Круиз Х. М. Кулиев

      Вызывает меня как-то председатель колхоза и говорит. Готовься, говорит.
–Куда?
–На круиз тебя отправляем.
–А чё так сразу,– говорю я, –ещё, вроде и суда не было!
– Какого суда?– спрашивает председатель
– Обыкновенного,– отвечаю, нашего, советского. Насчёт тех десяти телят, которых мы с тобой…..
–  Тише дурак!–говорит председатель и зачем-то смотрит на дверь. Причём тут телята? Они давно списаны.  А тебя  мы отправляем во Францию.  В Париж! В порядке обмена опытом, так сказать. – Какого опыта?–говорю я, –они там,  извиняюсь, шампанское делают, а я самопал. Они капиталисты, а я скотник. Каким же опытом мы будем там меняться?
– Ну, во- первых ты не скотник, а по нынешним временам животновод, –говорит председатель, а во-вторых у них тоже не все капиталисты, а есть ещё и фермеры, вот к ним ты и едешь, понял!  Так что, вот тебе путёвка, ступай домой, помой харю и шуруй! До Москвы  езжай на чём хочешь, а оттуда вас повезёт спецпоезд.
Прибежал я домой и кричу своей  Мымре.  - Слышь,- кричу,-  рубашку мне зашей!
– С чего это вдруг,– говорит Мымра, – ты о ней вспомнил? Два года в ней так ходил и ни гу-гу, а тут зашей! Сейчас, разбежалась, как же! Делать мне больше нечего!
Дура!– кричу я опять,– меня на круиз посылают!
Куда?
На круиз!
Ну, вот и дождался! Говорила я тебе,  не связывайся с этими телятами, так нет же! Вот и езжай теперь на Колыму, на круиз, за казённыё счёт!
-Да какая Колыма, – снова кричу я,–  я в Париж еду!
-А что ты там забыл, в Париже этом?
-Опыт перенимать!
-Ага!– говорит она  издевательским тоном.– И у кого?
-У фермеров!
-У каких таких фермеров?
-Обыкновенных. Тех, что на ферме.
Тут жена не выдержала.– Ври больше!–заорала она. К фермерам он едет! Так я тебе и поверила! Знаю я твоих фермеров.  Небось, эти  «фермеры» на каждом углу стоят, бесстыжими глазами зыркают, кому бы опыт свой передать за деньги! Ловят таких простачков как ты! К шлюхам ты едешь, а не к фермерам!  Не пущу!
В общем, еле уговорил. Да и то после того как  председатель с ней поговорил? Вот. Добрался я до Москвы на попутных, нашёл там этот поезд и поехал в Париж. Красота,  скажу я вам,  ехать в этом поезде! Чисто, уютно, тепло. Из окна виды разные!  Травка зеленеет. Солнышко блестит. Ну, как в сказке всё равно. Но, скучно. Хоть и радио орёт разными голосами, и телевизор, вроде включен,  а всё равно не то. Душа требует чего-то другого. Чего-то такого, градусов, скажем,  под сорок. А не с кем. Вернее есть с кем. Народу уйма. Но нельзя. Перед отъездом собрал нас один деятель в галстуке и строго всех предупредил: Ни под каким видом не употреблять! Вы, говорит, за границу едете, надо,  быть культурными,  вежливыми, ну и так далее.  А если, налакаетесь, говорит, какая с вас тогда культура?  В общем  нельзя. Улыбайтесь, говорит, лучше почаще. Там это любят.
Вот даёт!  Ему легко сказать улыбайтесь. А как ты улыбнёшься без водки? Или хотя бы пива? Если ты всю дорогу трезв как телёнок. От воды, что ль, улыбаться-то?
  Вот поэтому и едем все хмурые да смурые. Ровно как на похороны едем. В общем, едем ночь, едем день,  смотрю, хмыря этого не видать, ну я и говорю спутнику своему.
 Да, забыл вам его представить. Роберт Джекович. Сын Джека по нашему. Иностранец. Оттуда откуда-то. Из-за бугра. Но, грамотный. По русски  чешет-будь здоров. И тяпнуть, видать  не дурак, судя по носу. Дедморозовский  прямо нос. К тому же ещё он поэт. Даже, кажется лауреат  какой-то премии. Не помню, правда, какой.  То ли Нобелевской, то ли Букеровской,  но это  неважно.
А важно то, что,  он трезв и трезв. Так же как и я.   Противно даже. Вроде бы я и от жинки вдалеке,  а вот на тебе…. . Турист называется. Ста грамм ёшё не видел!  Тьфу ты! Скажи кому–не поверит! Ёщё и засмеёт! Или за чокнутого примет.
  И вот я говорю лауреату этому.- Слышь,–говорю,– Боб, как ты кумекаешь? Хмыря-то нет этого,- говорю.- С галстуком, который. Что  нам лекции читал об улыбках. Исчез хмырь,– говорю. Мы что,- говорю,- так и будем всю дорогу лапу сосать? Это,–говорю,–знаешь, не дело.
Лауреат с неудовольствием таким отрывается от своих бумаг и желчно, так, говорит:–Что вы сказали? Вы это о чём?
  Ну, я вижу человек,  видимо, глуховат, и кричу:–Вмазать надо! Вот о чём!  Дорога-то не резиновая, говорю. Кончится скоро. А там не дадут!  Ты как, говорю, насчёт самопальчика? Хряпнешь?
  Вижу, поэт кидает свои бумаги и из чемодана  достаёт какие-то бутылки. Любовно глядит на них и говорит:–Это виски, это бренди,  это…
–Подожди, подожди, говорю,  ты где всё  это купил? У нас? Если у нас….
–Нет,–говорит он.–  Из дому прислали.  Из Сан–Франциско.
–Понятно,- говорю,- настоящие значит?
–Конечно!
–Тогда, говорю, это дрянь!
–Как это дрянь? Почему?
–Слабые, вот почему! Считай, одна вода. Нет, парень, ты как хочешь, а я свою родненькую….И достаю бутыль. Первач! Сам делал.  По особому рецепту. Попробуй! И наливаю ему стакан, ну, а себе, как обычно, кружку.
В общем, через час мы в дым. Я пою- Боб танцует. Через два часа, я смеюсь- Боб плачет. Семьи вспомнили. Через три часа–аут. Мы в отключке. Небо, как говорится, в алмазах. Ничего не соображаем. Куда едем, зачем едем и едем ли вообще?
  Утром….. утром…  в общем, дрянь. Сушняк  со всеми своими делами.  Башка не моя,  язык как наждак,  а сердце….. Сердце барахтается где-то, и в нём стук, грохот, треск и чёрте-что. Но вокруг что-то тихо. Что за чёрт? Прислушиваюсь -стоим. Неужели, думаю, приехали? Да нет. Вроде рановато ещё. Если нас на ракету не пересадили,  пока мы того..
Оглядываюсь- вроде то же купе. И даже дверь вроде та же. И Боб вроде тот же. Лежит,  дрыхнет. Слюни пускает.
  Растолкал я его и говорю так мол и так. Стоим мол. Но он меня не слушает, а тянется к бутыли. Ну, налил я. Ему стакан,   а себе…Вот.
Просыпаемся на другой день. Опять стоим. Теперь  уже и Боб забеспокоился. Что-то говорит здесь не то. Что, это мы, говорит, всё  стоим да стоим.
Они что там думают? Ждут,  когда Париж сам сюда приедет что ли? И начинает стучать и орать.
  Никого. Пробуем открыть дверь-чёрта лысого. Как заклинило. А окошко маленькое. Да и ничего за ним и не видать. Домик какой-то.Столб торчит. Баба в телогрейке за мужиком гоняется. В общем, не Париж. Что делать? Я вздыхаю и достаю бутыль. И наливаю.  Ему стакан, ну,  а себе…Вот!
Просыпаюсь от крика. Кто-то орёт в купе. Продираю глаза-проводница.
–Вы,что,  кричит,  поумирали здесь? Второй час уже ору. А ну живо выметайтесь! Освобождайте купе. Разлеглись тут!
Смотрю- Боба нет. Смылся уже. Я один.
–А что бабуся, спрашиваю, мы уже приехали? Это Париж?
–Какая я тебе бабуся,  идиот,– кричит она. Внучек то же мне!! Глаза протри! Нажрутся и ни черта не видят! Нашёл бабусю!
Гляжу- точно не  бабуся. Мужик оказывается. Да ещё и с громадными   усами. И как это я усы не заметил?
Да….В общем выметаюсь  с купе,  с наскоро приклееной  улыбкой, согласно инструкциям того хмыря. И вижу прямо перед собой громадными буквами написано- Москва. Ничего себе,  думаю. И в Париже вокзал называется Москва. Ну и ну!
   Подхватываю чемодан и к стоянке такси. И, представьте себе, подкатывает такси. Так на нём и написано. Такси.   Нашими буквами.
Водитель, здоровенный детина. на чистейшем русском языке спрашивает, куда? Ну, этому я не удивился, потому что слышал, что тут  наших полно.   И этот, видать, из них.  Поэтому говорю.– На Манматыр, шеф!
–Куда,– переспрашивает он и добавляет ещё несколько слов. Очень кстати, знакомых. И не просто знакомых, а родных можно сказать.
– Ты толком говори,– кричит.—Мне, дядя, шутить некогда. Семью кормить надо. В ресторан что ли? Так он ещё не открылся. На ремонте.
–Какой,– говорю тебе, – ресторан? Это район  такой!  Манматыр! В Париже живёшь, а Манматыра не знаешь! Там, ещё, говорю, Сена течёт!
–  Что течёт?
–  Сена!
Тут он совсем разорался.– А ну кричит, слазь к чёртовой   матери! Нашёл время шутить? Сено течёт! Это у тебя мозги текут!  Тут каждая минута на счету, а он….И опять до жути знакомые слова. Только несколько в другом наборе. Тут до меня начало доходить.
–Постой,– говорю,–не кричи. Я не шучу. Мы где? Это разве не Париж?
Какой Париж?–Орёт он.- Москва это! Москва! Россия- матушка! Куда ехать-то?—
– Никуда! Извини! Я подхватил чемодан и кинулся назад. К поезду. Выяснить что произошло. Почему вместо Парижа мы очутились в Москве.
Гляжу- Боб. Рот до ушей. Смеётся. Радостно ему видите ли.
Вот. Ну, зашли мы в скверик, сели на скамеечке, он мне и поведал.
Оказывается пока мы дрыхли, нас прицепили к  другому паровозу, так как наш  сломался.  А тот привёз нас обратно.  Такие вот дела. Увидели  Париж, называется. Повздыхали мы в общем и достали бутыль. Я налил. Ему стакан,  а себе…Вот