Бой без боя

История Зимы не изобилует великими сражениями, но один последний и решительный бой здесь всё-таки произошёл. Лучшие воины Каппеля, 30 января 1920 года, сошлись у села Ухтуй с вооружённым пролетариатом Иркутской губернии. Возглавлял красногвардейцев капитан Нестеров А.Г., который всего за две недели до грозной битвы арестовал в Иркутске Колчака, и готов был отразить удар идущих ему на помощь каппелевцев. Битва при Ухтуе описана в разных источниках по-разному, и в сентябре 1977 года в «Приокской правде» едва не случилось важное событие – бой решился описать сам Нестеров А.Г. Но закончилось это печально – газета в 6 номерах опубликовала все предшествующие сражению события и, не смотря на заверения в том что «продолжение следует», публикацию статьи прекратила. Что же случилось? Да, почти «ничего» - статья переполошила партийных чиновников в Зиме и Иркутске, о чём свидетельствует документ, обнаруженный мной в иркутском «Архиве Новейшей истории». Номер папки, в которой находится лист №14, с интересной информацией, выглядит так – 393/5/785. Вот дословный текст – в левом верхнем углу: «1 декабря 1977 г., г. Зима, ул. Володарского, 57, Кушнарёву Прокопию Игнатьевичу». Далее, по центру: «На Ваше письмо в обком КПСС по поводу публикации в газете «Приокская правда»». И изложение сути: «Ознакомившись с серией статей «Ухтуйский бой», опубликованных в газете «Приокская правда» с 3 по 21 сентября сего года необходимо отметить, что автор дал интересный и ценный в научном отношении материал об одном из последних этапов борьбы с колчаковщиной. Автор приводит интересные данные о составе советских сил, даёт их оценку в военно-политическом отношении. Но, вместе с тем, в публикации содержится много субъективных оценок людей и оперативной обстановки, которые автор просто не знает. Редакции указано на необходимость рецензирования подобных материалов у специалистов по истории Гражданской войны, прежде чем приступить к их публикации». И ниже, по центру: «Зав. Партархивом Иркутского ОК КПСС Шолохова».  Это выглядит смешно, так-как автор статьи часто привлекался в качестве эксперта по событиям Гражданской войны, произошедшим на территории Иркутской области. Но что такого Нестеров написал, что статью «зарубили»? Ведь начиналось всё красиво – в номере 141, от 3-го сентября 1977 года, преподаватель Иркутского пединститута Н. Иванов представил автора, расхваливая его подвиги и награды, гордо сообщив, что герою исполнилось 80 лет. Да и начал капитан Нестеров «за здравие», помянув декабрьские события и свержение колчаковской власти в Иркутске. Далее, он покритиковал эсэровский Политцентр, в который он, будучи большевиком, внедрился, и занимал пост заместителя командующего. В этой должности он и арестовал Колчака. Но 21 января 1920 года власть в Иркутске захватили большевики и Нестеров, «выйдя из тени», стал заместителем командующего уже войск Восточно-Сибирской Советской Армии. А вот дальше ветеран Гражданской войны стал выявлять просчёты иркутского большевистского командования. Оказывается, председатель ревкома А.А. Ширямов, поверил на слово попавшему в русский плен участнику 1-й Мировой войны мадьяру по фамилии Клям. Этот Клям утверждал, что он офицер высокого звания и имеет опыт разработки военных крупномасштабных операций, поэтому он был назначен начальником штаба. Новоиспечённый стратег предложил создать Западную группу войск и, в районе станции Зима, выставить военный заслон. Планировалось использовать для этого Братскую партизанскую дивизию Бурлова и Балаганскую, под командованием Дворянова. По секрету, автор статьи сообщает, что до приближения отступающих войск Колчака, эти дивизии именовались полками, видимо фальсификация произошла для устрашения врага. Ядром заслона должны были стать иркутяне из регулярных армейских частей – около 1200 человек. Никто не стал слушать Нестерова, который протестовал против создания иркутской группы войск путём изъятия по одной роте из каждого полка. Он настаивал на том, что если взять небольшую часть от нескольких единых больших боевых организмов и соединить их вместе, то они не станут единым целым. Он также утверждал, что на удалении от Иркутска в 240 вёрст возникала реальная угроза окружения, а удалённость от тылового обеспечения не позволяла вовремя пополнять расход боеприпасов, если бой будет затяжным. Так же он понимал цену партизанам в открытом бою со столь сильным противником, как каппелевцы. Вооружены они были чем попало, и где брать боеприпасы для их «Берданок» и «Винчестеров» было не известно. Да и чехи были крайне не надёжны, а на станции Зима у них были бронепоезда, артиллерия, кавалерия, не говоря уже о многочисленной пехоте, командирами в которой, в основном. были белые офицеры. «Ну, а что ты предлагаешь, товарищ Нестеров?» - прозвучал вопрос на совещании штаба Военно-революционного комитета.  Кто это спросил, я не знаю, но ответ был таков: «Выставить на рубежах реки Китой основные силы с артиллерией, кавалерией и пулемётами, оставив в Иркутске рабочие дружины. Командарм Зверев на это совещание не пришёл, а председатель ревкома Ширямов устроил голосование. Раз председатель продвигал идею Кляма, то штабисты проголосовали за неё. При этом, хитрый Клям, предложил назначить командующим Зиминской группой войск Нестерова. Однако, Ширямов решил, что двигать идеи умеет каждый, но за слова надо отвечать, и мадьярский «стратег» получил высокое назначение. Зная, что нет безвыходных ситуаций, Клям, «внезапно», тяжело заболел, из чего следовало, что «расхлёбывать кашу» будет тот, кто её не заваривал, то есть Нестеров. Назначен он был перед самой отправкой, и проверить уровень готовности войск, вооружение и комплект боеприпасов, уже было некогда. Проводить бойцов на важное сражение на вокзал не пришёл никто из командования. Это было похоже на принесение жертвы, или разведку боем. По ходу движения проблемы проявились сами. Если бы в Зиму направлялся контингент из одного полка, то не возникло бы проблемы пополнения боеприпасами одного типа винтовок. А так-как бойцы были из разных полков, то Западная группа войск была вооружена тремя типами стрелкового оружия. Во время боя это способствует хаосу – тылы должны обеспечить бойцов нужными патронами. А как угадать где кто, и чем он вооружён? Ведь роты перемещаются по полю боя. На пулемёты, вообще, выдали ограниченный боекомплект, видимо предполагали, что Нестеров только арестовывать и умеет, и боялись снабдить пулемётными патронами противника. Прибыв на станцию Зима, наш герой убедился в том, что на партизан надежды нет. Бурлов к месту боя даже не приблизился, а Дворянов отправил самые слабые части, оставшись в Балаганске с наиболее боеспособными войсками. Но, впоследствии, Бурлов и Дворянов заявили о своих подвигах. И выяснилось, что Бурлов разгромил под Нижнеудинском колчаковский морской полк, направлявшийся к Иркутску вместе с каппелевцами. Нестеров опровергает этот героизм тем, что моряки вышли на связь, по телеграфу, с иркутским Ревкомом и заявили о своём желании сдаться. Ревком приказал Бурлову принять пленных – вот и весь подвиг. Дворянов не просто заявил о своём героизме, а написал книгу «В тылу Колчака». В книге, кроме всего прочего, описаны подвиги присланного им в Зиму Ангарского полка. Не понятно, почему он назывался полком, если в нём было около 400 человек? Но, главное результат. Со слов автора «Ухтуйского боя» этот полк, не выдержав напряжения схватки, самовольно вышел из боя, и оставил позиции. Ещё Нестеров остался недоволен тем, что командование «усилило» зиминскую группировку полусотней казаков. Командовал полусотней войсковой старшина (подполковник), а Нестеров (капитан) возглавлял 2500 бойцов. Это было форменное безобразие, и добром это не кончилось – казаки взбунтовались прямо во время боя, сыграв на руку противнику. С 29-го января (за день до сражения) чешские солдаты стали провоцировать конфликты с красногвардейцами, а их командование уверяло, что это пустяки. Но Нестерову так не показалось, и он запросил Иркутск дать ему возможность отвести войска на правый берег Оки, желая избежать опасности тылового удара со стороны чехов. Ответ пришёл в шифрованной телеграмме – Зверев запретил отвод войск и приказал Зиму защищать. Финальную часть статьи, продолжения которой не последовало, процитирую полностью: «С получением такой телеграммы, западня для наших войск, в районе станции Зима, захлопнулась. Впоследствии и комиссар, и командующий пришли к убеждению, что вместо посылки телеграммы с запросом, нужно было немедленно отвести наши войска из Зимы на правый берег Оки, и там дать отпор белогвардейцам и белочехам».  Теперь понятна причина прекращения публикации статьи. В ней герои Гражданской войны, именами которых названы улицы сибирских городов, оказались не такими уж талантливыми полководцами и, по большей части, надеялись на авось. Не в лучшем виде упоминается и Дворянов Н.В., который в 1925 году, был в партийном руководстве при администрации нашего города. Жаль, что капитану Нестерову так и не дали возможности описать само сражение. Ведь, кроме него, кто знает подробности ухтуйской баталии? Не умел этот товарищ «держать язык за зубами»  ни при Сталине, ни при Брежневе. А кому понравится чужая правда?
Послесловие.
Номера «Приокской правды» с «Ухтуйским боем» есть и в иркутском архиве, и в зиминском, но фотографии статьи, сделанные мной, получились не читаемыми. Как обычно, выручила меня краевед со стажем Гаврилова С.В., у которой есть эти желтые от времени вырезки  с публикацией Нестерова. Вместе с вырезками она передала мне для прочтения ещё кипу затёртых до дыр листов с описанием истории революционных и военных событий в Зиме. Изучая эти, напечатанные в конце 70-х годов на печатной машинке листы, я натолкнулся на это: «… Меньшевики в Зиме вели свою агитацию против деятельности Зиминского совдепа на ГОРОДСКОМ рынке. В апреле 1918 года было созвано чрезвычайное заседание Зиминского Совета, которое проходило в нижнем этаже дома Бутовича. На заседании присутствовал весь партийный актив ГОРОДА, рабочие-красногвардейцы. Совет принял решение: Очистить Зиму от белогвардейцев, направить их на тяжёлые работы в Черемховские шахты. Вторым решением Совета было провести первомайскую демонстрацию. Первомайская демонстрация 1918 года, проводимая в Зиме была примечательным событием. Это была первая демонстрация свободных трудящихся, настоящий их праздник. Задолго до назначенного часа к зданию ГОРСОВЕТА (дом снесён, находился на углу ул. Ленина и Октябрьской), стали собираться ГОРОЖАНЕ. Прибыли и красногвардейцы. У всех были алые банты и красные повязки на рукавах. В 9 час. утра колонны демонстрантов с песней «Смело товарищи, в ногу…» двинулись к СЕЛУ Зима. На СЕЛЬСКОЙ площади состоялся митинг, который принял резолюцию: все силы трудящихся Зимы направить на поддержку молодой Советской республики…». Исторический документ подтверждает, что присвоенный Зиме в 1917 году, декретом правительства Керенского, статус города не был отменён большевиками. Это значит, что с 2017 года,  город Зима перешагнул свой столетний юбилей. Из этого же документа следует, что к началу 1918 года происходило чёткое разделение между городом Зима и селом Зима. То есть - Старая Зима, будучи историческим центром развития будущего города, на момент присвоения ему статуса, так и осталась селом?  Это не удивительно, ведь, незадолго до революции, рядом со станцией возвели свои шикарные дома Бутович и Розенберг. Получается, что местная знать переместила центр светской жизни поближе к железной дороге. Но, какими были границы села Зиминского до признания его городом?  Читая отчёт Крапоткина, о поездке в Окинский караул, я обратил внимание на странное описание зажиточного Зиминского поселения с двумя церквами. Автор отчёта высказывает беспокойство: «Что-то будет с этими громадными, богатыми сёлами в несколько вёрст длиною?» Но Старая Зима покороче будет, и второй церкви, вроде как, там не было. Сам собой напрашивается вывод – вторая, это Покровская церковь, она и при Крапоткине была возле Зиминского рынка, рядом с Московским трактом, на месте, где недавно поставили каменную часовню. А, значит, и до постройки железнодорожной станции здесь кипела жизнь. Но постройка железной дороги внесла коррективы в историю Зимы, и часть села преобразовалась в станционный посёлок, а затем и в город.