Как поссорились Елизавета Петровна и Иоганна- 5

Дочь русского фельдмаршала, жена молдавского господаря, немецкая принцесса…

Именно такими выдающимися анкетными данными обладала героиня этой главы нашего исследования. Эта женщина по праву составляла гордость женской части российского императорского Двора. Ну, настолько, конечно же, насколько женщины вообще могут признавать заслуженное превосходство какой-либо из них над собой…
С подробностями биографии Анастасии Ивановны Трубецкой можно ознакомиться в исторических справочниках. Нас же она интересует как «третье лицо» ссоры Императрицы и Княгини. Поэтому обратим внимание лишь на некоторые моменты её биографии.
Анастасия Ивановна появилась на свет в октябре 1700 года. Родилась она во втором браке сподвижника Петра I князя Ивана Юрьевича Трубецкого с Ириной Григорьевной Нарышкиной. Ирина Григорьевна происходила из того же рода Нарышкиных, что и мать царя Наталья Кирилловна, и «слепою волею родства» приходилась царю Петру Алексеевичу троюродной тётей.
Таким образом, Анастасия Трубецкая несла в себе определенную часть генов, присущих семейству Романовых. Отсюда же выходит, что она была родственницей императрицы Елизаветы Петровны. Это родство, да и, видимо, душевная близость подвигли Анастасию, вместе с её вторым мужем принцем Гессен-Гомбургским, быть сподвижницей Императрицы при известном перевороте, позволившем  дочери Петра Великого занять, как она считала, принадлежащий ей по праву российский престол.
Опять же «слепой волею», но уже бога войны, отец Анастасии после поражения русской армии под Нарвой попал в шведский плен. Причем поражение это случилось через полтора месяца после появления крошки Насти на свет. Поэтому не известно, успел ли князь Трубецкой видеть свою новорожденную дочь до пленения.
Как ни странно, но для разбора причин ссоры Императрицы с Княгиней нам должны быть интересны детские годы будущей первой придворной красавицы того времени, как аттестовали Анастасию мемуаристы.
Следует зафиксировать, что на момент рождения Анастасии её матери – Ирине Григорьевне Трубецкой, в девичестве Нарышкиной, - было 29 лет. Муж был старше её на четыре года, т.е. попал в плен 33-х лет. В браке у четы Трубецких первенцем была еще одна дочь, Екатерина, но о ней известно довольно мало.
Таким образом, родственница царя Ирина Трубецкая неожиданно оказывается в длительной разлуке с мужем на самом пике женской привлекательности. Дальнейшая её жизнь многократно, почти одними и теми же словами, описана в различных исторических справочниках, но нам придется с этим разобраться, так сказать, критически.
Дело в том, что практически единственным источником, откуда историки черпали сведения о биографии Ирины Григорьевны, является фундаментальный труд «Сказание о роде князей Трубецких». Этот труд, выпущенный в 1891 году, содержит богатый фактический материал о представителях этого разветвленного дворянского рода. Что касается сведений о княгине Ирине, то их не так много, и касаются они, в основном, как раз её поездки в Швецию к пленному супругу.
Но какое это может иметь отношение к нашей теме? Поэтому вернемся к Анастасии Ивановне. А именно, благодаря пребыванию вместе с родителями в Швеции, как считают её биографы, Анастасия смогла приобрести то воспитание, которое позволило ей в дальнейшем занять выдающееся место при российском императорском Дворе. 
Вот что говорится о человеческих качествах Анастасии в статье «Русского биографического словаря»:
«В Швеции княжна Анастасия Ивановна провела детство и юные годы приблизительно до 17 лет. Она получила чисто европейское образование, научилась говорить по-немецки и по-шведски и, бывая при дворе, вполне усвоила светские обычаи; уже тогда обращала она на себя внимание своей красотой. Вернувшись в отечество, княжна заняла видное место среди придворных красавиц того времени. Петр I сосватал ее за бывшего молдавского господаря, лишившегося своих владений после Прутского договора, кн. Дмитрия Константиновича Кантемира. Свадьба была торжественно отпразднована 14 января 1720 г. (а по другим известиям в 1717 г.). Дом Кантемиров сделался одним из первых в Петербурге и привлекал высший свет и знатных иностранцев. Камер-юнкер герцога Голштинского, некий Берхгольц, дает такой отзыв о княгине в своем дневнике (17 июля 1721 г.): "Я был поражен красотою ее стана и лица: она, бесспорно, одна из прекраснейших женщин во всем Петербурге. Хотя я и прежде имел счастье видеть ее в Швеции... при бракосочетании нынешней королевы и кроме того не раз, и она тогда уже слыла за красавицу, однако ж теперь нашел ее еще красивее и приятнее. Она блондинка, высока ростом и имеет прекрасные руки и чудный цвет лица. На веке левого глаза у нее маленькое черное пятно, издали похожее на мушку, но оно нисколько не вредит красоте и живости ее глаз, напротив делает их еще более выразительными" (конец цитаты из Словаря).
Таким образом, в Анастасии Трубецкой, в первом браке Кантемир, соединились лучшие черты, в том числе и внешние, двух знатнейших русских родов – Трубецких и Нарышкиных.
Именно эти качества и подвигли, видимо, Иоганну-Елизавету Ангальт-Цербстскую искать дружбы Анастасии Ивановны по прибытии в Россию в 1744 году. Вдова князя Кантемира была к этому времени второй раз замужем, и опять очень удачно – за принцем Гессен-Гомбургским. 
Принцесса Анастасия Гессен-Гомбургская, а именно так звучал её титул после бракосочетания с немецким принцем крови, обладая замечательными внешними данными, казалось бы, должна была быть неоднократно запечатлена на портретах. Тем более, что при блестящем елизаветинском дворе в то время подвизалось немало западных портретистов. Мы можем оценить внешность Анастасии Ивановны на портрете, написанном известным художником того времени Александром Рослиным. Правда, изображена Трубецкая так, что треть площади полотна занимает её шикарное платье, а изображение лица настолько мало, что фамильные черты едва заметны, а отмеченная мемуаристом «мушка» на веке и вовсе не видна.  Да и сама картина была написана Рослиным в 1757 году, видимо, по памяти, т.к. Анастасия Ивановна скончалась за два года до этого. Довольно странно, что ни первый, ни второй муж не позаботились заказать придворным художникам парадные портреты своей привлекательной супруги, внешность которой словно созданна, чтобы быть запечатленной на холсте, обрамленном массивной рамой. Впрочем, не будем торопиться с выводами, может для этого были некие причины?