Глава 27. Рыбалка по ходу сторожевого охранения

или
ПОСЛЕ БОЁВ ЗА ГОРОД ГРУДЗЁНДЗ
( Продолжение) 

*   *   *

6 марта – Трагикомичный случай в районе зАмка

В то время, как 142-я дивизия шестого марта в спешном порядке выводила части во второй эшелон корпуса и сосредотачивалась в центре города, когда целый полк 381-й дивизии ушёл преследовать группу противника в четыреста человек, прорвавшихся из крепости в районе деревеньки Парскен и ушедших в северном направлении в привисленские леса, вблизи древнего тевтонского замка разворачивалась очередная драма с участием бывших горе-разведчиков, в одночасье ставших не менее злополучными горе-штурмовиками.

А всё потому так нескладно получилось, что о них опять забыли. Только дело на этот раз происходило не восьмого февраля в полдень в Обер-Гручно, а шестого марта рано утром возле Грудзёндского замка. В это время отделение Сабирова в полном составе находилось на своём боевом посту в районе северной оконечности дебаркадера ниже старинного замка, а его бойцы... ловили рыбу в реке. Вот и доловились. Они не знали, что крепость уже почти пала, а её гарнизон готовился капитулировать вместе с военным комендантом города генерал-майором Фрике.

Помимо командира отделения младшего сержанта Сурена (Сергея) Сабирова, в строю оставались также ефрейтор Семён (Сеня) Цымбалюк и рядовые красноармейцы – Солтан (Толян) Уваров, Алексей (Лёха) Удалов, а также прибывшие с последним пополнением Иван Павлов и Никита Васянович.

Видимо, из-за купания в ледяной воде Вислы у подтопленного домика на дебаркадере, Трикоич накануне под вечер свалился в горячке, и его отправили в госпиталь. Он умудрился подхватить одностороннее воспаление лёгких, но шансы выжить у него были велики. Так Удалову и Павлову сказал врач, прослушав лёгкие больного.

Остальные бойцы из бывшей их штурмовой группы были распределены по своим отделениям и взводам третьей роты, осиротевшей без старшего лейтенанта Быстрова. Временно ею командовал старшина Поленов. К сожалению, пришлось расстаться и с улыбчивым и бравым ефрейтором-пулемётчиком Василием Семёновым.

В оскудевшем людьми отделении отношения стали так складываться, что Сабиров, Уваров и Цымбалюк почти всегда держались вместе. Удалов, Павлов и Васянович составляли вторую тройку. А когда нужно было действовать по двое, Цымбалюк становился в пару с Васяновичем. Впрочем, отделение по-прежнему продолжало жить и действовать дружно и сообща, по-братски.

Иван Павлов был выше среднего роста и очень худощавый, каким он, по его же словам, стал после ранения. Крепко сбитый шатен с карими глазами, слегка курносый и тонкогубый, немногословный – ранее он служил на Первом Белорусском фронте. Но после госпиталя попал на Второй Белорусский и к ним в отделение соответственно.

По поводу превратностей солдатской судьбы Сеня Цымбалюк грустно пошутил:
- Получается, что в наше отделение один Иван пришёл вместо другого. Только первый был хохлом, а второй – чистый русак.
При этом он с трудом сглотнул ком в горле, но смог удержать свои эмоции в узде. Всё ещё очень сильно продолжала кровоточить его рана по геройски погибшему земляку:
- Пять дней всего прошло, как мы Ивана похоронили. А мне почему-то кажется, будто за это время пять веков миновало, столько всего произошло...

*   *   *
В этой части города Висла была «неправильной» рекой. Обычно у протекающих в меридианном направлении рек северного полушария восточный берег низкий, а западный крутой. А тут всё было с точностью до наоборот.

На восточном берегу, довольно крутом и густо поросшем кустарниками вперемешку с деревьями, высоко над головами солдат возвышался древний замок. С дебаркадера казалось, что со своей обрубленной, одиноко и одиозно торчащей башней он будто бы недовольно тыкал пальцем в небо. Зато весь западный низинный берег был широко подтоплен паводковыми водами. Чудеса, да и только!

А очередные злоключения отделения Сабирова начались с того, что Иван Павлов заметил рыбацкую сеть в воде. Ближний конец её был привязан к крюку сваи, забитой у подмытого водой края дебаркадера. А дальним концом она была прикреплена к чахлому деревцу, торчавшему метрах в четырёх немного ниже по течению на едва видневшемся из воды островке намытого песка. Судя по едва пробивавшейся через мутноватую воду зелени, островок был достаточно хорошо задернён. А, судя по тому, что под давлением неспешного, но очень мощного потока воды сеть была довольно туго натянута, в ней должен был быть кое-какой. По азартному предположению Цымбалюка, так в ней чувствовался вообще очень даже приличный улов.

Неширокая промоина между берегом и островком после промеров палкой показалось вроде бы неглубокой, Цымбалюку по грудь, а Уварову по шею. Но вода в реке была ледяной, и никому не хотелось в неё лезть, чтобы отвязать дальний конец сети. Поэтому раззадоренным бойцам очень кстати пришлась длинная – не менее шести метров, хоть и старая, но крепкая и широкая доска-пятидесятка. Она лежала недалеко в кустах и то ли застряла в них во время недавнего более высокого подъёма уровня воды, то ли была припрятана предусмотрительными рыбаками.

Солдаты вмиг извлекли доску из кустов и приспособили её вместо мостика. Для чего бросили её одним концом немного выше по течению, после чего она сама подплыла к деревцу и уперлась в него. Затем Сеня Цымбалюк, как старше многих в отделении и будучи весом потяжелее, уселся на лежавший на дебаркадере конец доски.
- Для закрепления этого конца, и чтобы её на ребро не повернуло, – деловым тоном невозмутимо пояснил он свои действия и намерения.
После чего, чуть приподняв для убедительности свои густые брови, он артистически сделанным пригласительным жестом дал понять Ивану Павлову, что именно ему нужно проследовать по доске к дереву, как автору импровизированного фиш-спектакля.

Павлова не пришлось долго уговаривать. Худощавый и ловкий Иван уверенно потопал к дереву, умело балансируя на доске, будто настоящий акробат. Ухватился за дерево, отвязал веревку с сетью и... с возгласом «И-э-эх!» тут же почувствовал, что сильным течением реки его вот-вот стянет с доски.
- Сеть что-то держит снизу! – в отчаянии крикнул он. – ¬Наверное, там камень привязан для груза, чтобы сеть на дно ложилась.

Видя, как сильно дёрнулся Павлов, и что он еле-еле держится на доске, солдаты запаниковали. Но мудрый Сабиров тут же всё понял и приказал:
- Павлов, привязывай сеть обратно! И попробуй вытащить груз или отвяжи его.
Иван попробовал. Хоть и с большим трудом, но сеть потихоньку пошла наверх. А потом сразу стало легче, когда показался её край.
- Наверное, её песком заилило с той стороны, – очень верно предположил Уваров.
Иван подтянул сеть её на полметра и смог дотянуться до её нижнего конца.
- Так и есть! Тут ещё одна верёвка привязана.

Пришлось Ивану по совету всё того же Сабирова усесться на доску, иначе действовать ему было никак. Почувствовав под ногами дёрн и потянув вторую верёвку, он ножом избавил сеть от груза. Вымокнув до пояса, он встал, снова отвязал сеть от деревца и снова едва не полетел в воду. Мощное течение так и рвало сеть из его рук. Цымбалюк хоть и увесистый, хоть рядом с ним на доску тут же сели Уваров и Удалов, чтобы прекратить биение доски, но второй её край ведь не закреплен. К тому же она прогнулась под весом его тела и грузом сети, после чего под напором воды ещё сильнее заиграла на островке на зыбкой свой опоре.

- Да бросай ты эту чёртову сеть! – заорал Сабиров из опасения потерять бойца в небоевой обстановке, за что он может быть сильно наказан. – Мы её отсюда вытищим.

Павлов бросил сеть и, освободив руки, вмиг добрался до берега. А то, что в сапоги набралась вода, что брюки и ватник снизу промокли – это не страшно: в его «сидоре» были запасные портянки и кальсоны, которые он на всякий случай всё же прихватил во время «ревизии» немецкого склада.

Когда солдаты дружными усилиями вытащили сеть, как оказалось, не очень большую, в крупных её ячеях запутались с десяток рыб среднего размера и три крупные рыбины. Цымбалюк с уважением и завистью рассматривал улов:
- А в нашей речке такая крупная рыба не водится.

Выпростали рыбу из сети и озадачились: и что теперь с ней делать? Кто-то предложил развести в кустах костёр, но его тут же урезонили: на сильном ветру под крутым берегом разводить костёр бесполезно...

За время этой короткой и жаркой дискуссии своих товарищей Павлов вылил воду из сапог и поменял порты с портянками. Но они сразу же отсырели под выжатыми, но мокрыми брюками. Так что на пронизывающем ветру стоять было очень холодно. Ему просто смерть, как сильно захотелось попасть в дом, в тепло, чтобы отойти от холода и согреться.
- Давайте пойдём в расположение роты, – предложил он.
- Ага, и что нам от этой рыбы там достанется? – тут же запротестовал Цымбалюк.
Но тут совсем затосковавшему от холода Павлову на глаза попалась та самая кургузая башня «без главки». Отчего-то со вспыхнувшей злостью он подумал и вслух сказал:
- Там паны в замке греются, а их освободители на реке замерзают.
И предложил пойти в любой жилой дом возле замка, чтобы согреться, а заодно и рыбу сварить или пожарить.

Продолжение здесь: http://proza.ru/2020/05/07/1199

Фото взято из открытых источников Интернета