Бойцы-победители с Урала

«Когда мы знаем, какими были наши предки, мы становимся сильнее».

Все мы каждый год отмечаем День Победы. Это Великий праздник для многих народов, и даже для всего человечества. Для каждого из нас - особенный день. Ведь с ним связаны судьбы миллионов. Прошло уже шестьдесят семь лет, как Советская Армия одержала победу над фашисткой Германией. Огромное множество наших людей полегло в тех далеких, жестоких боях. Светлая им и вечная память. Но кому-то повезло, кто-то был удачлив или родился под счастливой звездой, и поэтому они вернулись домой...
Война оставила свой неизгладимый след на жизнях и моих родных. В праздничные дни я хочу рассказать и о наших уральских героях, которые прошли весь путь сквозь беспощадные жернова Великой и Отечественной... Это мои деды-фронтовики, яицкие казаки - Калинин Сергей Фёдорович (мой дед по линии отца) и Мазанов Ефрем Ананьевич (мой прадед по линии матери). Про дедушек я поведаю истории их жизней, такие разные, но объединенные горем войны и долгом перед Родиной...
Калинин Сергей Федорович родился он в 1906 году в Уральске в семье известного городского портного. По матери он был казаком. Маленький Сережа учился в Церковно-Приходской школе, окончив четыре класса. Будучи совсем юным, он прошел курсы, и вскоре стал электриком. По специальности работал несколько лет на городской электростанции. Впоследствии войны на ее территорию эвакуируют Ленинградский Кораблестроительный завод, который будет носить имя Ворошилова, а ныне Зенит. В молодые годы Сергей Федорович работал шофером Облпотребсоюза.
А в июле 1941 года он был призван на фронт на своем автомобиле «Полуторке». Так начинается его долгий, трудный путь войны к Победе и свободе. На американских «Виллисах» и немецких трофейных «Опелях» мой дед возил снаряды, раненных бойцов, потом командный состав, командира дивизии полковника Куляко Георгия Петровича. У нас даже есть фотография от 17 марта 1944 года, на которой изображен за рулем машины старший сержант Калинин Сергей Федорович, рядом с ним гвардии полковник Куляко Г. П, на заднем сидении охрана - рядовой Пантеев Александр Иванович.
Война далась всем людям потом и кровью. Мало кто остался в стороне. Мой же дед прошел ее до конца. Воевал на Прибалтийском и Белорусском Фронтах, прошел всю Европу. И встретил победную новость в Кенигсберге. Этот город был полностью разрушен. Жесточайшие бои просто стерли его с лица земли. Знаменитый порт Пилау превратился в руины. Взятие его было невозможно трагично, потери велики. Благодаря мужеству и самоотверженности советских бойцов город освободился от фашистского гнета. За этот подвиг мой дед был награжден медалью « За взятие Кенигсберга».
Награды, что получил Сергей Федорович за войну, бесценны: два Ордена Красной Звезды, медаль «За отвагу», которая приравнивалась к Ордену, медали «За оборону Сталинграда», «За боевые заслуги», Орден Отечественной Войны I степени.
В 1946 году он вернулся домой, в родной городок на Урале. Началась мирная, но тяжелая жизнь. Было голодное время, топить печь приходилось книгами, мебелью. В этом же году умерла его жена Зоя, а после и двое детей. Работал водителем базы Облпотребсоюза, заведующим гаражом, заведующим мастерскими, начальником автоколонны и был рационализатором производства. Также осваивал целину, за что был награжден «За трудовое отличие» и «За освоение целинных земель».
Жизнь Сергея Федоровича была наполнена страданиями и потерями.
Он всегда вспоминал своих умерших детей и плакал... А еще он не любил вспоминать и рассказывать про военные дни. Я понимаю, это очень больно. Потому что война оставляет шрамы не только на теле, но и в душе, которые очень долго не затягиваются...
Мой отец, его сын Калинин Владимир Сергеевич, очень гордится им, как и все мы - его благодарные дети и внуки. А иначе никак, ведь он воевал за всех нас...
Мой второй героический дед, а точнее прадед по материнской линии - чистокровный уральский казак Мазанов Ефрем Ананьевич. Его жизнь служит для меня показательным примером того, как простые люди смогли преодолеть все трудности такого сурового времени и выстоять, своим трудом и кровью добыть Победу и свободу. За это была заплачена огромная цена - миллионы жизней загублены...
Ефрем Ананьевич родился в 1904 году на хуторе Шепталов Оренбургской области. Детство и юность прошли там же, в родных местах. Семья их была крестьянской, жили натуральным хозяйством. Школы по близости не было, поэтому мой прадед обучался грамоте у своего дяди. Он был талантлив и сообразителен, позже сам научился бухгалтерскому делу. Таких обычно называют самоучками. Ефрем Ананьевич женился в 1924 году на односельчанке Логашкиной Прасковье Платоновне. Вскоре родились дочери- погодки Евгения и Аграфена, потом сын Петр. С 1932 по 1936 года Ефрем Ананьевич был подвергнут репрессиям без права переписки. В это время семье жилось крайне тяжело, был голод, и, еще одна дочка, рожденная в 1933 году, умерла.
В 1936 году мой прадед вернулся домой. Через год родилась еще дочка Ольга (крещенная как Евдокия) - моя замечательная, самая любимая бабуля. Потом он перевез семью в деревню Павловка к бабушке, которая умрет от голода в разгар войны. В августе 41 го года пришла повестка о призыве моего прадеда на Фронт. Как вспоминает моя бабушка, она 4-х летняя девочка, помнит, что они всей семьей провожали отца на перроне, бежали за ним вслед И махали. Он был в белом плаще, и уезжал на красном поезде. Туда, откуда мало кто вернулся... Артиллеристская дивизия, в которой служил Мазанов Ефрем Ананьевич формировалась в Средней Азии. А потом отправлялись целые эшелоны солдат...
А дальше... Буду говорить не я. О своем отце расскажет моя бабушка, дочь героя - казака, дитя войны Смилина Ольга Ефремовна. Свой рассказ она назвала «Мои детские воспоминания о войне».
«Еде-то далеко гремела война, и до нас доходили ее отзвуки.
Ефремочка - мой отец слал письма, и односельчане часто спрашивал мою мать:
- Как дела у Ефремоки?
- Лукат...- отвечала Паничка.
Ефрем Ананьевич бил немцев из пушки: сначала он был заряжающим, потом наводчиком, затем командиром орудия! Шла Великая Отечественная Война. Елубокой осенью 1941 года мой отец еще служил в кавалерии, шли ожесточенные бои. Раньше времени выпавшие, глубокие снега не способствовали активным действиям кавалерии против хорошо вооруженной фашистской армии. Часть отца попала в окружение. Он был сильно обморожен, особенно пострадали ноги, но карабина из рук не выпускал.
Часть поспешно покидала совхоз. Отец видел, как оставались и срывали погоны солдаты, но он не хотел плена, он хотел выжить и победить, вернуться к своей Прасковье и детям...
Хозяин дома был старый и хромой, а хозяйка еще молодой женщиной. И мой отец приказал им с карабином в руках вывезти его из совхоза. Когда они с возницей выезжали, то видели, как немецкие танки занимали совхоз. Чудом мой отец догнал свою часть. Затем был госпиталь Махачкалы. Вот как раз оттуда нам и пришло долгожданное письмо. На лечении он пробыл шесть месяцев, а из госпиталя его уже направили в артиллерию. Отец был грамотный, и быстро освоил науку наводчика, научился работать с буссолями. Наводчик из него получился классный. Его орудие било отлично и с закрытой и с открытой позиции, это когда танки прут и их видишь.
Зимой 1942-43 годов шла оборона Кавказа. Направление - Туапсе и Новороссийск. Трудно приходилось в горах: готовить пищу запрещалось, питались в основном сырой кукурузой, да и ту надо было набрать, минуя бугорок, который непрерывно обстреливался. Но мой отец решился. Набрав кукурузы, он залег перед бугорком. Поборов страх, вскочил и успешно добежал до своих однополчан, порадовался:
- По мне и не стреляли!
- Ну да, не стреляли! Так лупили, что мы уж подумали, конец тебе, товарищ Мазанов! Видно кто-то крепко за тебя молится!
Да, ЭТО верно подметили сослуживцы отца. Дома за него молились все, но особенно усердно, день и ночь одно нежное, хрупкое и милое создание — младшая дочка Дусенька. (так меня звали в детстве). Господь хранил моего отца и выводил его живым и здоровым из таких сражений. И тогда младший сержант Мазанов был награжден медалью «За оборону Кавказа».
Дальше Ясса - Кишеневское направление, и, наконец, перешли границу Советского Союза. Теперь война шла на территории других государств.
Когда освобождали столицу Болгарии - Софию. Их встречали цветами. Девушки, женщины, одетые в национальные костюмы, встречали дорогих, долгожданных освободителей хлебом-солью! А какой хлеб пекут в Болгарии - вот такие калачи! А какие люди! С ними можно полностью объяснятся, как- никак славяне! В Болгарии отец встретил хутор Мазанов. Там живут уральские казаки, оставшиеся еще с Русско-Турецкой войны. Здесь сохранился весь казачий уклад и национальная одежда: сарафаны, шаровары с лампасами, головные уборы, и самое главное - уральский говор! И молились они как старообрядцы. Отец назвал свою фамилию и разговаривал с хуторянами. Покидаю Болгарию, долго вспоминал болгарский хлеб, а запасливый солдатский повар еще неделю кормил бойцов этим хлебом. Сколько раз отец рассказывал нам о поваре, как готовил, как доставал на передовые супы и каши. Когда войска шли в наступление, с бытом был полный порядок. Старшина строго следил за бельем, раз в десять дней в специальной палатке устраивал баню, выдавал хозяйственное мыло, без этого бы вши заели...На своем посту он честно выполнял свой долг, по-отечески заботился о бойцах. Когда части уходили далеко вперед от продовольствия, каждому на руки выдавался сухой паек- махорка, сухари, водка, сахар, консервы. Но и этого чудесного человека сразил огонь врага, он не увидел Победы...
Освобождали Белград вместе с Югославской Армией. Но она была очень слаба, и если враги узнавали, что здесь стоит Югославская Армия - разбивали в пух и прах, но, узнав, что тут еще и русский Иван, то немец не лез так остервенело...
Наши войска в Белграде. И снова ликует народ, встречают с цветами героев! В душе был праздник, но как еще далеко оставалось до Победы...
Прошел отец с боями и Румынию, и Венгрию, участвовал в боях за взятие Бухареста и Будапешта, и был награжден медалями. А закончил в Австрии при взятии Вены.
И вот бой за озеро Балатон. Две недели гарь от разрывов и пожаров не оседала, от гари и дыма нечем было дышать, земля горела под ногами... Фашисты яростно защищали свой плацдарм, с тяжелыми потерями шли бои. Расчет артиллерии находился в болотистой местности, связь прекратилась. Фашисты били по позициям беспрерывно, но спасала сама природа - снаряд плюхались в болото и не разрывается. Ну, а если прямое попадание?! Снаряды кончились, их расчет в западне, и тогда старший сержант Мазанов принимает решение - отступить от заданных позиций. Ползком, по болоту выходят на дорогу. Проходившие студибеккеры подбирают их. Сорок километров отступления были ничто по сравнению с отступлением в 1942 году, когда бежали тоже сорок километров, а вслед немец бьет и прет, остаются позади раненные и убитые... Раненым конечно плен, и они просят не оставлять их. Молодые солдаты бежали хоть бы что, а моему отцу тогда уже сорок лет, он задыхался, в голове туман, пот застилал глаза, падал и снова поднимался - это было самое страшное и тяжелое отступление... «Марафонский бег», где наградой была сама жизнь...
Наконец, занимают наши войска новые позиции, окапываются... Вдруг команда - Воздух! В укрытие! Отец прыгает в полуметровый ровик, ложится вниз головой, но тут же поднимает ее, и видит над собой раскидистое дерево. Мозг лихорадит - А если снаряд попадет в дерево? Он быстро поднимается и бежит метров 10-15 в окоп, где весь расчет. Следом за спиной глухой разрыв бомбы, но он уже среди товарищей в окопе. Его защищает родная земля.
Дали команду - Отбой! Все вышли из окопа, осматриваются вокруг. Отец подошел к ровику и оцепенел - ровик как решето. Какая сила заставила его покинуть эту будущую могилу? Однополчане стояли рядом и, увидев его таким, сказали:
- Ну, товарищ Мазанов, в сорочке ты рожден!
Что говорить, это была война, где каждый день и каждый миг можно быть убитым...
С закрытых позиций бьет враг. Наши отсиживаются в окопах. Команда - Танки! Мой отец командир орудия подает команду своему расчету- К орудию! Солдаты обезумели, не поднимают головы. Хлопая затвором карабина, старший сержант Мазанов бешено орёт:
- Ко орудию! Стрелять буду!
Оцепенение кончилось, все бросаются к орудию, наводчик наводит орудие, заряжающий берет снаряд и прямой наводкой по врагу. Огонь! Танковая атака отбита. Короткая передышка и снова команда- Воздух! В укрытие! Но, заряжающий Белянин лежит на насыпи смеется, не выполняя команды. Осколком ему вывернуло ягодицу. Со слезами он просит и молит:
- Прости, товарищ Мазанов!
Он ранен, но не бою, и рана нечестная. Когда пройдет много лет, отец, вспоминая своих участников войны, говорил:
- Хотел бы я ему посмотреть в глаза...
А пока он едет в крытом автомобиле и «драпает» сорок километров...
Наши части третьего Украинского Фронта под командованием генерала Толбухина принимали сражение за озеро Балатон, и оно было взято. Старший сержант Мазанов был награжден медалью и Орденом Красной Звезды. Во время войны за боевые заслуги мой отец был принят в партию. Теперь воевал уже не просто боец, а гвардеец и коммунист Мазанов Ефрем Ананьевич. Победный май он встретил в столице Австрии- Вене. Там встречался с Американской Армией, фотографировался с их солдатами.
Наконец-то окончилась страшная, кровавая и долгая война с фашистской Германией. Пришла Победа и в маленький хутор Павлов, затерявшийся в бескрайних степях Приуралья. Пришла победа и в наш семейный очаг, у нас есть свое молоко от коровушки Манёшки. У меня новые друзья - козочка Джалли и телёнок Бышка. Но телёнок ко мне не бежит, он больше любит свою маму- корову, а вот у Джалли нет мамы, и она всегда со мной.
Пришло стадо вечером. Манечка лижет Бышку. Мама пошла доить корову, но до конца не выдаивает, оставляет телёнку. Насытившись, Бышка отходит от коровы, и мама загоняет её в баз до утренней дойки.
То, уже далёкое лето мы жили вестями с Фронта. Папа хоть и медленно, но ехал домой. И всё же настал тот день, когда он проехал наш станционный городок Уральск, путь его лежал дальше. Он ехал воевать в Японию. Но пока он был в дороге, война с Японией закончилась, и началась новая дорога к дому...А мы ждали и ждали...
К зиме хорошо подготовились - мама, Еня и Граня получили за трудодни хлеб, Петя накосил сено для Манёшки, картошка, свёкла, морковь ссыпаны в погреб, капуста, огурцы, помидоры посолены в кадках. Я же ходила в школу за пять километров на другой хутор Чиров. Учебников, конечно же, не было. И читали, и писали, и решали в школе. «Чернилу» делали из сажи.
Однажды, осенним холодным вечером все сидели за столом, и вдруг стук кнутовищем в окно... А потом голос председателя:
- Мазаниха, хозяина надо?
- Надо! Надо! - закричала мама.
И вошёл мой отец, такой незнакомый в шинели, в пилотке, в сапогах и с вещевым мешком. Все кинулись к нему. Отец, увидев меня, взял на руки как самую младшенькую и понес в горницу. От горящей печи было тепло и светло. Я сидела на коленях у отца и рассматривала его награды: медали «За оборону Кавказа», «За взятие озеро Балатон», «За освобождение Софии», «За освобождение Белграда», «За взятие Будапешта», «За взятие Бухареста», «За взятие Вены», Орден Красной Звезды.
Тогда весь мой гардероб состоял из одного платья, сшитого из мешка. Отец увидел это и сказал:
- А нет ли, мать, для нашей Дусеньки что-нибудь получше надеть?
Мама, румяная и похорошевшая, стоя у печи сказала:
- Нет, ничего нет, всех детей сохранила, сберегла, но все голым-голо.
И тут папа развязал вещевой мешок и достал из него необыкновенно
красивое платьице - по бледно-розовому полю проступали не горошины, а точечки, и все оно было в оборках, затем он мне накинул газовый, синий, с красными розочками платок. Все любовались мной. Потом папа достал десять метров белого шёлку, четыре масла коричневой толстой ткани, пять метров белой бязи, клетчатый отрез серый - всё это он купил в армейском магазине-складе, получив деньги за Великую Отечественную Войну.
Утром отец встал и не нашел своих сапог, в них ушла Еня в тракторную бригаду. Растерянный и пораженный такой нищетой, он не находил себе места. Буквально на другой день после возвращения он стал работать в конторе «Красный клин» бухгалтером. А так как изба колхозного бухгалтера была занята, то он нашел квартиру и перевез нас вместе с нехитрым домашним скабром и хозяйством.
Всю зиму, весну шли посылки из Еермании. Осенью 1946 года получили мы одну или две посылки - не помню. Зато помню вещи - шубка кроличья короткая, юбка-клеш в крупную клетку, костюм мужской в полоску. Вот и все вещи. Шубку носила Еня, но среди «модных» фуфаек она не вписывалась. Её дали мне, но что я хуже всех чтоли? И тоже не носила. А вот в юбке я кружилась до одурения, и падала куда попало. Поначалу отец думал, что эти посылки уж затерялись, но они пришли. Помню еще, как мама выговаривала отцу:
- Люди вон, вещи как вещи присылали, а ты что?
- Ты, мать, не сердись, куда я от пушки мог отойти... Да и не мог я идти и грабить, там ведь тоже люди живут, хоть и разрешалось посылать посылки. А эти я вещи подобрал, кому что уже не полезло в посылки. Думал, вот вернусь, и наживём всё сами, а так ведь на чужом далеко не уедешь, так- то мать?
Мама хоть и завидовала другим, но всё же соглашалась с отцом, потому что любила его и была очень счастлива его возвращению!»
И еще я добавлю немножечко от себя. Сейчас мы, новое поколение живем в сытое, мирное время. И это великое счастье! В праздничные дни меня переполняет двоякое чувство - большой радости и скорби. Как много народа погибло ради того, чтобы сейчас жили мы. Как жаль, что порой про ветеранов и тружеников тыла наше поколение начинает думать лишь в День Победы. И мы не должны только раз в году на 9 мая про них вспоминать, дарить цветы, устраивать парады, носить георгиевские ленточки, нет. Нужно каждый день о них заботиться. Господи, их так мало осталось! А ведь они своим самоотверженным трудом, смелостью, храбрым сердцем, волей к победе, духом защитили нас. Они - герои, подарившие нам будущее...
Я - потомок двух простых и отважных бойцов с Урала. И горжусь этим, ценю. Хоть моих дедушек давно уже нет. Я буду бережно хранить эту память, и передам её своим детям. Хвала всем бойцам- победителям, поклон до земли...