, как будто ее вовсе нет. Не то, что он думал, что будет жить вечно. Скорее он жил настоящим, которое у него еще было, тогда как будущего уже не было.
        После смерти друга я ужасался тому, что не меня не будет в этом мире, но, напротив, этого мира для меня не будет. Что за глупость. Где же я буду? Нигде. Это нигде я представлял себе в виде пустоты. И как я буду в ней находится, в этой пустоте? Такой пустой пустоте. И сам я буду пустой. Чем же я буду отличаться от пустоты? Получается ничем. И никого, кроме меня, в ней не будет больше, совсем никого. Как мне будет одиноко. Как я смогу это выдержать? Ведь это будет продолжаться без конца и края. Кошмар. Чудовищно. Да, и меня самого не будет. Так что будет? Ужасное сознание того, что меня нет?
        Теперь я не боюсь смерти. Она рядом. Я готов, если она пришла за мной. Если не сейчас, то потом когда-нибудь. Впрочем, это уже не имеет значение. Важно, что я сейчас живой. Живи сейчас. Не живи будущим. Его нет.
        Вот я вспоминаю прошлое. Где оно? Нигде. Его нет, как и меня прошлого, и тех людей, которые в нем были. Либо они уже другие, либо их вообще уже нет. Важны те люди, что есть в настоящем. Но и этого настоящего завтра не будет. Туда ему и дорога. Оно не заслуживает того, чтобы быть еще. Хватит с него одного настоящего.
        Вот я умру. Ну, и что с того? Ведь меня когда-то то же не было. Не будет и в будущем. Велика потеря! Не будет меня и не будет сознания того, что меня нет. Вот утешил себя! Прежде я думал о том, как будут переживать мою кончину те, кого я покинул. Теперь я понимаю, что они вздохнут с облегчением, что освободились от меня. Как я их понимаю! Они будут рады, что я упокоился. Почему же мне не радоваться с ними? Потому что меня не будет для того, чтобы разделить с ними такую радость. Какое огорчение! Да, нет, это радость такая. Какая это радость? Ты что извращенец? Конечно, нет. Мне что плакать по самому себе? Какая глупость! Моя смерть меня не касается. Как это так, ведь это твоя смерть? Нет, не моя. Есть моя жизнь, но нет моей смерти. Смерть, она ничья. Нельзя ее приватизировать. Можно иметь только то, что есть. Смерть есть как то, чего нет. Вернее сказать, что она есть как отсутствие всего. Я есть как живой, а не мертвый. Сейчас мне жалко, что меня не будет в будущем. Но не будет в будущем не только меня, но и всех прочих людей. Только их не будет в разное время. То, что их не будет в разное время не так важно, как то, что их всех не будет в будущем. Когда-нибудь вообще никого не будет. Именно это важно. Но почему важно? Если не будет, то и не важно. Если есть смысл, то он есть в том, что есть, в жизни. а не в том, чего нет, нет смерти.
        Когда меня не будет, не будет и смерти. Парадокс смерти заключается в том, что смерть ничтожит все, включая и саму себя. Но если смерти не будет, то будет все, что было до смерти. Последней жертвой смерти является сама смерть. Значит, существует воскресение. Вместе со смертью приходит чудо воскресения. Для кого? Для мертвых, но не для живых. Живые живут обычной смертной жизнью. Наверное, это имел в виду Гераклит, когда говорил, что «живые живут смертью мертвых, а мертвые умирают жизнью живых». И все же, как это понять? Нет ничего проще: живые живут, потому что мертвых нет в их жизни, а мертвые мертвы для живых. Для себя, для мертвых они живые. Но для живых они мертвы. И поэтому зачем мне, живому, моя смерть? Как моя она бессмысленна. Но не бессмысленна жизнь для живого, пока он живой. Живой жив настоящим временем. Смерть – ворота в вечность. Смерть за тобой закрывается. В вечности ты не знаешь времени. В ней нет ничего того, что исчезает и появляется. В ней есть только то, что есть.

        ЦЕЛЬНЫЕ И РАЗДВОЕННЫЕ ЛЮДИ. Есть цельные люди, у которых характер вполне является в поступке. Они что думают, то и говорят, что хотят, то и делают. Но наряду с ними есть и раздвоенные люди. К их числу отношусь я. Но мы по-разному раздвоены, разделены по различным основаниям делания. Есть такие люди, которые амбивалентны относительно быта и идеала, распяты между прозой и поэзией, буквой и символом, не могут выбрать из идеального и материального, равным образом склонны к логике и к творчеству. Я отношусь к тем, для кого важно как телесное, так и духовное, чувственное и разумное (интеллектуальное). 
        В основном все люди, подавляющее большинство из них есть бытовые существа. Быт есть базовый уровень жизни людей. Это такая животная, телесная жизнь человека, которую не ущемляет человечность. Сама их человечность адаптирована к жизни тела, его потребностям, желаниям, ограничена его страхами. Она служит телу, является высшим проявлением телесной социальной жизни. Это не стадная, а именно социальная жизнь, ибо в стаде, а тем более стае, своре нет ничего человеческого. Поэтому социальность как качество, сама сущность социума (общества) является фильтром упорядочивания множества тел людей. Она является средством уравнения и управления ими.
        Для нас, - для тех, кто сознает себя духовным и равным образом телесно-чувственным и духовно- интеллектуальным, важно не столько эксплуатировать духовное ради материального, сколько использовать материальное для духовного. В этом и проявляется человечность. Мы не сплошь духовные существа . Мы реалисты и понимаем, что находимся в материальном теле. Но мы не буквалисты, ибо уважаем дух и любим чувства. Поэтому прозаичны в жизни. Однако мы склонны к поэтическому творчеству, стремимся не только отражать прозу жизни, но в ней выражать поэзию воображения и естественный свет разума. Мы живем телом для светлого мира идей.  Мы не буквально, но символически представляем телесную жизнь. Мы пытаемся найти логику в чувствах, сделать их благородными, добрыми в своих замыслах и понятными в последствиях. Мы реалисты, то есть, те, кто находит духовное в телесном как разумно устроенное. Мы занимаемся не украшением жизни, но ее вразумлением.
    
        ЛЮБОВЬ И СЕКС. Они не одно и то же. Секс есть только средство выражения любви. Причем между мужчиной и женщиной. Однополый секс или групповой есть один секс без любви. Это тот случай когда средство становится целью, форма содержанием  акта. Любовь – это отношение, а секс действие. В сексе отношение получает разрядку как напряжение чувств.
   
        РАЗНОВИДНОСТИ ЖЕНЩИН. Женщины бывают разные. Но, в принципе, они одинаковы, если принципом является женское качество, женственность. Он есть вариации существования вечной женственности как инварианта на время своего существования. Есть разные женщины. Они глупые, другие умные. Есть и хитрые. Одни красивые, другие некрасивые. Есть и симпатичные, обаятельные, потому и привлекательные. При этом они могут быть неправильными, некрасивыми. Худые и полные, а также стройные. Белые и черные, а также цветные. Они есть на всякий вкус и цвет, - только выбирай. Но что ты выберешь? В том или другом случае женщину. И кто выбирает? Разумеется, мужчина.
        Другое дело человек. Ему нужна не женщина или нужен мужчина. Человеку нуждается в человеке, в человеческих отношениях. Материалом выражениям в телесном мире человеческих отношений являются половые различия. Они есть средства, а не цели. Посредством своих телесных различий люди становятся детьми и их родителями. Так появляется не только генетическое наследование, но и культурная преемственность, которая служит механизмом передачи человечности от человека к человеку.
 
        СМЫСЛ И ЗНАЧЕНИЕ. Значение есть то, посредством чего выделяется, представляется означаемое, например, вещь представляется словом в языке. Но каким образом оно, это слово, живет в языке.  Образом смысла. Этот образ понимается мыслью.
 
        ИСТИНА И ЛОЖЬ. Истина есть, а лжи нет. Лжи нет в качестве истина. Она есть не в смысле того, что есть, а в смысле, что ее можно иметь. И тогда тем, что мы имеем, мы подменяем то, кто мы есть.
 
        ЖАНРЫ ЛИТЕРАТУРЫ. Из всех жанров литературы наиболее интересен самый простой – сказ, сказка. Она разыгрывается на все лады и таким образом усложняется, превращается в новеллу, повесть, роман. Мы записываем сказку как то, что говорим, проговариваем как историю в жизни. Нас интересует интрига, захватывает сюжет, который раскрывается в движении характеров, в нагнетании напряжения между ними и его разрядке. Естественно, как в любой сказке, в сочинении литературы должен быть счастливый конец. Во всяком случае, он должен ожидаться, чтобы утешить читателя, которого автор забавлял, тешил прежде. В этом смысле любая литература развлекает, но не любая воспитывает, просвещает. Этим занимается только серьезная литература. Однако она не всегда должна быть классной дамой. Литература должна быть снисходительна к читателю. Возвышая читателя, ей не следует унижать его достоинство. Она должна быть доступной. Но в своей доступности ей не мешает быть интересной, загадочной, такой, которую хочется разгадать. Так и женщина должна не только говорить загадками, но и сама быть такой загадкой, которую можно разгадать. Загадка, тайна заставляет человека приподняться над самим собой, почувствовать себя лучше, чем он есть. Хотя то, что он есть, и так хорошо. В таком качестве литература избыточна. Она нужна только тем, кто не довольствуется тем, что есть.
   
         ОПЫТ СМЕРТИ И ПОСМЕРТНОГО СУЩЕСТВОВАНИЯ.  Есть жизнь. Есть ли смерть? В жизни смерть есть изнанка жизни, есть то, что следует из жизни, в ней скрывается. Так что в жизни скрывается? Другая жизнь, которая для обычной жизни не является жизнью.
 
        БЫТ. Быт является настоящей, подлинной реальностью большинства людей. Это та реальность, в которой и которой они способны жить, повторяться в ней, воспроизводиться, длить себя, устанавливая преемственность поколений.
 
        ДУМА ВО СНЕ. Кто думает во сне? Сам спящий или кто-то другой? Если думает сам спящий, то он думает так же, как и наяву или как-то иначе? Если иначе, то как? Он думает ограниченно, но углубленно в себе и для себя через себя, а не другого. Иной модус мышления наяву. Наяву думают расширенно, с учетом окружающего мира, в котором присутствуют другие субъекты мышления. Поэтому в мышлении наяву мысль идет к мыслящему не только через него самого, но и через другого субъекта на фоне объективно данного в сознании мира вне субъекта. Но эта данность есть данность в сознании и для сознания мыслящего как отдельно взятого субъекта мысли.
        То, что дается спящему во сне, как правило, не является ни мыслью, ни мыслимым как материалом для осмысления во время сна. В лучшем случае содержание сна может возбудить мысль после сна, наяву, когда спящий уже пробудился и пытается осмыслить то, что его тревожило или беспокоило в самом сновидении. Сновидение как то, что мы видим во сне, видение вряд ли может быть самой ведой, знанием, веданием.
 
        ГИТЛЕР. Кем он был? Обычным обывателем, каких миллионы голов. Но не любой обыватель Гитлер. Для этого такому многомиллионному обывателю надо постараться, чтобы «влезть в историю». Он за все эти миллионы постарался. Вот поэтому они его, «мелкую душонку», и подняли на «ура», чтобы хотя бы один из их числа «вышел в люди». Можно даже пожалеть это ничтожество,  которое вознесли на вершину власти, за то, как ему было страшно. Не он один такой, - взрослый ребенок, не изживший до самой смерти свои ничтожные детские («пацанские») комплексы. Достаточно только взглянуть на преступное отродье.

        МОДЕРН И ПОСТМОДЕРН В КУЛЬТУРЕ В ОБЩЕМ И В ФИЛОСОФИИ В ЧАСТНОСТИ. Модерн – это новость, а постмодерн – это новость второй свежести, то, что вовремя придержали как нечто несвоевременное. Есть модернисты. Это те, кто идет в ногу со своим временем, со своим веком, своей эпохой. Постмодернисты – это те, кто заступает за порогом, то есть, делает один шаг вперед, «лезет поперек батьки в пекло», чтобы затем, осекшись, отступить на два шага назад, как бы чего не вышло, оказаться не в первых рядах триумфального шествия, а плетущийся в хвосте, ставший охвостьем. То есть, постмодернист из любопытства (испытательного, исследовательского инстинкта) сует свой нос (член) туда, куда даже собака не сунет свой. И после того, как ему его прищемят, подбирает свой хвост и прячется за спинами авангарда.
        Постмодернист налегает на свою реактивную (реакционную) память, а не на воображение как прожектер-модернист. Для него главное прошлое в настоящем, а не настоящее в прошлом, в культуре, в истории, как для модерниста. Поэтому постмодерн отмечен дефицитом настоящего, которое пытается заместить суррогатами прошлого, выдавая их за то настоящее, которое «хорошо забытое прошлое». Вот почему постмодернист озабочен воспоминаниями, является ходячим мемуаром в качестве мемуариста.
        Помимо модерниста и постмодерниста, зацикленных соответственно на настоящем и прошлом, есть еще утопист, который зациклен на будущем, которого нет и никогда не будет. Модернист и постмодернист хоть ориентированы на том реальном, которое уже случилось или еще случается, напротив, утопист настроен на то, чего никогда не будет. Между тем будет то, что еще не прошло, что еще не оприходовал постмодернист в своем архиве и что не модернизировал, обновил модернист.
 
        ДУХИ ВРЕМЕНИ. Был век гениев, когда люди жили идеями. Затем пришел век Просвещения с культом разума вместо культа веры. Следом ворвался в историю век науки с духом знания ученых. Ему на смену пришел технический век. Его детьми являемся мы. Мы живем уже не идеями и даже не знаниями, а только информацией как машины технического прогресса. Мы не думаем в понятиях, не знаем законы и наблюдаем их явления на фактах, а счит(ыв)аем компетентную информацию.
 
        АКТРИСА ДЛЯ СЕКСИСТА. Если бы я был сексистом, то интересно, что бы сказал про актрису? Пожалуй, то, что было время, когда не было  актрис. Женщин на сцене играли мужчины. Потом появились женщины в театре. И театр превратился в пошлое место. Так же как на кухне женщин опасно подпускать к приготовлению пищи, так и в театре их небезопасно выпускать на сцену. Они обязательно все сделают по-своему, так что останется только, что опустить занавес, как выбросить еду в мусорное ведро. Зато они умеют кушать на кухне, так что их за волосы не вытащишь из-за стола по причине лишнего веса, и умеют смотреть театр или в телевизор бесконечные сериалы.
        К слову сказать, не знаю ни одной хорошей (не пошлой) актрисы, но полным полно серьезных актеров. Это не значит, что нет старательных актрис и умелых поварих и стряпух. Но поварихи и стряпухи кажутся умелыми по причине лени мужчин работать дома после работы вне дома. Что до актрис, то они уместны в этом качестве как женщины на своем женском месте дома, а не как актрисы в театре.
         
        ИСТИНА И ЛОЖЬ (продолжение). Что такое истина? Это вопрос о сущности, а не о бытии. Вопросом о бытии вообще и, в частности, о бытии истины, или, в целом, о истинном бытии истины, был бы вопрос: Есть ли истина? Ответ на этот вопрос может быть уже изначально только положительным: «Конечно, есть»! И что она есть? Как, что? Разумеется, лишь истина. Но что такое истина? Будто вы не знаете?! Истина есть явление самой истины. То есть, истина феноменальна. И как любой феномен она есть то, чем и является, то есть, самой собой, истиной. Но что значит быть истиной? Это значит не быть отличной от себя, от истины, то есть не быть ложью. Быть ложью значит выдавать одно за другое, иное, чем одно. Поэтому истина цельна, едина, а ложь фрагментарна, делима, дробна. Ложь можно разделить, разделиться во лжи. Ложь делит людей, ссорит их друг с другом. Напротив, истина примиряет людей друг с другом и с самой собой. По этой причине истина вечна, а ложь временна. Но как же так? Неужели они совместимы? Никак нет. Там, где есть истина, там нет лжи. Где есть истина? Она вездесуща. Но поэтому ее нельзя локализовать. Ее нет только здесь или там. Поэтому кажется, что есть ложь, например, здесь или там. Дробление на здесь или там и рождает ложь на это время.
        Почему ложь или кривда субъективна, а истина и ее дериватив – правда – объективна? Потому что субъект, а не объект лжет, может быть субъективным.
       Не бывает лжи во спасение. Ложь всегда не спасительна, целительна, но губительна и вредна. Это только кажется, что она спасает. Она, мягко говоря, «спасает» для того, чтобы наверняка погубить.
 
        ЧЕЛОВЕК НА ТРОНЕ. Интересный вопрос: трон украшает человека или человек украшает трон своей персоной?  Вероятно, трон украшает человека, придает ему величие, если этот человек есть пустое место. Так значение признака носителя синекдохически переходит на сам носитель и он становится значимым не сам по себе, а по своей прикладной функции. Такой властитель является функционером власти, ее прямым олицетворением.
        Другое дело, если человек значим сам по себе. В таком случае он сам способен украсить то место (трон), которое по праву занимает. Но прав ли он тем, что сидит на троне? Но своем ли он месте, является ли место на троне человеческим местом?
 
        ИСТИННОЕ И ЛОЖНОЕ ОБУЧЕНИЕ. Обучение предполагает, имеет свой предпосылкой помышление, умысел научиться, узнать то, что не знаешь, познакомиться с незнакомым. Это узнавание, познание, ведание деятельно. Оно располагает к действию, есть готовность к тому, чтобы действовать не наобум, а ориентировано, ибо сознательное действие есть целеполагание. Целеполагание есть действие с целью, под достижение которой избираются средства и пути, ведущие к цели таким образом, чтобы пути были коротки, а средства минимальны, зато сама цель максимально эффективна, точно достижима. Такая задача стоит перед обучением, перед учителем, который обучает ученика тому, как правильно, то есть, точно, экономно, минимально достичь цели, выполнить задание с наивысшим эффектом. Для того, чтобы ученик выполнил задание и достиг цели, необходимо его мотивировать, вынудить приступить к выполнению задания. Как это сделать? Один способ, самый просто, - это заставить, принудить ученика к выполнению задания. Такое принуждение насильственно. Это учение силком, из страха наказания за невыполнение задания. Для того, чтобы так учить учитель должен быть физически силен, а ученик физически слаб. В таком случае учитель должен обладать авторитетом перед учеником. Ему следует выстроить иерархическую систему власти над учеником и учениками. При такой насильственной мотивации ученики учатся подчиняться силе, учатся тому и как подчиняться, и как властвовать самим над менее сильными и более слабыми учениками. В их глазах учитель сила. Но он теряет ее перед вышестоящим лицом, испытывает перед ним слабость, следуя той же самой методе/правилу подчинения ученика своему учителю, - вышестоящему лицу/субъекту воли/власти в иерархии статусов/положений системы социальных отношений.
        «Приводным ремнем», стимулятором выполнения задания в обучении может быть не только страх наказания сильным учителем слабого ученика, но и страх прослыть глупым, оказаться в положении дурака, в дураках среди всех прочих обучающихся. Регулятором страха оказаться в дураках является учебная оценка. Если ученик неправильно выполнил задание, то он оказался в дураках. Ему начисляется соответствующий балл в качестве стигмата, метки отверженного, знака проклятия. Естественно ученики не хотят оказаться в таком положении изгоя и стараются из всех сил заслужить уважение учителя, заработать хороший балл за правильное выполнение задания. Таким образом, при помощи системы баллотирования, начисления балла можно управиться с массой учеников, научиться управлять ими, позволить себе править ими. Они все это прекрасно понимают.
        Однако такое насильное или стигмативное (унижающее, презирающее) обучение является ложным обучением. Оно не способствует развитию познания того, что есть и того, что не есть, ибо использует само познание в качестве средства господства и эксплуатации человека человеком, а не цели человеческого развития.
        Истинное обучение, настоящее образование открывает ученику, ученикам тогда, когда учитель развивает у них чистое, бескорыстное стремление к знаниям, прививает им любовь к знанию, а не страх перед ним и уловку для использования в своих эгоистических интересах.
        Для уяснения истинной сущности обучения полезно сравнить истинное и ложное обучение, образование с религией как верой в истинных и ложных богов. Что такое религия, как ее обычно понимают? Это подчинение, поклонение Хозяину, Господину, то есть, господину с большой буквы. Религия – это вера в то, что Бог тебя накажет, если ты ослушаешься его, не будешь служить ему по правилам, покоряться его воле. Такому ложному и обычному  пониманию религии соответствует ложное понимание обучения, образования и воспитания. Такая религия и обучения питаются страхом человека перед вышестоящей инстанцией, будь то Бог или Государство (Начальник).
        Правильное (если правилом является следование истине, а не лжи ради интереса) же обучение соответствует правильной или истинной религии как верной вере. Следует не только верить, но и знать, что твоя вера верная, спасительная, истинная. Откуда ты можешь это знать? Из страха что ли? Конечно, нет. Только из любви. Из любви к чему и к кому? Конечно, к Богу как высшей ценности. Но что является высшим для человека? То, ради чего он старается не за страх, а за совесть. Ему, например, совестно не верить, не служить, не познавать то, что есть, а не то, чего нет, но очень хочется. Настоящее образование, как и настоящая религия отбивает всякую охоту следовать тому, чего нет. Что же есть?  Есть то, что есть. Откуда мы знаем, что есть? Из идеи и из мысли, из опыта жизни чувств и действий. Вера в бога и познание мира предполагают свободное служение, вольное искательство Бога и истины. Человеку дается откровение как приглашение к знакомству с тем, что есть, к познанию того, что есть, к ознакомлению с тем, что насколько оно есть, настолько  и ты есть, его изучающий, ищущий. Тебе дается возможность узнать Бога и мир в той мере, в какой в тебе есть желание, стремление и умение разуметь, думать, знать и быть верным разумению, мышлению и знанию. Верить в Бога в той мере, в какой это доступно человеку, полагающему не за страх, а за совесть, честность следовать путем разума, творить в красоте, подражая создателю. Вот что такое настоящая религия, а не суеверие и мракобесие, усыпляющее разум и выпускающее на волю ночных чудовищ обмана и невежества. И вот что такое настоящее образование, не практикующее насилие из страха и хитрость из корысти, интереса для того, чтобы жить за чужой счет, за счет эксплуатации успешными ближних – жертв конкурентной борьбы, но предлагающее развивать самих себя ради всех. Но чтобы заниматься таким образованием, следует, как минимум, быть расположенным к созерцанию, к медитации (размышлению) над тем, что есть. Прежде необходимо научиться быть спокойным для того, чтобы открыться тому что есть. Но этого то и нет для суетливого ловца результатов чужого труда, бестолкового подражателя.
        Истинное обучение или образование, как и истинное служение Богу, вера в него, предполагает свободное существование ученика в границах образования, как и верующего в рамках веры, при условии их свободы выбора учения, как и веры. Такое свободное существование предполагает ограничение свободы самим существованием, насколько оно вообще возможно при условии свободы,  то есть, определяется законом самой свободы существования образованным, как и верующим, предполагающим образованную, как и верную, ответственность.
   
        ЦИВИЛИЗАЦИЯ И ЕЕ ГЕОМЕТРИЧЕСКИЕ ТИПЫ. Классическая цивилизация была цивилизацией непрерывной линии. В древности она была цивилизацией кривой линии, круга, целого как объема наличного, удержания в себе того, из чего она состоит, - множества точек-частей букв сказа (мифа). Эта цивилизация была цивилизацией широты, шири бытия, статической и периодической полноты.  В средневековье цивилизация стала цивилизацией прямой линии как кратчайшей линии сообщения низа с верхом. Цивилизация стала цивилизацией долготы, временной устремленности в вечность. Она была цивилизацией высоты веры.
        Современная же цивилизация есть цивилизация пунктира, обрыва, клипа, унижения, упадка, сведения к низу, материализации. Поэтому естественно современная цивилизация стремится избежать естественного для себя упадка и стремится к возвышению, но уже не к символическому небу, как в средневековье, а к космосу, к миру. В этом смысле современность есть некоторое возвращение от средневекового духовного возвышения к душевному расширению, к поднятию тонуса, дыхания уже не как духа, а как тела. Только в современную эпоху мы встречаем не душевную широту древности, мудрое великодушие, но телесный низ,  приземленное малодушие. Компенсацией такого малодушия является аккумуляция, накопление капитала естествознания.
        Но в современной цивилизации зреет еще худшее состояние будущего коллапса в сингулярную точку клика информирования. Это цивилизация уже не сказки, не веры, не знания, но сведения, мнения, заблуждения, выдающего себя за знание. Такое состояние цивилизации, которая не просто «вылетела в трубу», но напротив свернулась в узел пресса, точку максимального давления требует в будущем освобождения, взрыва, хаотического расширения, ее превращения через гибель в нечто неведомое.
 
        ПЕРСОНАЖИ ИЗ СНА. Сегодня видел сон о том, что стал невольным, а потом и вольным виновником смерти по малодушию одного и следом другого приятеля. Остро и тяжело переживал гибель своих приятелей и собственную подлость, вызванную слабостью духа. Когда проснулся, то вздохнул с облегчением, что это только сон, а не реальность. Конечно, этот кошмар не может свидетельствовать о возможности моего морального падения в реальности наяву. Но почему? Хотя бы потому, что я находился во сне, как всегда, в обморочном состоянии, то есть, «был не в своей тарелке», сам не сам. Был ли это я сам? Мне порой кажется, что во сне из нас вылезает наше второе Я, так называемое “alter ego”. Но и другие персонажи сна как некоторой истории, сюжета не являются подлинными, реальными людьми. Одного из приятелей уже нет на этом свете. И вот тогда, после первого впечатления от сна и беглого анализа по еще не остывшим следам, непроизвольно приходит в голову шальная мысль о том, что я оказался персонажем в какой-то черной комедии, где играю роль марионетки. Для чего мне нужно было видеть этот сон? Какой в нем смысл? О чем предупреждает сон меня? Кто, например, тот мой приятель, кого уже нет на «белом свете»? Его дух? Если да, то это добрый дух, который таким образом предупреждает меня о грозящей опасности, или злобный дух, посетивший меня, чтобы доставлять мне мучения, терзать меня? На все эти вопросы у меня нет ответов, есть одни только догадки.
        О чем эти догадки? Хотя бы о том, что падение в шахте лифта, шествие по мосту через реку и прочее в том же духе, есть символы неких состояний сознания, в которых я вброшен чужой и злой волей неведомой мне силы.
 
        ПУТИ ПОЗНАНИЯ. Пути познания теряются в неведомом. Это неведомое как яма, как пропасть раскрывается перед идущим познавателем, познающим на пути к заветной цели, - возвышающейся над ним истине откровения. Истина придает смысл его движению по пути познания, ведь этот путь ведет к истине. Но он ведет странным образом, - то приближает к ней, то удаляет от нее сообразно такому пошаговому  алгоритму: один шаг вперед – два шага назад. Логика такого пошагового движения объясняется тем, что шаг вперед как лучшее, чем остановка в шаге позади в качестве хорошего, покойного положения. Но как все выходит в действительности? Вначале шаг вперед к лучшему приводит не к лучшему, а к худшему, по сравнению с тем положением, в котором был идущий в шаге от движения. Так бывает всегда согласно формуле образа жизни: «Лучшее – враг хорошего». Как понимать эту формулу? Хотя бы так: для того, чтобы сделать лучше, следует закончить то, что есть, сделать бывшим, то есть, разрушить его, привести к тому, что стало хуже, чем было. Необходимо освободить место от бывшего, чтобы занять его будущим, ставшим настоящим только на третьем шаге.
        Познание оправдано только в том случае, если ведет к бескорыстному поиску истины. Самый лучший способ искать истину, не мешать ей найти тебя. То есть, не следует делать лишние усилия ума для того, чтобы схватить истину. Она неуловима. Хватая истину ты никого не обхватишь, кроме себя.
   
        «НЕТ ХУДА БЕЗ ДОБРА» (Философское отношение к жизни). Для чего существует зло? Для того, чтобы не привыкать к добру. Добро предполагает усилие над собой, самопреодоление, преодоление своей немощи, своего самодовольства. Как только человек испытал зло, встал лицом к лицу со смертью, приобрел опыт жизни в смерти, то у него не могло не появиться, при условии наличия минимальной сознательности, понимание смысла жизни, ее самоценности. Ты еще живой, даже если смертельно болен? Так радуйся жизни сейчас, пока живой, а не мертвый. И не обращай внимания на то, что творится вокруг.  Это специально делается для того, чтобы вовлечь тебя и сделать соучастником злодеяния, отвлечь от спокойствия души. Последнее, это спокойствие является единственным залогом твоего спасения, входным билетом в райскую жизнь. Напротив, злободневная суета приводит душу в беспокойство и лишает шанса на вечную жизнь. Забота о теле насущно только в той мере, в какой тело является физическим, чувственным условием установления равновесия души. Мирское тлен, помни это. Не путай приоритеты. 
        Поэтому оставь людей в покое. Что тебе люди? Что ты им? Живи с ними, если не можешь жить без них. Только помни, они не стоят твоего специального внимания. Внимай им только в той мере, в какой они внимают тебе, включая в их число и самого тебя. Другое дело Бог. Каждому свое, - тебе свое, а Богу все. Эх, не ведают этого жадные люди.
 
        ПЕЧАЛЬНО Я ГЛЯЖУ НА НАШЕ... НАЧАЛЬСТВО. Чем выше, тем ниже, и чем ниже, тем выше. Это наглядно видно, как только посмотришь на начальство и народ. Как только взглянешь на начальство, так невооруженным взглядом видно, как низко пало начальство во всех значениях употребления слова «низко». Но также верно и обратное, как только посмотришь на народ, то сразу увидишь, как высоко стоит он в наших глазах по сравнению с этим негодным начальством. И диву даешься, так почему  же оно правит народом, а не наоборот, народ правит начальством, этой так называемой «элитой». И тут же понимаешь, так и должно быть, точнее, так и есть в этом эволюционном мире бесчеловечной конкуренции живых видов существ. Дело в том, что мы принадлежим разным видам. Одни из нас живут уже по-человечески, другие же существуют еще не умом, но хитростью, не бескорыстием, но наживой, не солидарностью, но эксплуатацией, не головой, но животом, если не другим местом. Вот так посмотришь на так называемого «человека» и невольно задаешься вопросом: «Что ты, милый, делаешь среди нас, ты часом не заблудился»? Слава Богу, у Него в мире духов все находится на своем месте: хорошие люди вверху, в раю, а плохие люди внизу, в аду, там, где им и положено быть. Каждому свое: Богу Богово, а кесарю, начальнику, кесарево. Молись начальник за то, что поставил себя выше людей, все равно не отмолишься, пока ты начальник. Человеком не рождаются, им еще надо суметь стать. Когда люди говорят о ком-то, что он «вышел в люди», что они имеют в виду? Вот именно. Я о том же говорю. Врут безбожно.
        Вот взять Льва Толстого, так тот всю жизнь, особенно вторую ее половину, боролся с тем, что он господин, граф. Ему было стыдно перед людьми, что он так, по-барски, ведет себя. А вот многим известным людям не стыдно так вести себя. Оно и понятно, где они, а где Толстой, Лев Николаевич. Смотри, читатель, не перепутай этого Толстого с другими Толстыми, которые набивались ему в родственники. Почему Льва Николаевича отлучили от церкви? Потому что он не уважал канон? Нет, враки, - он не уважал не канон, а начальство. Для попов начальство поважнее канона. Иисус с Львом Толстым, не с попами, ведь человек важнее субботы. Фарисеи вы, фарисеи.
        Не ведомо им, господам, начальникам, что Бог не Господь и не «Бог», как его называют, но Дух.  А то ишь чего, надумали, что Дух похож на них, - господ, богатых. Впрочем, и народ туда же, - не ведает, кто такой Дух. И все же чует и боится. Боится, потому что не знает. Если бы узнал, то полюбил бы по-настоящему, а не так, как любит говорить из-под палки начальника, господина, бог-атого. Полнота Духа, его «богатство» в пустоте, в том, что всякому сирому и убогому в Нем есть место. В вечности есть то, что прямо противоположно тому, что есть в этом мнимом, мимолетном мире. Здесь ты все равно находишься в «пролете», если ты человек, а не просто живое существо. Но это не значит, что не следует дорожить этим миром. Им следует дорожить, ибо он создан для нашего испытания, для нашего воспитания в качестве человека. Пойми, что ненависть к этому миру есть такой же соблазн, как и любовь к этому миру, за которым можно не увидеть мира Божьего. Принимай этот мир в качестве образа мира Бога. Только помни, что этот образ кривой, а не прямой. Кривизна его есть твоя кривда, неумение быть честным, жить в правде и по правде, для нее.
 
        ПРИТЕРЛИСЬ. Одни из нас живут по правилам. Для них одно правильно, другое не правильно. Очевидно, что они правильные. Во всяком случае, считают себя в праве, что они правы. Следовательно, они правдивы, живут по истине.
        Другие… Что другие? А вот другие живут уже по понятиям. Это как? Знамо как: по смыслу. Для них важно в жизни не следовать правилу, быть верным ему, но знать, что значит быть правым, правильным, почему то правило, которому следует следовать, подчиняться, правильно. Для них важно в жизни то, что имеет смысл, а не просто бездумно, автоматически следовать правилам. Вообще, почему и главное зачем одно является правильным, прямым, а другое неправильным, кривым. Например, потому что одно приведет к чему-то другому, а другое, покружив, вернет к тому же самому опять.
        И все же, и те, кто живет по правилам, и те, кто живет по понятиям, равно приводят себя в порядок, зацикливаются на одном, во всяком находят то, что им нужно, и этого держаться, идя по жизни. В конце концов, они зацикливаются, повторяют одно и то же, правильные больше, понятливые меньше. Горизонт их возможностей сужается вытягивается в одну сплошную прямую, которая потом прерывается, обрывается, и они, естественно, умирают, так и не узнав того, что с ними случилось на самом деле.  Они приспособились. К чему? К тому что мы зовем жизнью, обратной стороной которой является смерть. Но это не все. Это только последствия. Но последствия чего? Того, что осталось за кадром.
        Что осталось за кадром? Хаос как генератор случайных чисел, комбинатор возможностей. Так что является видимым явлением его? Мозг. В нем сложена вся Вселенная. Кто найден к нему ключи, овладеет ей. У каждого из нас есть мозг. Но не все им умеют пользоваться. Если говорить серьезно, то еще никто из нас не научился владеть тем, что есть в полном нашем распоряжении. То есть, никто из людей еще не стал настоящим, подлинным, истинным субъектом. Что этому мешает? То, что мы смертны, что из бесконечного числа возможностей выбираем только те, которые способны раскрыть и реализовать. Прежде чем раскроемся, мы представляем все эти возможности в свернутом виде. Но раскрывая одни возможности, чаще одну, мы утаиваем прочие, ибо они не могут раскрыться все или хотя многие из них одновременно в одном локальном месте.
        Так что же делать? Как что? Прекратить имманентизировать, присваивать то, что и так есть в нас. Следует освободить себя от них, трансцендироваться от себя. Чем меньше мы будем заняты собой, пробуя присвоить, иметь то, что есть, тем больше мы уподобимся тому, что для нас трансцендентно, тем ближе станем тому, что покоится в свернутом виде для нас наблюдателей. 
        К сожалению, все мы, даже те из нас, кто живет бессознательно, помнят о себе. Мы все способны забыть, но только не себя. В этом наш пунктик. Так, что мы знаем и помним? То, что сотворили с собой. Это нас и держит, не отпускает, ограничивает, убивает. За порогом сознания остается то, что работает в нас, складывается и раскладывается помимо нашей воли, вынуждая нас кривляться как марионеток. Вот это кривлянье, жалкие ужимки и является нашей жизнью. Как же можно перестать быть жалкой марионеткой и стать хозяином положения?
        Во-первых, нужно прекратить кривляться как паяц и этот балаган называть настоящей жизнью. Если говорить еще проще, то не следует делать лишних движений и суетиться, особенно в наш суетный век. От чего появляется суета? От того, что нам хочется все и сразу тут же. В результате все обращается в хаос. Хаос не сворачивается, а напротив, разворачивается. 
        Однако если мы будем делать одно и то же, то ограничим своим возможности, сведем их на нет. Поэтому, во-вторых, нам следует не делать не то же самое, но быть не тем же самым. К несчастью, даже изменяя себе, мы остаемся самими собой. Мы обречены на самих себя. Следовательно, единственным выходом для нас остается заниматься другими, а не собой, ибо если мы будем заняты собой, то скоро истощим себя и выродимся в жалкое подобие себя. Но это не означает, что мы должны поставить крест на самих себе. Зачем придавать такое большое значение такому малому ничтожеству, как мы. Он или она поставили крест на себе и пожалели себя. Зачем эта жалкая комедия самоотречения и самопожертвования? Мы все еще пребываем в мире иллюзий на свой счет. Мы очарованы тем, что может сделать и довести до конца, в этом воплотиться. Не в этом воплощении самодовольства вечность. Но она и не в обратной ему творческой неудовлетворенности. И то, и другое удерживают нас в мире, полном иллюзий. Так где выход? Неужели не понятно? Не дергайся. Не торопись. Подожди. Сколько ждать? Сколько нужно: «пока рак на горе не свистнет». Иной так и просидит всю жизнь, ожидая неизвестно чего или кого. И что? Ничего. Не повезло, не сложилось. Судьба. А вы как хотели? Ведь речь идет о вечности. И теперь не понятно?
        Между тем, истина рядом, - достаточно протянуть руку, дотянуться и коснуться ее, обрести вечность. Но никто из людей не знает, куда тянуться, ибо нет направления к тому, что находится везде и рядом. Вот и притираемся друг к другу, оттирая от себя истину. Истина не в себе и не для себя, но и не для тебя, для другого. Она ни для кого и ни для чего. Никто не знает, что с ней делать. Вот она и ходит между нами, слепцами, неприкаянная.  Нам остается только тыкаться вслепую и натыкаться друг на друга, спотыкаться и идти неведомо куда или сидеть сиднем, не зная для чего. 
        Пора забыть правила и перестать пытать себя ответами. Они и так сидят в нас, ушли в нас на дно, стали нашим основанием. Так зачем еще умножать то, что уже есть? И что делать? Думать, но так, чтобы не выдумывать то, чего не может быть. Следует подумать не о том, что уже было или еще не было, но о том, что есть и не быть не может.

        МАТЕРИАЛЬНОЕ И ИДЕАЛЬНОЕ. Есть то, что мы зовем природой, и есть то, что мы называем сознанием. Мы находимся в природе, а сознание находится в нас, если мы себя полагаем физическими, социальными телами. Мы себя можем назвать сознательным, мыслящим телом общественной и природной связи. Тот мир, в котором мы живем, существует объективно. Его существование от нас не зависит материально. Если он и зависит от нас, то только опосредствованно, через сознание. И опять же не для себя, а для нас, для нашего сознания в качестве предмета сознания. Мы физически смертны. Для нас смерть есть факт сознания, но не нашего, а чужого, то есть, того сознания, которое есть сознание живого тела другого сознательного существа, а не нашего мертвого тела, если мы уже мертвы. В этом объективном смысле смерть тела вызывает смерть сознания. Но так ли это на самом деле? Ведь мы являемся свидетелями смерти тела, но не смерти сознания. Мы догадываемся о наличии сознания у человека по его телесным проявлениям. Если молчит мертвое тело, то мы не можем зарегистрировать явление сознания того, чье тело мертво. Но мертв ли он сам? Вот в чем вопрос. Нельзя сказать, что мы есть только тело. Умирает телом. Что вообще умирает? Живое, если оно материально, тем более в отдельно взятом виде.
        Как же тогда обстоит дело смерти с сознанием, которое обычно называют душой? Оно ведь не материально. Чтобы связно и понятно ответить на этот вопрос, следует интерпретировать сознание как всеобщее, единое по своей структуре для всех людей, которые индивидуально конкретизируют его на себе как варианты инварианта. Варианты преходящи, приходят и уходят, инвариант постоянен и неизменен. Можно сказать, структура сознания соответствует не виду, а всему роду разумных существ, является для них всеобщей. Если говорить так, как говорили в стародавние времена, у людей одна душа – душа Адама. Она есть парадигма, образец души людей как ее копий.
        Правда, у христиан появляется идея Нового Адама – Иисуса Христа как парадигмы их, христианского образа жизни, служения и образа веры, мысли. Что мы видим у них? У них мы встречаем представление о том, что Новый Адам уже не может грешить. При условии, что Иисус Христос не может грешить, в отличие от Ветхого Адама, который мог не грешить, но согрешил, и поэтому он, Иисус Христос является Богом, ведь безгрешным может быть только Бог как Дух. Следовательно, Новый Адам бессмертен. Как предел, образец, парадигма христианской жизни Новый Адам задает перспективу вечной жизни для своих адептов в Боге по мере их служения Ему. И как говорил Апостол, если вольно перевести его слова на русский язык, «теперь не я, а Иисус во мне, ибо я сораспялся с ним». Новый Адам живет в каждом христианине. То есть, в каждом христианине вечная душа Иисуса Христа является его душой в той мере, в какой он есть верный служитель Бога в целом и в частности Иисуса Христа. И через это душевное отождествление становится вечно живым в душе.
 
        ПРОЕКТ ПРОСВЕЩЕНИЯ В НОВЕЙШЕЕ ВРЕМЯ (в XXI веке). В настоящее время проект Просвещения, которому предшествовало искушение телесной красотой человека, очарованность ею в эпоху Возрождения, видоизменился, - на смену расколдовыванию естественного мира и объяснения его в терминах научного знания приходит новая очарованность уже искусственным миром технической информации, в котором человек играет роль адепта и потребителя эффективных машин. Технический мир переходит от стадии механической индустриализации, при которой люди, объединялись в трудовые коллективы фабрично-заводских и офисных корпораций для того, чтобы разделиться на социальные атомы, к стадии цифровой информатизации, при которой люди теперь разделяются, например, в условиях карантина, чтобы об(со)единиться в социальных сетях. Что это означает? То, что они перешли из состояния межатомной, молекулярной связи в состояние более элементарной, упрощенной жизни внутри сильного взаимодействия внутри атомов на уровне кварков. Теперь они как дробные кварки связаны смазкой глюонов сети как связки, завязки, находясь в состоянии иллюзорной свободы. Она иллюзорна потому что есть свобода сети, паутины, а не того, кто в ней запутался, натягивая ее на себя, когда пытается как спутанная муха освободиться от нее. Паук такой сети социальной связи является анонимным. Он скрыт самой паутиной, скрывается за ней так, что есть абстрактно везде, но нигде локально, конкретно. Ибо пауком является сама связь, явление которой представлено паутиной.
 
        ВЕЧНОЕ БЕССОЗНАТЕЛЬНОЕ. Что означает такое название «вечное бессознательное»? То, что оно бессмертно. В каком смысле? В том смысле, что оно не знает мертвых. Для него все живы. Почему? Потому что в нем время обратимо, оно может течь вспять. Явлением бессознательного в чистом виде является сон. И в бодром состоянии порой нам является бессознательное, но только на момент отключения внимания, провала сознания, чтобы вновь вбросить нам в состояние сознания наяву.
        Итак, как нам быть со сном? Во сне нам являются люди, которых давно уже нет с нами так, что будто только что мы расстались с ними только на время, чтобы опять встретиться. Причем мы пребываем в сознании чувства реальности относительно их живого состояния не менее, чем в своем собственном, не только в момент сна, но и после пробуждения. То, что они живы для нас во сне настолько не вызывает сомнения, что мы и вида не подаем, что в этом сомневаемся, и принимаем, как само собой разумеющееся, то, что они живут с нами во сне. Однако и после сна, еще не отойдя от сна, мы чувствуем их реальность, но понимаем, что они остались такими, какими были во сне, уже наяву у нас в сознании, как если бы мы встретили их недавно и затем расстались с ними только что.
        Как это можно объяснить и понять в качестве того, что мы объяснили? Во сне все живые. В нем действует гиперболическая логика, логика гиперболы, преувеличения жизни, страха умереть. Смерть табуирована в бессознательном. Она выведена за скобки, эпохально редуцирована к жизни. В результате жизнь в бессознательном, как это видно по сну в качестве его явления носит призрачный характер, ибо смерть как ложка дегтя в бочке меда сна отравляет в его жизни, придает ей иллюзорный, зомбированный характер. Но эта иллюзия так правдоподобна, что сама правда становится неотличимой от иллюзии, смешанной с ней. Причина этого кроется в том, что истина как откровение реальности необратима. Между тем во сне бессознательного она обратима. Вот эта неопределенность бессознательного, его аморфность ставит его по ту сторону истины и лжи, реальности и того, чего вообще нет, самого ничто. В бессознательном ничтожится реальность в той мере, в какой чтожится ничто. В результате истина становится лживой, а ложь правдивой.

        МАТЕРИАЛЬНОЕ И ИДЕАЛЬНОЕ (продолжение). Почему мне так неприятно материальное и так приятно идеальное? Наверное тем, что оно лучше. Но чем лучше? Чем материальное. Какая глупость. А если не глупить? Ну, тогда тем, что материальное, даже если считаешь своим, каким является собственное тело, оно не есть ты сам. Лучшее, чем оно может быть, так это тем, что ты имеешь, а не тем, что ты есть. Ты есть благодаря материальному, телесному, но ты не есть материя, тело. Например, молодого в армии при дедовщине называют «телом». Почему? Даже «деды» понимают, что тело еще не весь человек. «Тело» становится человеком, когда проснется, когда пробудится, осознает, узнает себя в испытаниях армейской службы, узнает, что оно уже человек, которого и другие, «деды» признают своим, тоже человеком, заслуживающим человеческое отношения.
        Тем более, что говорить о нас, - тех, кто занят очеловечиванием не из-под палки, по долгу службы, а по призванию духа, по зову души.
 
         ВЛАСТЬ БЕССОЗНАТЕЛЬНОГО И РОМАН ТАЙН. МОЩЬ САМОСОЗНАНИЯ И РОМАН ОТКРОВЕНИЯ. Тайна и откровение соотносятся так же, как бессознательное и самосознание. Бессознательное и самосознание есть две стороны сознания, его альфа и омега, минимум и максимум. Минимум сознания связан с тайной тайн, а максимум сознания с тайной непотаенного. Люди, слабые умом, полагают, что перед тайной тайн следует творить нищету духа и слабость интеллекта, отдавая ей должное. Как можно сорвать пелену неведения с саисского изваяния? Нет, ни в коем случае, напротив, нужно его спеленать с головы до ног и превратить в немой и неподвижный кулек как прообраз собственного младенчества духа и предрожденчества разума. Впрочем, реактивность гадкого подростка на детскую ущербность и неполноценность в виде наружу самодовольной, но изнутри неуверенной дерзости малодушного духа (люцеф(ей)ирического хладного света)  с его бессильной злобой на взрослый авторитет, не выход. Это состояние требует своего преодоления в романе воспитания как пути от романа тайн к роману откровения. Однако и авторитет взрослого является препятствием на пути к откровению духа. Взрослые грешат утаиванием интимных тайн души. Между тем в откровении духа вскрываются все тайники души, заслоняя собой срамные тайны тела. Душа выходит наружу не на суд Бога, а на свободу общения с Ним уже на миру, ибо мир уже другой, от которого душа не прячется, а находит в нем свое место.
       
        ОСТРАНЕНИЕ. Термин советского литературоведа Виктора Школовского. Помню в одном сочинении этого ученого-филолога читал о Толстом и его толковании сознания. Так вот Лев Толстой полагает сознание освещением жизни человека, его поступков. Освещая поступки человека, сознание дает возможность человеку поступать свободно, иметь возможность поступить иначе, чем только так. То есть, «таковость» поступления, действия имеет несколько степеней решения, больше, чем одну, альтернативную линию действия в мысли, в чувствах, в словах и поведении.
        Само остранение Шкловский определяет как «термин, обозначающий определенный способ возвращения, осознание уже автоматизированного явления» .
        Есть «хитрость ума», о которой вещал Гегель. Но что это такое? Это превращенная форма, «снятая», шиворот-навыворот умничающая хитрость, выдающая себя за ум. Но «Бог шельму метит»: за версту видно, как гримасничает, кривляется хитрость, пытаясь подменить собой ум, прикинуться им. Так вот шкловское остранение и есть такая пресловутая стратегия хитрости, выдающая себя за тактику ума. Хитрость берет нечто глупое, доведенное до животного автоматизма, повторяемое в массе в качестве бытового явления и составляющего нерв жизни большинства, возвращается к нему, делаю его предметом своего внимания для того, чтобы его использовать в своих корыстных интересах уже в ином, странном виде -  в виде «троянского коня» против дурашливых обывателей. Она использует глупость против глупости. В этом пародировании глупости есть момент ума, но он используется не для ума, который здесь играет роль только средства умножения глупости ради хитрого обмана.

        БЕРЕЧЬ ТЕЛО И СПАСАТЬ ДУШУ. Во время жизни «последних людей» необходимо беречь себя от контактов с незнакомыми существами и держать на расстоянии знакомых. Но для чего? Разумеется, для спасения души от разговоров о вирусе. Такие разговоры отупляют ум, тревожат душу и угнетают дух.