Звёздные часы

     На закате облако кровоточило по краям.На это было так больно смотреть, что день крепко зажмурился и наступила ночь.

- Какое красивое небо...
- Да... уж...
- Пролилась вода из ковшика-то.
- Из какого... Ты что, выпил?! Я же просила! Нам всю ночь работать!
- Не пил я. Гляди, видишь - Большая медведица, вон те семь звёзд.
- Вижу.
- И ковш перевёрнут вверх дном!
- Ну и что? Разве то не всегда так?
- Нет, только весной. Он переворачивается и выливает всю звёздную воду на землю. От того-то приключаются дожди, что размывают снег.

     Мы стоим во дворе типографии, я  - зам редактора газеты, Генка - ответственный за один из её отделов, и мы  «сто лет», как друзья, поэтому кто есть кто не имеет никакого значения. По всем канонам, я давно должна быть дома, возиться с сыном, жаловаться домашним на жизнь и готовить что-то вкусное к завтрашнему дню рождения.  Но в самом деле... Вышло так, как вышло.
     С самого утра работа не заладилась. Для того, чтобы можно было сдать номер, не хватало приличной части из обещанных к сроку материалов. Конечно, в запасе кое-что было, но, как перца, не хватало чего-то живого, выдающегося, такого, что цепляет, словно заусенец, и мешает спокойно жить .
Когда номер уже можно было  отдавать в печать, оказалось, что наша типография внезапно занемогла и нужно срочно искать ей замену, на время, только чтобы напечатать тираж.
    Место на удивление скоро нашлось, с одним, впрочем, условием, что собирать газету, складывая из полос так, чтобы совпадали страницы и сгибать их после, придётся вручную. 
   И вот - мы стоим, ждём, пока распечатают полосы.
- Ну, не переживай. - успокаивает меня Генка. - сейчас нам их загрузят, соберём и поедешь домой праздновать...
- ...глубоким сном,- ехидно перебиваю я его и тут же, сквозь визгливую витиеватую брань, слышу грохот со стороны печатного цеха. Направляюсь туда и вижу, что один из рабочих вылил целую бочку чёрной краски на свежеотпечатанные полосы, случайно об неё споткнувшись.
Молча окидываю взглядом присутствующих. Генка, который носит с собой в кармане железную чайную ложку, свёрнутую мной однажды от ярости в рулет, хрипло хохотнул, а мастер, скоро оценив важность момента, умоляюще прошептал фальцетом:
- Подождите, мы всё исправим.
- Как? - приподняв правую бровь интересуюсь я.
- Перепечатаем!!!
А это ещё два часа...

- Генка, сколько там на твоих?
- А тебе зачем?
- Да... так. Хотелось узнать, наступил  мой день рождения или нет ещё.
- Наступил! Поздравляю тебя!!
- Ну, у тебя ж часов нет!
- У меня есть Большая Медведица! Смотри, вон те две звезды Дубхе и Мерак, это как стрелка, она крутится вокруг Полярной звезды, и если мы...
- Не забивай мне голову, а... - жалобно прошу я.
- Да там всего три действия, легко посчитать, это будет моим тебе подарком!..

     Но тут, некрасиво скрипнув, открылись ворота типографии. Взмыленный мастер подзывая водителя подогнать машину, чтобы погрузить наш тираж, сказал устало:
- Никаких денег не надо, с такими работничками... эх.

    К четырём часам утра мы с Генкой привели газету в привычный для читателя вид и связали для отгрузки на почту. Выйдя на воздух, остановились, задрав головы. Хотелось застать врасплох засидевшиеся на небе звёзды, - неумытыми, вымотанными, как и мы, но они ускользали одна за другой, быстро-быстро, таяли, словно рафинад в кипятке. Одна лишь Венера сияла бесстыдно на виду, изредка поправляя фальшивую бриллиантовую диадему, что то и дело съезжала с её головы. До звезды ей было, ох как далеко.

    В автобусе я прятала руки, чтобы не было заметно стёртой, чёрной от краски кожи пальцев. Газету надо делать чистыми руками, и со светлой душой, а иначе...

    Вскоре Генки не стало. Он так и не успел вручить свой подарок,  но в любую из ночей, я нахожу его в темноте, где, сидя в ковше Большой Медведицы, он машет мне рукой.