Полночная радуга

I.

Густая благородная синева северного неба, обрамленная мягкой пеной белоснежных облаков, постепенно рассеивалась и являла взору солнце. Едва касаясь горизонта, оно, не исчезая с небосвода, начинало свой красочный спекталь: cперва раскинуло медово-жёлтое покрывало, затем плавно перекрасило его в цвет топленого молока, после -  в оранжевый, розовый, красный, и, наконец, в темно-бордовый, который, в свою очередь, cнова смешался с синe-серыми оттенками неба. Виднелись горы: синие, голубые, серые, лиловые, малиновые, чёрные, в зависимости от падавшего на них света.

По пустынным улицам города, любуясь окрашенными солнечной позолотой домами, неторопливо прогуливались туристы. Они негромко переговаривались между собой на разных языках, и было ощутимо, что и они прониклись чарующей полночной красотой Рейкьявика. На набережной царила тишина. У причалa, величаво-спокойно покачиваясь на волнах, ночевали небольшие корабли и рыбацкие катера.
Воздух был теплый. Леа присела на широкий камень. Брызги воды, принесенные порывистым ночным ветром, легли на лицо. Она порылась в лежавшей на коленях бежевой кожаной сумке, нашла там пачку бумажных носовых платков, достала один и промокнула им лицо. 

Небо притягивало взор и не уставало поражать то и дело проявляющимися расплывчатыми, непрерывно меняющимися образами, формами и пестрыми цветовыми метаморфозами.  Oсвещение всё время менялось. Часть неба становилась светлой, тогда как другую укрывала тьма. Солнце, казалось, подсвечивает облака не сверху, а снизу. Внезапно в полночном небе появилась нежная радуга. Удивительная картина! Гармония и диссонанс возникали одновременно, но не вступали в противоречие друг с другом. Сам Кьярваль отдал бы должное этому чудесному небесному действу и непременно запечатлел бы его.

Леа достала из кармана рюкзака телефон, включила камеру и сделала несколько фотоснимков. Она задумалась над тем, как их ей подписать, прежде чем отправить на электронную почту Сильви для внучки, и вспомнила строки, которые ей читала Фенна: „Жизнь открывает новые дали. Радуга светит идущему к цели!“ Софи это точно понравится. Леа набрала текст, загрузила фотографии и нажала на значок „отправить сообщение“.

II.

Десять лет назад Леа приехала в аэропорт с одной лишь полупустой сумкой на плече и, поискала глазами информационное табло, нашла строчку ближайшего рейса и купила билет. Ей было все равно, куда и сколь долго лететь. Хотелось лишь  оторваться от земли, вырваться из душивших ее страшных обстоятельств, справиться с которыми уже не оставалось ни душевных, ни физических сил.
B салоне самолета компании AirFrance стоял негромкий гул голосов. Пассажиры рассаживались по местам. Леа тоже села в кресло и огляделась. Ее соседкой слева оказалась весьма пожилая улыбчивая дама. Одета она была в белого цвета блузу, брюки и  кроссовки и тонкий шерстяной бежевый жакет в бордовую клетку. Серебряная брошь с крупным молочно-белым янтарем на лацкане жакета, желтый шелковый платок на тонкой, очень морщинистой шее и небольшая белая сумочка с серебристыми ручками довершали ее элегантный образ. Старушка надела очки и достала из сумочки и раскрыла книгу. Леа обратила внимание на тщательно уложенные в прическу седые волосы, бордовую помаду и такого же цвета лак на ногтях. В памяти всплыли мамины слова о том, что визитной карточкой любой женщины являются здоровые зубы, красивая улыбка, аккуратная прическа, ухоженные руки и чистая обувь. Леа взглянула на свои руки. Раньше она время от времени выбиралась в салон красоты. Просила просто придать ногтям аккуратную форму, а от лака отказывалась -  не любила. Теперь это все перестало иметь для нее значение. Место справа от Леи, у прохода, занял крупного вида мужчина лет пятидесяти, страдавший одышкой. Расстегнув летний блузон и ослабив галстук, мужчина, усаживаясь, он полез в карман за платком и при неловкo задел Лею локтем. Он смущенно принялся извиняться. Лея заверила его, что с ней все в порядке.

Посадка закончилась. Стюардессы помогали пассажирам пристягнуть ремни безопасности. Услыхав о пересадке в Амстердаме,   Лея отчего-то вдруг испугалась своейго поступка. Действовать спонтанно, сломя голову, было не в ее правилах. Нужно было срочно исправлять ошибку. Знaком руки она подозвала стюардессу:

- Помогите мне, пожалуйста, я хочу покинуть самолет. Я передумала лететь! Пожалуйста, помогите мне выйти, -  взолнованно повторяла она, пытаясь расстегнуть замок на ремне безопасности, который не хотел поддаваться.

- Успокойтесь прошу Вас, -  прозвучал в ответ спокойный голос стюардессы - красивой девушки в синей форме. -  Все будет хорошо. Присядьте, пожалуйста, на свое место. Мы сейчас взлетаем.

- Но я не могу! Не хочу! Мне не нужно, -  бормотала Леа, растерянно.

- Я принесу Вам воды. Вам нужно успокоиться и отдохнуть, -  мягкий голос стюардессы действительно успокоил Лею.

Ей пришлось подчиниться. Она поймала на себе сочувственный взгляд пожилой дамы, опустилась с свое кресло, скрестила руки на груди и закрыла глаза.
Спустя долгих шесть часов Леа оказалась в Рейкьявике.

III.

В аэропорту Кефлавик Леа в растерянности застыла посреди зала, не зная, как быть. Hикогда ранее она не была в Исландии, и ей даже и в голову не могло прийти, что однажды она волею судьбы окажется в этой стране нетающих льдов и вулканов. Вдруг кто-то тронул ее за плечо:

- Леа! -  услышала она рядом с собой женский голос. Леа удивленно обернулась и увидела рядом с собой стройную, высокую женщину с приятной улыбкой.

- Фенна! Вы?! - обрадовалась она.

- Здравствуйте! Вы -  здесь? ? - Фенна удивленно подняла брови. -
- На отдых или по делам? Надолго?

- Нет-нет, Фенна. Я не собиралась сюда прилетать. Наивно надеялась сбежать сама от себя. Это -  случайность, понимаете? Но теперь я очень хочу домой,-  совершенно по-детски ответила Леа.

- Случайности -  не случайны! -  улыбка на слетала с губ ее собеседницы. -  Поверьте, случайности, действительно, не случайны.

- Наверное, Вы правы. – согласилась с ней Леа. - Но, как бы то ни было, я хочу вернуться домой. Я очень устала.

- Леа, дорогая, домой Вы обязательно вернетесь! Но я вижу, что Вы действительно устали. И потому я, Фенна Якобсдоттир, торжественно приглашаю Вас в гости. Вы ведь не откажете мне в этом удовольствии? В моей семье все будут Вам очень рады. Вы увидите, что мы, исландцы, - народ очень гостеприимный. Это - наша национальная черта. И я поэтому никуда Вас не отпущу. Поехали!
За сегодняшний день это был уже второй спонтанный поступок, продиктованный усталостью и отчаянием. Тем не менее предложение Фенны прозвучало так искренне и сердечно, что Леа приняла его без промедления.

IV.

Рейкьявик поразил своей пестротой. Пока ехали из аэропорта, Леа успела заметить, что дома в городе в основном маленькие, а расстояния между ними - большие, деревьев почти нет, и город весь просматривается насквозь. Видны были даже окружающие его горы. Дома, расположенные вдоль узкой улицы в Верстyрбаер, -  западном районе Рейкьявика, примыкающем к старинной части города Квос, - тоже были разноцветными. Семья Фенны жила в двухэтажном красно-коричневом доме с белыми оконными рамами. Крыша его была обита рифленым железом и тоже выкрашена в белый цвет. Оттого своим видом oн напоминал большой имбирный пряник с помадкой, какие обычно пекут к Рождеству. Фенна подняла голову, всмотрелась и помахала кому-то рукой:

- Хозяйка нас уже встречает! -  сообщила она Лее. 

Хозяйкой оказалась роскошная белоснежная кошка с кокетливым синим бантиком на коричневом ошейнике. Такую кличку она получила за то, что еще котенком любила наводить порядок и недовольно мяукала, если какая-то вещь оказывалась не на своем месте. Хозяйка смерила Лею строгим взглядом своих голубых глаз, но не выразила недовольства, a, напротив, гостеприимно мяукнула и позволила пройти в дом.

Фенна и ее муж Фритрик, учитель истории и английского языка, оказались людьми на редкость простыми и обаятельными. За ужином, устроенным в ее честь, Фритрик произнес шутливый тост:

- Леа поздравляю Вас, Вы попались! Тот, кто однажды посетил Исландию, будет приезжать сюда снова и снова. Вы влюбитесь в нашу страну раз и навсегда, как я когда-то в свою жену! И я искренне Вам этого желаю! Непременно отведайте рыбу. Невероятно вкусный лосось! Я сам его ловил в нашей прекрасной Корпе. И, между прочим, сам приготовил!

Лее вруг стало совершенно спокойно. Им, этим совершенно незнакомым людям, она доверилась абсолютно. Они же в свою очередь проявили к ней столько тепла и доброты, что она почувствовала, как оттаивает ее душа и возвращаются жизненные силы, казалось бы полностью утраченные после выпавших за последние годы на ее долю испытаний.

Небольшая комната, которую отвели своей гостье хозяева дома, была очень уютной. На окнах висели гладкие белые занавески, на столе в вазе стоял пестрый букет из желтого, белого, красного и фиолетового люпина. Фритрик был убежденным сторонником идеи полезного влияния свойств этого растения на организм человека и просто обожал его. Люпин в этом доме был повсюду: и в комнатах, и в кухне, и даже в прихожей. Картина висевшая на стене привлекла внимание Леи: три загадочных лика с печальными взглядами, три удивительных образа в свете яркой радуги. Pепродукция картины Йоханнеса Свеннсона Кьярваля „Вдохновение“. В углу стоял просторный деревянный шкаф для одежды. В примыкавшей маленькой, отдельной комнатке были  умывальник и душ, в который, оказалось, горячая вода поступает прямо из гейзера.
 
Завернувшись в широкое, мягкое, бежевое махровое полотенцем, Леа вышла из душа, и присела на кровать, накрытую пестрым шелковым покрывалом, на котором лежала заботливо приготовленная Фенной новенькая пижама. Тоже шелковая, нежно-фиалкового цвета, она оказалась Лее точно по размеру. Леа сняла покрывало, аккуратно сложила и повесила его на спинку стула. В изголовьи кровати лежала мягкая подушка в белой наволочке, отороченной шитьем, постель была застлана тонким шерстяным одеялом в белоснежном, до хруста накрахмаленном пододеяльнике. Леа нырнула под перину, закрыла глаза и, пожалуй, впервые за долгое время уснула крепким и спокойным сном.

V.

Жизнь Леи текла довольно медленно, спокойно, без излишней суеты. Возможно, так было потому, что и сама Леа была большой, медлительной, неторопливой. Сразу после гимназии она поступила в университет на факультет социологии,  психологии и образования, а, по окончании, получив диплом, стала трудиться психологом в национальной ассоциации социальной работников. Среди тех, кто приходил к ней на консультации, было довольно много семей, где один, а то и оба родителя были наркозависимыми.  Каждая из представавших перед ней мрачных историй западала ей глубоко в душу, вызывала сострадание к судьбам юных подопечных, сценарий жизни которых, казалось, уже написан заранее и не подлежит изменениям. Леа боролась за каждую девочку, за каждого юношу, стремясь показать им другие грани жизни, ее более позитивные стороны, внушить оптимизм и желание что-то изменить в их собственном сознании. Она старалась помочь, чем только могла. С каждым новым подопечным и подопечной ей приходилось заново учиться завоевывать доверие, чтобы вызвать его или ее на откровенный разговор, дать возможность выговориться, выплакаться, иногда „выпустить пар“, а потом сделать какие-то важные подсказки и уже вместе найти решение для той или иной ситуации. Эта трудная работа забирала много душевных сил, но и приносила видимые результаты.
 
Высокая, круглолицая, светловолосая, слегка полноватая Леа к любовным приключениям никогда не стремилась. Ей было тридцать лет, когда она встретила Мишеля и вскоре вышла за него замуж. Она полюбила Мишеля, спокойной любовью, и он был довольно сдержан в проявлении своих чувств по отношению к ней. Один за другим родились у них двое сыновей. Леа сильно располнела. Вместо платьев, которые она когда-то с удовольствием носила, в ее гардеробе теперь появились широкие, объемные пальто, куртки, свитера и футболки и удобные, практичные джинсы и брюки. Туфли Леа всегда покупала только на плоской подошве, из украшений -  шарфы или шали,  из косметики -  тушь для ресниц и то, только по случаю какого-то праздника или важных встреч. После рождения второго сына свои густые длинные волосы, которые с юности собирала в тяжелый хвост, Леа остригла до плеч. Мальчики росли здоровыми, шаловливыми, любознательными и очень дружными. Мишель вдруг потеплел, стал внимательнее и даже, казалось, ближе. Kогда Леа работала над диссертацией, муж взял на себя основные хлопоты по хозяйству, много занимался с детьми. Она чувствовала себя вполне счастливой.

VI.

Диссертация осталась незавершенной. Kак-то очень быстро, oдин за другим, ушли из жизни родители Леи. Затем Мишель внезапно объявил о намерении развестись с ней. Его всецело увлекла религия, и он решился на кардинальные перемены. Лея в конструкцию его новой жизни никак не вписывалась. Сразу после развода Мишель уехал из Франции, пообещав, однако, не прерывать общения с сыновьями.

Леа долго приходила в себя, но все же справилась с этим ударом. Ей было ради кого жить: у нее были двое прекрасных сыновей. Старшему сыну Фабьену - талантливому программисту - шел двадцать второй год. Он заканчивал учебу и уже подрабатывал в солидной международной фирме, успел жениться и подарить Лее прелестную внучку Софи. Дану - младшему сыну Леи - было на тот момент двадцать лет. Он был студентом факультета промышленного дизайна и архитектуры. Попав однажды на практику в архитектурную компанию Brandimage, он грезил о том, чтобы получить там место работы и воплощать в жизнь самые смелые проекты.

Дан позвонил Лее на мобильный телефон и попросил ee срочно приехать домой к Фабьену. Она мчалась через весь город, почти не обращая внимание на светофоры. Сердце уже чувствовало беду. Запыхаясь, Леа поднялась на второй этаж. Дверь квартиры была открыта. В коридоре стоял невероятно бледный Дан. Леа пыталась по его лицу угадать, что случилось, но он лишь молча показал рукой на комнату Фабьена. Леа вошла туда и увидела жену Фабьена. Худая, заплаканная, в черном платье, со сбившейся прической, Сильви испуганно стояла, прижавшись спиной к стене. На руках у не плакала годовалая Софи. Леа закричала и рухнула рядом с лежащим на полу бездыханным телом Фабьена. Она била его по щекам, пытаясь привести в чувство, звала, прижимала его голову к своей груди, гладила по голове, растирала руки.
 
Всю ночь они провели в больнице, но врачи ничем не смогли помочь Фабьену. Врач сообщил потрясенной Лее, что ее сын скончался от передозировки наркотиков. Ни Дан, который с детских лет был с ним дружен и очень близок, ни Леа, от которой у сына никогда прежде не было никаких тайн, ничего не знали о том, что Фабьен уже давно принимал наркотики. Бедная Сильви боролась с этим как могла, но оказалась бессильна. Фабьен запретил ей говорить Лее и Дану о его пагубном увлечении, грозя отобрать Софи.

VII.

После похорон Сильви вернулась к своим родителям в Лион и решила остаться там с дочерью насовсем. Маленькая Софи была очень похожа на Фабьена. Договорились, что Леа будет часто приезжать к ним в гости. Дан вдруг объявил, что уезжает к отцу. Это тоже был удар. Почему он счел нужным покинуть ее в такой момент, Леа не нашла объяснения. Один сын ушел в вечность, второй отдалился от нее. Она осталась совершенно одна. Ее окружила пустота. Нескончаемая боль поселилась в сердце и не давала дышать. Леа винила себя в той трагедии, которая случилась с ее сыном. Долгие годы она помогала другим вырваться из страшного плена наркотиков, а своему родному ребенку помочь не смогла. Чего же стоили вся ее жизнь, ее работа? Все утратило смысл. Леа погрузилась в апатию. Сил даже просто физически двигаться вместе с окружавшим ее миром оставалось все меньше и меньше. И еще меньше с каждым днем оставалось понимания того, что делать и как жить. Леа принялась в огромных количествах читать и перечитывать книги по социологии, психологии и даже религиозную литературу, пытаясь найти ответы на мучившие ее вопросы, что и когда она упустила, сделала не так, где ошиблась. Витиеватых и обоснованных научных и околонаучных объяснений было много. Главного ответа она, однако, найти не смогла.

Диагнозы нервный срыв и эмоциональное выгорание Леа выслушала сквозь какую-то пелену. Терапия не обещала мгновенных результатов. Пусть к выздоровлению был долгим. Врач-психотерпевт заметил в разговоре с Леа, что  мгногое зависит от нее самой и ее усилий для выздоровления:

- Вы же сами психолог, прекрасно понимаете, что нужно делать.

Леа попыталась дозвониться до Дана, но его телефон был отключен. Ей было необходимо, чтобы он был рядом, но ее звонки и сообщения оставались без ответа. Неожиданно захотелось улететь куда-нибудь, по возможности, далеко, где ее никто не знает. Искать ее скорее всего никто не станет. Но ей необходимо найти саму себя. Времени у нее для этого больше, чем достаточно: восемнадцать месяцев больничного листа.

VIII.

Cлучайная встреча с Фенной в аэропорту положила начало их многолетней дружбе. Это казалось удивительным, ведь они лишь раз виделись в Париже, куда Фенна, тоже социальный психолог, прилетала на конгресс, и их знакомство тогда было мимолетным.

Фенна проявила большую чуткость, выслушав рассказ Леи.

-  Тебе нужно дать время и себе, и Дану. Дан обязательно к тебе вернется. Вам обоим понадобиться много времени, чтобы оправиться от пережитого. Фабьен ушел, но он всегда будет с тобой. Ты  - его мать, ты носила его под сердцем, растила. Но он выбрал свой путь. Почему так случилось? Никто на этот вопрос тебе не ответит. Знаешь, в жизни всегда вопросов больше, чем ответов. Мы, исландцы, нерелигиозны, скорее, очень суеверны, но мы верим, что мир - это не только то, что мы видим, слышим, чувствуем, осязаем. Есть за пределами доступного нам видимого есть иные измерения, где порядок вещей определяют неведомые нам таинственные силы. И верь, все образуется! ;etta reddast!

Мудрые слова Фенны успокоили и обнадежили Лею. В своей первый приезд она пробыла в Исландии целую неделю, а потом она стала почти в каждый своей отпуск Леа несколько дней проводила в Исландии, с Фенной и ее семьей. A они буквально нянчились с ней, как с ребенком, с утра до вечера. Bce ee дни были загружены до предела. Фритрик оказался прав. Благодаря своим чутким и терпеливым друзьям она полюбила Исландию, ее чистейший прозрачный воздух, ее вечно переменчивое небо, часто скрывающееся за серовато-клочковатой пеленой тумана, суровые синие горы с белыми вершинами, живописные красочные долины, ультрамариновые реки, причудливые озера с островами и берегами, возникшими из застывшей лавы, серные карьеры, вулканы, водопады, гейзеры, ледники, черный песок пляжей, одинокие хуторки с домами под красной или малиновой крышей, фиолетовые поля лупинa, шумных птиц, парки, музеи, каффихусы.

Леа в долгу не осталась. Благодаря ее усилиям свадебное путешествие сына Фенны Одина и его невесты Лены стало для них по-настоящему незабываемым. В каждом городе, который посещали молодожены, их ждал какой-нибудь приятный сюрприз. Леа даже сама начала удивляться своей изобретательности. Фритрик и Фенна тоже время от времени гостили у нее, и ей было с ними так хорошо, так спокойно! Леа почувствовала, как в ней, хотя и медленно, снова пробуждаются жизненные силы.

IX.

Фенна была для Леи примером человека очень сильного духом. Даже когда врачи сообщили ей страшный диагноз, она отреагировала на это сдержанно. O своей болезни Фенна первой сообщила Лее. Фритрику, Одину и невестке Лене она поначалу ничего не говорила, не хотела их расстраивать.

Болезнь настигла Фенну внезапно. Она только вышла на пенсию, посвятив себя мужу и двум горячо любимым внукам. Поначалу возникшее ощущение сильной слабости и усталости не вызвало у нее особой тревоги. Фенна отмахнулась: пройдет, что поделаешь, возраст - шестьдесят восемь лет все-таки, хоть и чувствовала себя в душе не больше, чем лет на сорок. И выглядела она всегда значительно моложе своих лет. И организм был крепкий, закаленный. Фенна заметила, что все чаще начала прихрамывать, потом вдруг стала плохо двигаться правая нога. Непроходящая боль заставила ее обратиться к врачам и пройти обследование. Медики долго сомневались в диагнозе, но потом все же вынесли свой неутешительный вердикт: болезнь Лу Герига. На все ee вопросы ответы были уклончивыми: болезнь до конца не изучена, причины неизвестны, разработать эффективные методы лечения пока не удается. Мужественно выслушав свой приговор, она приняла его.

Леа моталась между Парижем и Рейкьявиком и изыскивала любую возможность, чтобы быть рядом с подругой и поддержать ее родных. Болезнь прогрессировала быстро, но Фенна не переставала удивлять Лею своей стойкостью. Когда четыре месяца спустя Фенна перестала ходить и стала передвигаться на инвалидной коляске, она сказала:

- Я благодарна своим ногам за то, что они так долго меня носили.

Пока еще работали руки, она все старалась сделать сама: готовила, писала длинные списки дел и поручений, читала, вязала, занималась с внуками и активно общалась с друзьями и знакомыми по интернету. Потом отнялись руки, из-за того, что возникли серьезные проблемы с легкими, дышать без кислородной маски Фенна уже не могла. Когда она не смогла самостоятельно глотать, и ей поставили гастростому, она и тогда продолжала очень спокойно и здраво относится и к своей болезни и к приближающейся смерти.

Фритрик передал Лее средних размеров резную шкатулку, в которую Фенна, готовясь к своему уходу, сложила свои последние подарки: вязаную ажурную шерстяную шаль, серебряный браслет со вставками из черной и красной лавы и фотография, которой Леа раньше не видела. Молодая, счастливо улыбающаяся Фенна держит на руках маленького Одина, который, запрокинув голову и сложив ладошки ковшиком, ловит огромную струящуюся с неба радугу. На обратной стороне фотографии Леа прочла надпись, сделанную рукой подруги:

„Жизнь открывает новые дали.
Радуга светит идущему к цели!“


X.

Из-за густого утреннего тумана вылет рейса из Рейкьявика задержался, поэтому в Париж Леа прилетела на целый час позже. Самолет приземлился. Пассажиры, как водится, отдали должное мастерству пилотов, вознаградив их апплодисментами, отстегнули ремни, повставали со своих мест и, подхватив вещи, устремились к выходу. Леа послушно встроилась в общий неровный поток. Дойдя до открытой двери, она вежливо улыбнулась любезной бортпроводнице Icelandair и, сделав шаг, оказалась на ленте телетрапа. Kакой-то молодой мужчина, торопясь как можно скорее добраться до терминала, побежал вперед, задевая объемной сумкой других пассажиров. Леа включила смартфон. Ей пришлось подождать несколько секунд, прежде чем загорелся экран. Высветились пропущенные звонки. Нужно еще пройти таможню и получить багаж. Зная характер Дана, она уже и не надеялась, что он будет ее встречать. Он слишком занят и наверняка уже уехал, не дождавшись ее. „Ладно, сама доеду  до города на электричке, -  решила она, выуживая из кошелек из сумки-рюкзака, и отсчитала мелочь на билет.

- Мам! Mам, я -  здесь! - Дан снимал ее чемодан с багажной ленты.
- Ничего себе! Ты не уехал? – искренне удивилась Леа.
- Как видишь, -  ответил Дан. 
- Сын, я не виновата! В Рейкьявике такой туман, что ничего вообще не видно было. Вылет, естественно, задержали, еще хорошо, что только на час, – объяснила Леа. - Я тебе очень благодарна, что ты меня дождался!
- К Вашим услугам, мадам! – с поклоном прижал Дан руку к сердцу.

Сын галантно открыл ей дверцу автомобиля. Леа устроилась на переднем пассажирском сиденьи и ждала, пока Дан уложит чемодан в багажник машины. Ей стало жарко, она сняла синий вязаный кардиган, свернула его и сложила на коленях поверх рюкзака. Дан опустился в водительское кресло, повернул ключ зажигания и включил кондиционер. Автомобиль плавно тронулся с места.

- Как все прошло? -  спросил Дан, внимательно глядя на дорогу.
- Скромно, спокойно и очень достойно, - вздохнула Леа. - Похороны есть похороны. Народу было много.

Дан посмотрел на мать:

- Как ты?

Леа пожала плечами.

- Тяжело все время терять самых дорогих людей, ты же знаешь. Сначала Фабьен, теперь Фенна. За эти годы она стала мне почти как сестра.
Леа кивнула. Они немного помолчали.

- Очень жарко сегодня. Ты занят? - спросила Леа. - У тебя, наверное, дела. Выпусти меня где-нибудь у метро. Я прекрасно доберусь домой сама.

Дан покачал головой:

- Во-первых, я взял сегодня выходной. Ради тебя, заметь!
- O-o?! Это  - сюрприз!
- Да, а, во-вторых, тебя дома ждет еще один сюрприз! -  загадочно улыбнулся Дан.
- Надеюсь, приятный? - поинтересовалась Леа.
- Даже очень!
- Дай-ка, угадаю. Софи и Сильви приехали? – предположила Леа.
Дан шутливо стукнул ладонью по рулю.
- Точное попадание. Но это еще не весь сюрприз. И не проси, больше я тебе ничего не скажу.

Дома их встретили Сильфи и Софи. Oдинадцатилетняя деловито хлопотала, накрывая стол, в центре которого красовался испеченный ею яблочный пирог. Леа обняла ее: какая же она стала большая! И как похожа на Фабьена!

- Леа, фотки - cупер! Радуга - такая красивая! В следующий раз я поеду с тобой, ладно? Я тоже хочу увидеть „белую ночь“ и такую радугу.

В следующий раз… Леа задумчиво отломила кусочек пирога.
 
- Похоже, твоя исландская история закончилась? - тихо заметил Дан, наклонившись к ней.

Леа подперла подбородок рукой, посмотрела ему в глаза и молча кивнула.