Жара. Х. М. Кулиев

   Удача! Удача! Удача!   Грунька вышла  замуж. Любимая подружка моей жены.
   Я  так рад, что Грунька наконец определилась!   Почему? А потому что Грунька эта, прямо скажем, меня чуть не прикончила. Я, можно сказать, совершенно случайно остался жив.  Мне просто крупно повезло, что она  выходит замуж за нищего старика! Иначе мне было бы хана. Я чуть не сыграл в ящик по её вине.
   А всё началось с того что, эту  Груньку  вначале сватал какой-то бизнесмен, у которого своя вилла и собственный вертолёт. Ну, жена моя, как услышала это, сначала побледнела, потом  посинела, а под конец подурнела.
Хотя ей дурнеть дальше, по моему,  некуда. Она и так дурная. Несколько шариков у неё в голове вечно в командировке. Отключены, в общем. И поэтому моя жена временами  как бы сама не своя. Несколько, скажем так, бывает экзальтирована. Может, например, среди ночи вскочить и заорать. –Хочу мужика! –Представляете? Ну,  где я в полночь найду ей мужика? Ведь они на дороге не валяются. А те которые валяются никуда не годятся. Ни в каком плане.
   Вот, недавно, привёл я к ней  одного хмыря и говорю,- ты,- говорю,- пока займи чем- нибудь её, ну там сказку ей  расскажи, фокус покажи, а я на кухню смотаюсь.
- Фокус, -говорит он,- фокус можно, я –говорит,-  этих фокусов знаю до чёрта, в разных положениях могу показать.
- Вот и хорошо,- говорю я, - а я пока котлеты пожарю. Любишь котлеты?  - А чё,-говорит он,- со ста граммами я те чё хочешь схаваю.-Вот и хорошо, -говорю я, -будет тебе и сто и двести, только не подведи. – Будь спок!-говорит он.- Всё будет как в лучших домах Калифорнии, -и уходит в …нашу спальню.   Минут через пять  оттуда вой, крик, стоны и чёрте что.
   Вбегаю. Мужик раскорячен на полу, одна нога привязана к стулу, другая к столу. Руки завязаны полотенцем, а на харю чулок надет. Мужик уже не кричит, а хрипит. По всему видно, концы отдаёт. Ну, я ничего не говоря, быстренько его развязал и мужик сиганул в окно, хотя дверь была открыта. Даже чулок не снял. Выяснилось, что, наоборот,  жена ему  хотела фокус показать.
   Но это я отвлёкся. Вот. В общем, жена моя, как услышала, что Груньку сватает какой-то богач,  естественно, встала на дыбы. Не перед Грунькой, заметьте встала, а передо мной. –Если, -говорит,- эта шалава, выйдет за этого нувориша, я покончу с собой.   А заодно и с тобой.
- А я,- говорю,-  причём?  В чём моя –то  вина?
- А в том,- говорит жена, - что  у тебя ни черта нет. И что ты простой инженер.
-  Не простой,- говорю,- а инженер-механик.
- Один чёрт!- говорит жена.- пятнадцать в месяц.  В общем, -говорит, - готовься к смерти. Я не перенесу, чтобы эта лахудра пронеслась надо мной на собственном вертолёте.   В тот же день повешусь, а  тебя задушу.
   И ведь задушит. Глазом не моргнёт!  Потому что, как я уже сказал,  на неё временами находит. И эти времена что-то  часто у неё повторяются. И в такие моменты ей лучше не перечить.   Сказала задушу- значит задушит. Как Отелло Дездемону. Подушкой прихлопнет- и горячий привет.
  Но, слава Богу, всё обошлось. Бизнесмен, сватавший Груньку,  в последнюю минуту улетел на Канары, якобы по делам, и оттуда прислал эсемеску, чтобы Грунька его ни ждала и что надоела она ему хуже горькой редьки. Вот.
Ну, Грунька, конечно в слёзы, моя жена тоже. Одна от горя –другая от счастья, что всё так чудесно устроилось. Поплакали поплакали и Грунька в пику этому толстосуму выскочила замуж за первого встречного. А первым встречным оказался вдовец с тремя детьми. И живёт он где-то в захолустье. Деревня Тупики.  Притом это всё выяснилось буквально в загсе. Когда всё уже было кончено. Вот.
  Грунька ревела три дня. Зато у нас был праздник. Жена напекла, нажарила всего и мы все эти три дня не просыхали. Как говорится, пили до упаду, танцы до утра.
  На  четвёртый день получаем телеграмму. От Груньки. Из деревни Тупики.  Представляете, оказывается  эта действительно такая глухомань, что даже мобильник там не ловит. Да что мобильник, электричества нет. Только почта. За десять километров от деревни.
  Вот. В телеграмме лаконичный текст.  «Приезжайте. Свадьба субботу. Встречу станции».
  Ну, поехали мы. Узнали адрес и поехали. На моих стареньких «Жигулях». Кстати, слово «мои» я отстоял перед женой в жесточайшем словесном поединке. Как-то пристала она ко мне, почему, мол, я всё время говорю, моя машина, мой компьютер, мой кабинет. Получается  что в доме всё твоё, а моего  ни черта нет!
- Да нет,- говорю, -это не так. Просто у каждого из нас свои вещи. Я же не говорю, например, моя пудреница или мой шиньон. У тебя своё, у меня своё. Правильно?
- Нет,  неправильно, -кричит жена. Раз дом общий, то всё в нём тоже общее. Надо говорить «Наше». Понял?
Ну, я вижу, что её не переубедишь и говорю. – Постирай, -говорю,- тогда наши трусы. Она и заткнулась.
Ну, ладно. Это я опять отвлёкся.
  В общем, как я сказал, мы едем на свадьбу. А на дворе - пекло. Жара под сорок градусов. Проехали километров пять и  подъезжаем к придорожному продмагу.
  Да, забыл  вам сказать, что у меня тоже..гм, свои странности. Дело в том, что я страшно любвеобильный. До того любвеобильный, что от каждой смазливой женской мордашки тут же теряю голову. А декольте, особенно глубокое,  вообще валит меня с ног.  Я от него падаю в обморок. Причём глубина обморока напрямую зависит от глубины декольте. Вот.
  И что  интересно, на свою жену это не распространяется. Только на чужих.
Жена это знает и по возможности старается меня оградить от любого женского общества. И поэтому сейчас она смотрит в застеклённую стену магазина, стараясь угадать, мужик за прилавком или баба. Но нынче эта задачка трудная. Потому что все в брюках или в шортах. И все лохматые. Поди угадай. Тем более стекло грязное и мутное.
 -Ладно, -вздыхает жена, доставая деньги.- Кажись там мужик. Сходи купи лимонад, в горле пересохло.
  Иду. Захожу. За прилавком,  спиной ко мне стоит какой-то субъект в рубашке и шортах и копошится на полках. – Здоров земляк,- бодро говорю я,- водички не отпустишь?
- Здравствуйте,- говорит субъект и поворачивается ко мне. Батюшки! Оказывается это никакой не субъект, а очень красивая молодая женщина с голубыми глазами. А рубашка у неё расстёгнута до пупа.  Жара.
  Ну, я конечно, увидев это,   брякаюсь на пол и лежу как дурак.  Вернее как собака. Всё понимаю, а сказать не могу. Через немного, поняв в чём дело, влетает жена и хватает меня за шиворот.
-Это у него от жары,- объясняет она оторопевшей продавщице. – На него жара плохо действует.
  Потом втаскивает меня в машину и швыряет за руль.  –Идиот,- кричит она, - скотина! Повылазило у тебя, не видел, что это баба,  какого чёрта ты к ней подошёл? Что ты от неё хотел?
-Да ничиго не хотел,- робко говорю я, -ты же сама меня за лимонадом послала.
-Вот именно за лимонадом,- орёт она, - а не… в общем, езжай. И не смей нигде  останавливаться. Я не желаю возиться с охламоном, который от каждой юбки валится как куль.
  Правда она сказала не юбки, а несколько другое выражение, это я его немного облагородил, чтобы никого не травмировать, вот.
  Короче,  завожу машину и мы молча едем километров пять. Вдруг жена толкает меня в спину. Я тыкаюсь лбом в щиток и ошалело смотрю на неё. – ГАИ,- говорит она, -Видишь,  ждёт. Не останавливайся.
  Бережно ощупывая охотно выскочившую шишку на лбу,  я смотрю вперёд- действительно ГАИ с поднятым жезлом. Ну, как не остановишься. Догонит и хлопот не оберёшься.
  Останавливаюсь, конечно. Остонавливаюсь, выхожу с машины, смотрю, а ГАИ оказывается очень красивая молодая женщина с голубыми глазами.  Одета в форменную рубашку, а рубашка эта расстегнута до пупа.  Жара.
Она ещё ко мне и не подошла, как я уже был на земле. Лежу. Прибегает жена и впопыхах кричит. – Товарищ ГАИ,- кричит,- не обращайте внимания, это он с перепоя!  ГАИ растерялась и удивлённо спрашивает. – Он что, алкоголик у вас? Как это с перепоя? Жена тоже растерялась, говорит. – Это, -говорит, - я неудачно выразилась. Не с перепоя, а с недопоя.
  ГАИ подозрительно смотрит на неё, а жена хватает меня за шиворот и толкает в машину. ГАИ за нами. – Извините, -говорит,- но я не могу отпустить пьяного водителя.  Он ещё бед наделает.
- Да не пьяный он, -говорит жена,- швыряя меня за руль.- Он вообще не пьёт.
- Как это не пьёт,- строго спрашивает ГАИ.- Вы только что сказали, что он с недопоя?
- Я имела в виду воду, -говорит жена. – У нас вода кончилась. Он и недопил. А жара на него очень плохо действует. Это он от жары брякнулся. Вы уж извините. - Ничего,- говорит ГАИ,- бывает. Поезжайте, коль так.
  Едем. Подъезжаем к станции. Никакой Груньки там нет, зато есть начальница станции. Очень красивая женщина с голубыми глазами, в форменной рубашке.  Рубашка, конечно,  расстегнута до пупа.   Жара.
  Я уже приготовился брякнуться, но тут жена, выскочив из машины встала передо мной, заслонив начальницу. Увидев перед собой вместо красивой начальницы, привычную до тошноты ряшку жены, я быстро пришёл в себя.   Жена, стараясь закрыть собой начальницу, не оборачиваясь взяла её за руку и потащила за собой, намереваясь таким макаром влезть в машину. Начальница онемев от изумления и ровно ничего не понимая,  рванула руку и толкнув мою жену в кювет, тем самым невольно раскрыла себя.
- Отвернись!- Заорала мне жена с кювета.- Не смотри на неё!  Отвернись, говорю! Задушу!  - Я отвернулся от обеих, и нажал на газ. Жена бежала за мной  километра два. После довольно бурного объяснения, мы въехали, наконец, в деревню Тупики, и подъехали к Грунькиному жилью. 
 -Значит так, - сказала жена. –Ты останешься в машине.
  -Это ещё почему?- обиделся я. –А свадьба?
 - Обойдешься.-Жена выходит из машины.- Если бы зимой, куда бы ни шло. Зимой я бы тебя выпустила. А сейчас-извини. На свадьбе этой бабы, наверное, голы все до поясницы. Так что сиди и не рыпайся. В бардачке  квашеная капуста. Почти килограмм.  Лопай. Я пошла. 
  И уходит. Что делать? Люди на свадьбе гуляют, мясо жрут, водку трескают, а ты сиди тут на одной капусте. Тьфу!  Плюнул я на запрет жены, выхожу из машины, а навстречу мне…. а навстречу мне Грунька!  В шёлковой рубашке с пуговицами, а  пуговицы расстегнуты до пупа.  Жара.  Очнулся я  уже дома. Не знаю, кто привёз, кто довёз, кто завёз- ничего не знаю. Смотрю – Катька. Соседка.    Наклонилась надо мной  в майке. А у майки вырез  до пупа. Жара.  Больше ничего не помню. Вот!