Агу!

Григорий Петрович любил проснуться на заре и подойти к окну. Он приближался к нему с затаённым любопытством и осторожно, дабы не разбудить сладко почивающую супругу, выглядывал за толстую, едва пропускающую свет кремового цвета штору и радовался нежно-розовому шоу над горизонтом и первым долгожданным солнечным лучам. А потом наблюдал, как они настойчиво и напористо захватывают небо и землю.

Вот и в это августовское утро Григорий Петрович пробудился на рассвете.

Он потихоньку, согласно заведённому ритуалу, проследовал по привычному давно проложенному маршруту, легонько беззвучно отодвинул краешек шторы и занялся экстатическим созерцанием небосвода и любованием радующейся рассвету растительности во дворе. Растительность, надо сказать, на сей раз тонула в белом молоке густого тумана. Григорий Петрович восхитился картиной и почти крадучись отправился в ванную.

Он бесшумно прикрыл за собой дверь спальни, вышел в коридор и сразу увидел непорядок – дверь в комнату дочери была приотворена. Из-за неё раздавались негромкий храп зятя и лёгкое посапывание дочки.

Всепонимающий Григорий Петрович, будучи хорошо вышколенным ранним жаворонком, вечно пребывающим в окружении махровых заспанных сов, стараясь не нарушать тишины, закрыл до конца дверь в спальню, дабы никого не потревожить – «дети» приехали вчера в отпуск, да ещё и с малолетним ребёнком – внуком Витюшей, точной копией своего деда. «Пусть отсыпаются», – заботливо подумал Григорий Петрович и пошёл себе по намеченному пути умываться в ванную.

Но тут опять его чуткое ухо уловило посторонние звуки, доносившиеся из другой комнаты. Дверь в неё никогда не закрывалась, и в комнате никого не было. По идее. Но оттуда слышался чужой женский голос, да не простой, а довольно громкий. Говорившая буквально ворковала – сильным, высоким, полным любви и ласки тоном. Григорий Петрович подумал было, что гостья как-то незаметно для него ещё вечером препожаловала к детям, да так и осталась на ночь. Но он даже представить себе не мог, кто вдруг появился у него дома.

Заинтригованный хозяин прошёл по коридору и заглянул в комнату, всего лишь заглянул, ибо был в пижаме, не ожидая встретить кого-либо неизвестного в своей квартире в столь ранний час.

Увиденное заставило его остолбенеть.

На диване с планшетом в ручонках сидел его почти полуторагодовалый внук Витюша, улыбался во весь рот, смеялся и лопотал в ответ изображению своей бабушки Лилии Сергеевны, матери дочкиного мужа, жившей в другом городе. А её светящееся изображение соловьём пело с экрана:

– Солнышко! Мальчик мой!

Мальчик безотрывно смотрел в гаджет и нечленораздельно, но восторженно тянул в ответ на высоких тонких нотах:

– Ы-ы-ы!

А бабушка умильным тоном сказительницы зазывно и интересно вещала:

– Позвал дед бабку.
Бабка – за дедку,
Дедка – за репку.
Тянут-потянут,
Вытянуть не могут!

Витюша прокомментировал действо словом «ба-ба!» и с широко раскрытыми глазами буквально растворился в ожидании развития событий.

Лилия Сергеевна кивнула головой, сделала большую многообещающую актёрскую паузу и продолжила:

– Никак репка не вытягивается. Что тут делать?

Позвала бабка внучку.

Внучка – за бабку,
Бабка – за дедку,
Дедка – за репку.
Тянут-потянут,
Вытянуть не могут!

Лилия Сергеевна звонко прихлопнула в ладоши и изобразила на лице досаду. Заинтригованный Витюша попытался помочь нелёгкой коллективной манипуляции хотя бы словом и сказал «внучка», но получилось у него только «нусь-ка», что не помешало продолжению театрального представления.

Сказительница снова повременила, наслаждаясь эффектом, и опять взялась за своё интригующее повествование:

– Как тут быть? Позвала внучка Жучку!

Лилия Сергеевна в предполагаемом отчаянии огорчённо покачала головой и стала перечислять дальнейшие действия, обстоятельно пересказывая сюжетную линию и демонстрируя то, как крепко держится Жучка за внучку, а вся спаянная дружная цепочка – за упрямо сидящую в земле неподатливую репку.

Увлечённый перипетиями сюжета Витюша опять вклинился в ткань повествования, с большим энтузиазмом сказав «аф-аф!». Видно было, что конфликт произведения основательно его захватил и он всеми силами стремится принять посильное участие.

А бабушка продолжала приобщать внука к фольклорным традициям:

– Позвала Жучка кошку.

Лилия Сергеевна украсила сообщение  вкрадчиво-мягким движением обеих ладоней, изображая кошачьи лапки.

Григория Петровича тоже увлекла фабула, но больше ему нравилась сама картина. Он откровенно любовался внуком, не отрывавшим глаз от экрана.

А Лилия Сергеевна, не останавливаясь в своём повествовании, победно перечислила всех участников и вскоре дошла до логического широко известного конца:

– Тянут-потянут
И вытянули репку!

В голосе Лилии Сергеевны зазвучал триумф и заискрился фейерверк. Её лучистые глаза в обрамлении россыпи морщинок светились от счастья.

Витюша, довольно улыбаясь во все свои необъятные щёки, вторя бабушке и помогая ей в актёрском труде, коротко прокомментировал:

– Ба-ба!

При этом от полноты чувств широко растопыренной пятернёй он неуклюже схватил за хвост вольготно развалившуюся у его ног рыжую кошку, до сих пор делавшую вид, что спит, и в событиях активного участия не принимавшую. От неожиданности бедная кошка пронзительно взвизгнула и вскочила.

Резкий чужеродный звук отвлёк и разбудил участников спектакля, и Лилия Сергеевна заметила присутствие Григория Петровича.

– Доброе утро! – засмеялась она с экрана. – А мы тут сказки рассказываем!

– Здрасьте! – откликнулся Григорий Петрович, заглядывая в планшет и стараясь показать только своё лицо и скрыть пижаму.

Он взглянул на Витюшу и покачал головой:

– Это получается, что он проснулся,  дверь сам открыл, сюда пришёл и всё настроил! Как же он ноутбук-то включил? Он даже разговаривать ещё толком не умеет!

На что Витюша радостно откликнулся хорошо отработанным словом:

– Агу!

Лилия Сергеевна заулыбалась и гордо пояснила:

– А он все гаджеты включать умеет! И камеру тоже. Он мне всегда утром по скайпу звонит, пока родители спят. Мы с ним сказки рассказываем.

– Да-да! – коротко, отрывисто и радостно поприветствовал Витюша дедушку на своём языке.

– Вот те раз! – восхитился Григорий Петрович.

Действительно, словарный запас внука был невелик и включал в себя несколько осмысленных открытых слогов вроде «ма-ма», «па-па», «ба-ба», «да-да» (под чем подразумевался непосредственно Григорий Петрович).

– Да-да! – повторил Витюша, обращаясь к деду и глядя на него во все свои ясные голубые глаза.

– Ты мой золотой! – умилился Григорий Петрович и с гордостью чмокнул внука в льняную светлую макушку.


«Арт-галерея» (Рига, 2020.)