Не поле перейти. Глава2. Во хмелю
Жила в деревне Любка – непутёвая бабёнка лет тридцати пяти. Был у неё когда-то муж, только сбежал однажды на целину. Потому что не вынес Любкиного темперамента. Крутились возле бабёнки какие-то мужички, приезжие строители, командированные. Гнала она самогон и для крепости настаивала на чём-то, от чего выпившие дурели.
Вот к ней и забрёл Тимоха через неделю после своего возвращения домой. Не сам конечно. Просто сидел он в тот вечер на бревнышке возле сарая в своём дворе. Думал, голову ломал, как поступить. И к любимой душа рвалась, и долг перед семьёй, перед Анфиской, кирпичом на шее висел. И как выкрутиться из всего этого, непонятно было. Тут-то и раздался медовый Любкин голосок:
- Что, Тимоша, загрустил?
Поднял он голову, взглянул на бабу. А та бесстыдно грудь свою полную, туго обтянутую ситцевым платьицем, на перекладине забора разложила, с усмешкой на парня смотрит:
- А ты пошёл бы ко мне. У меня выпить найдётся. Все беды свои забудешь!
Помолчал Тимоха, подумал. Была не была, махнул рукой:
- Ну, пошли, коль не шутишь.
У Любки даже брови от радости задрожали. Не ожидала, что так легко он согласится.
А утром проснулся Тимофей в Любкиной постели. Брезгливо глянул на её распластанные телеса, торопливо оделся, ушёл домой. Но занозой сидело в его памяти воспоминание о каком-то решении, которое пришло именно за её столом. И такое решение было простое, так легко оно примиряло и его интересы, и его долги. Вот только вспомнить Тимоха не мог, в чём оно заключалось.
Весь день проходил он как чумной. И голова болела, и мысль о том решении покоя не давала. Вечером Тимоха снова направился к Любке. Может быть, он сумеет вспомнить всё, если будет сидеть за тем же столом и пить то же, что и вчера?
Так и зачастил Тимофей к развесёлой бабёнке. Каждый раз в её доме приходили к нему мысли всё мудрее и интереснее, и каждый раз он всё забывал. А потом уж и рукой махнул на них, стал ходить просто так.
Мать с отцом уж и рады бы его отправить в дальний путь к любимой девушке, да Анфиска ни в какую:
- Если вы разрешите ему уехать, то я вам больше не дочь. Уйду, сойдусь вон с вдовцом каким. И помощи от меня тогда не ждите. Сами крутитесь, как хотите.
А как крутиться? В семье кроме Тимофея и Анфиски ещё трое детей. Их поднимать нужно. А на что? А налоги как платить? Считай, Анфискиными заработками семья и жива. В общем, подумали родители, подумали и с Анфиской согласились.
А Тимоха дружков завёл. Много всяких у Любки крутилось, вот и сошлись интересы. Особенно Серёга Малыгин из соседнего совхоза лип к нему. Недолюбливали Серёгу в деревне. Скользкий тип он был, картёжник и мошенник. За руку его не ловили – изворотлив слишком. Но грехи за ним знали.
Однажды Тимофей и вовсе пропал из деревни. Хотел было отец поиски начинать, да Анфиска цыкнула на него: ты ещё милицию, мол, подними. Сама к Любке пошла. А та глаза невинные сделала:
- Да они с Серёгой поехали в соседний район. У брата его чи свадьба, чи ишшо чего намечалось. Так вместе они и отправились.
Больше ничего от неё добиться не получилось. Решили ждать.
Тимофей и впрямь с Серёгой уехал. Только к кому – он и сам не сознавал. Всё крутилось в хмельном угаре. Какие-то люди, все такие весёлые, такие добрые. И все так нравились Тимохе. А потом Серёга спросил его:
- А хочешь, женю я тебя?
Тимофей только рукой махнул, засмеялся.
- А что? Ты только посмотри девку-то, не откажешься! Краса-девка!
Тимофей, упав на лавку, дико хохотал. Видно, не только Любка умела настаивать самогон на травах.
Но Серёга от своего слова не отступился. Назавтра повёл его в какой-то дом. В просторной чистой избе у окна сидела девушка. Подошёл Тимофей, глянул – а это она. Любимая его.
- Ты?! Ты здесь? – кинулся к ней Тимоха. А она только глаза опустила. Молчит, улыбается смущенно.
Серёга довольный похохатывает:
- Я же говорил, понравится тебе девчонка. Что, женишься на ней?
- Женюсь! Хоть сейчас женюсь!
А тут ещё какие-то люди вошли. Опять спрашивали Тимофея, правда ли он жениться на этой девушке хочет. И он отвечал, что хочет. И на столе снова появились запотевшие бутыли, снова всё крутилось в каком-то вихре.
Видел Тимоша белое платье невесты, видел любимые глаза и губы. Дождаться не в силах был, когда позволят ему остаться с молодой женой наедине. А когда позволили, насытиться не мог, так бы и не отпускал её от себя.
Потом хмельной вихрь стал крутиться медленнее, куда-то пропал из него Серёга. А потом и вовсе всё замерло. Остались только горечь во рту и тошнота. Открыл Тимоша глаза, когда за окном было раннее утро. В лучах восходящего солнца, падающих на постель, увидел он спящую молодую женщину. Чужую, незнакомую ему.
- Ты кто? – схватил Тимошка её за плечо.
Проснулась женщина, отскочила испуганно к краю постели, прижала одеяло к груди:
- Жена... твоя...
- Как жена?! – Тимоха взревел от ужаса. – Я же не знаю тебя!
Тихо заплакала женщина, зажала рот белой ладонью.
- Ты чего тут шумишь? – вбежал в комнату старик в исподнем белье.
- А ты кто?! – Тимофей вспомнить не мог, где он видел этого человека.
- Так я тесть твой! Ты чего это фулюганишь? Жену свою пугаешь?
Потом Тимоха сидел со стариком за столом. Пил какую-то солёную бурду, от которой немного прояснялось в голове, и пытался осознать, что же произошло с ним.
И получалось так, что и впрямь женился он. По какой-то страшной ошибке женился. Злую шутку сыграл с ним хмель. Увидел он в незнакомой девчонке ту, которую так жаждал увидеть. Ту, к которой рвался душой и сердцем. И что теперь было делать?
Можно было, конечно, на попятный пойти. Не знаю, мол, не помню ничего. Тем более что по документам он так и был холостым – никто в сельсовете их не расписывал.
Только с девчонкой-то как быть? Оставить её на позор, ни женой, ни вдовой? Кому она теперь нужна-то будет, такая? А если забеременела она? Что с дитём делать будет? Не мог Тимофей так поступить с ней. Что ж, его вина, ему и расхлёбывать.
- Как зовут-то тебя, жена? – поднял он глаза на тихую, как мышка, девушку.
- Алёнка, - чуть слышно ответила.
- Алёнка... Елена, значит. Ну, собирайся, Алёна. Домой поедем.
Продолжение следует...
Свидетельство о публикации №220050600457