Прости меня, Галя, прости

Случай, происшедший в далёком детстве, оставил в моей душе неизгладимый след. Я училась в шестом классе. За одной партой со мной сидела Галя Стаценко. Она увлекалась лёгкой атлетикой. Бегала, прыгала, метала диск быстрее, дальше и выше всех в нашей школе, побеждала на районных соревнованиях. Крепкая, здоровая, целеустремлённая, упорно добивающаяся поставленных целей... Одним словом, кремень, а не девчонка!

Галя всё своё свободное время проводила на школьном стадионе, самостоятельно оттачивая  мастерство. Во время одной из таких тренировок девочка упала и повредила ногу. Очевидцы рассказывали, что она с трудом поднялась с земли и поковыляла домой. Шли дни, а соседское место оставалось пустым.
Однажды я решила её навестить. Пришла к ней домой. Как она мне обрадовалась, не передать словами! Словно воробышек, прыгала по комнате, стараясь не касаться пола больной ногой. И щебетала... щебетала... щебетала... Про больную ногу говорила, смеясь:
 - Ох, и долбанулась я сильно на площадке. Думала, не дойду домой... Ничего, терпеть можно. До свадьбы заживёт.

Её мать - тётя Лида - угощала нас всякими вкусностями и всё время спрашивала у дочери:
 -Ты не устала, Галочка? Может, тебе чего-нибудь хочется?
Как я завидовала Галке! Как мне хотелось быть на её месте! Мне столько внимания моя мама никогда не уделяла. Даже с температурой не разрешала оставаться дома.
 - Что, в школу лень идти, больная-претворная? - злилась она. - На, выпей таблетку и шуруй на занятия. Нечего тут бездельничать!

..Прошёл май. Наступили летние каникулы. В круговерти дней и событий я, если честно признаться, позабыла про свою больную подружку, о чём жалею до сих пор. Проведать её я надумала уже в конце августа. Пришла к ней. В отличии от прошлого раза она меня не встречала. Тётя Лида молча провела меня в спальню. Увиденное поразило и напугало меня. Галя лежала на кровати, обложенная со всех сторон подушками. Рядом на журнальном столике возвышалась гора разных лекарств. Увидев меня, Галя попыталась улыбнуться, приподняться на локтях, но тут же застонала и без сил откинулась на подушку. В её глазах я увидела боль, страдание и отчаянье. И десяти минут не прошло, как меня деликатно выпроводили из комнаты, а Галя, отвернувшись к стене, даже не попрощалась со мной.
 - Иди, деточка, домой, - печально сказала тётя Лида, - иди. Галя устала, ей надо отдохнуть.

Домой я вернулась в слезах. Всхлипывая, я рассказала матери о своём визите. Впервые она не одёрнула меня, не отмахнулась, не обозвала "рёвой-коровой", а крепко прижала к себе. От неожиданной ласки я разревелась вовсю.
Сидевшая у нас в гостях мамина подруга - тётя Оля -  бросилась меня успокаивать:
 - Ну, не ори ты так! Что ж тут поделаешь? Рак кость сожрал, теперь девчонке не помочь! А родители её тоже хороши! Врачи предлагали ногу ампутировать, но они отказались. "Пусть, - говорят, - лучше умрёт, но с обеими ногами. Не дадим кромсать ребёнка по частям". Так хоть шанс какой-никакой был!

- Их  понять можно, - парировала моя мать. - Гарантий врачи никаких не давали...

Несколько раз я порывалась проведать больную, но мама не велела.
 - Не надо, не ходи. Там сейчас - не до тебя!..

Умерла Галя в начале сентября. Страшную новость нам объявили прямо во время одного из уроков. Мы были напуганы. Девчонки ревели...
На похороны моя мать категорически запретила мне идти.
 - У тебя занятия в музыкальной школе. Не смей пропускать! - строго сказала она. -  Нечего детям крутиться около покойной, путаться у взрослых под ногами. Толку от вас ноль, только родителям на мозги будете капать. Для них вас видеть - лишнее расстройство!

Она сунула в руки мне папку с нотами и выпроводила из дома. Я покорно пошла, обуреваемая чувством вины перед Галей. Мне казалось, что я бессовестно предаю свою умершую подругу. "Прости меня, Галя, прости", - вертелась в моей голове, как заезжая пластинка, одна и та же мысль.

 - Что с тобой? На тебе лица нет! - с испугом спросила моя учительница музыки Валентина Ивановна, щупая холодной ладонью мой лоб. - Ты такая бледная!
 Я молча открыла тетрадь с нотами и попыталась сыграть польку. При первых же звуках весёлой мелодии меня будто бы прорвало и я разрыдалась. Валентина Ивановна выслушала мои сбивчивые объяснения и разрешила уйти домой.
 - Какая уж тут музыка? - огорчённо развела она руками.

Я возвращалась на ватных ногах, ничего не замечая вокруг. Не помню, как оказалось возле  дома Стаценко. На похороны я опоздала, поминальная трапеза уже подошла к концу, и все стали расходиться по домам. Какая-то женщина завела меня в дом, усадила за стол, поставила передо мной тарелку с лапшой. Со двора донеслись громкие, безутешные рыдания и женщина побежала на крик, спешно сунув ложку мне в руки. Я осталась одна в пустой комнате.

 Мой взгляд скользнул в сторону кровати, где последний раз я видела Галку. Стало жутко. Вдруг порыв ветра ворвался в открытое окно и сорвал простынь, укрывающую трюмо. В зеркале отразились какие-то неясные очертания. Мне показалось, что на меня надвигается чёрная лохматая тень. Я заорала во всё горло, упала на пол, закрыв голову руками.

Сбежались люди. Меня вывели на свежий воздух, привели в чувство. Я побрела домой. Как добралась, не помню. Там я попала под град упрёков своей матери: " Где ты шлялась? Куда задевала папку с нотами? - кричала она. Я безучастно смотрела в её сердитое лицо, никак не реагируя на ор. Голова разламывалась от боли, смертельно хотелось спать.

Потом повалилась на диван и будто провалилась в бездну. Более двух суток я пребывала в амёбном состоянии. Вызвали "скорую". Врач, осмотрев меня, диагностировал "нервное истощение". Так организм отреагировал на стресс. Были назначены какие-то микстуры, таблетки... Но главным лекарством, по его мнению, должны  стать покой, положительные эмоции и смена обстановки.

 - Где ж я ей найду другую обстановку? Чушь какая-то... - жаловалась мать своей подруге. -Ну, скажи, Оля, что мне делать? Люська в зомби превратилась, я не знаю, как ей помочь...
А надо сказать, что мамина подруга работала вторым секретарём Райкома Комсомола. Она на минуту задумалась, а потом радостно объявила, что, кажется, выход найден.

Через пару часов тётя Оля примчалась к нам и стала совать матери в руки какую-то бумагу.
 - Вера, вот решение твоей проблемы. Это "горящая" путёвка во Всесоюзный пионерский лагерь "Орлёнок". Мы её еле выхлопотали в области для Гали Стаценко. Держали до последнего. А оно видишь как обернулось. Я чуть ли не на коленях выпросила путёвку  для твоей Люси. Возражения не принимаются, а на раздумья времени нет.
 На сборы были отпущены считанные часы. Мать металась по городу, как ошалелая, собирая документы, медицинскую справку, покупая вещи и продукты в дорогу. Тётя Оля сбегала к начальству,  выпросила машину и сама сопровождала нас до поезда. Как я перенесла дорогу? Не знаю, не помню, потому что всё время была в полудрёме, в полузабытье...

Такое же состояние сонной мухи сохранилось у меня и по прибытию в лагерь. Наверно, это и стало главной причиной происшествия, в которое сразу же я попала. "Орлёнок" в то время только отстраивался. Некоторые корпуса находились в стадии завершения строительства. Вот и стеклянные стены новой столовой ещё были обляпаны строительным раствором, извёсткой, покрыты слоем пыли. Один фрагмент стены был уже отмыт до чиста и производил впечатление пустого, без стекла, проёма. И перепутала моя больная, ничего не соображающая голова его с  входной дверью.
 Со всего размаха я врезалась в него лбом и коленкой. В результате, стекло - вдребезги, изрядно пострадали мои голова и нога. Меня, окровавленную, повели в медпункт. И промелькнула мысль: не Галя ли мстит с того света за путёвку, которая по праву принадлежала ей, а не мне.

 - Прости меня, прости, - причитала я.
 - Да, прощаю я тебя. Не расстраивайся ты так, - засмеялась доктор, обрабатывая мои раны.
Три дня я провалялась в изоляторе, потом пошла на поправку. Южное солнце, целебный воздух, купание в море завершили благое дело. Домой я вернулась окрепшей и загорелой... Единственное, что портило всеобщую картину, - это свежие шрамы на лбу и коленке.

На следующий день я пошла в школу. И только присела за парту, как от хорошего настроения даже следа не осталось. Место справа от меня было пусто. Нахлынули тяжёлые воспоминания... А тут ещё одноклассники-завистники пристали.
 - Блатная врушка-притворюшка, путёвку нечестно получила. Её должны были Галке дать, а не тебе,- шипели они. Конечно, я понимала, что на меня их кто-то из взрослых натравил. И не обиделась, а подняла к верху чёлку и показала шрам одноклассникам.
 - Видали? - строго спросила я их. - Во какой удар по голове мне нанесли бандиты. Я их поймала и сдала в милицию. Там меня наградили путёвкой, ещё и медаль обещали дать. Понятно? Вопросов больше нет?
Одноклассники обалдели, потом покрутили пальцем у виска и больше меня не донимали... Как им, глупым, понять, что я готова отдать тысячу путёвок, только бы Галка была жива... Но её нет. Место справа на моей парте пусто...