14. Пытка

До конца всех новогодних празднеств оставалась ещё пара дней и Флаке решил отвести душу, придумав "месть" Тиллю за мучения иглами. Он стащил парочку самых длинных лент мишуры, украшавших лестницу, из ящика с девайсами, стоящего в гараже, взял наручники, поножи, несколько карабинов, цепи, небольшую плеть и пару тонких самодельных палочек с перьевыми наконечниками. Уложив всё это добро в любимую адидасовскую сумку, он оставил её в багажнике своего Мерседеса и довольный поднялся к себе, на ходу обдумывая, как заманить Тилля в его же квартиру, поскольку у вокалиста в спальне была удобная кровать с четырьмя металлическими ножками, к которым можно было надежно привязать подопытного.
Повод нашёлся сам-собой. В обед, все, как обычно, собрались за общим столом, шумно обсуждая утреннюю репетицию и какие недочеты нужно исправить. Настроены все были серьёзно, намереваясь продолжить после обеда и только Линдеманн сидел с довольным выражением лица, всем своим видом показывая, что сегодня он уже может расслабиться и отдохнуть. Вокалист накануне закончил писать текст к новой песне, с утра ребята, прочитав, сделали кое-какие поправки, Тилль до обеда корректировал написанное и получив затем всеобщий одобрям, с чувством выполненного долга решил вторую половину дня посвятить себе-любимому. Поднявшись в свою комнату, он стал переодеваться в спортивный костюм, собравшись позаниматься в тренажёрном зале. Весело насвистывая мелодию какой-то баварской песенки Линдеманн не услышал, как в его комнату тихо прокрался Лоренц и обхватил его за талию. От неожиданности Тилль аж подпрыгнул:
-Чёрт!
-Не угадал-ангел! -хохотнул Флаке, любуясь произведенным эффектом.
-Напугал меня, что я чуть язык не прикусил. Как бы я потом вокал записывал, по-твоему?
-Ну, не знаю, -смеясь пожал плечами клавишник. -Можно было бы насвистеть, у тебя неплохо получается, или вон, Риха с Паулем отдувались бы за тебя.
-Ой, умный какой нашёлся! А ты чего хотел-то, собственно?
-Да есть у меня одно предложение. А ты что, сейчас занят?
-Я хотел в качалке позаниматься немного.
Занятия Тилля в тренажёрном зале в планы Флаке не входили, поэтому он сходу сказал:
-Я хочу поехать к тебе и отметить успешное завершение написания текста.
Лоренц вплотную подошёл к вокалисту, чуть возвышаясь над ним, глядя прямо в глаза. Хитрый ход клавишника возымел действие: соблазн остаться с любовником наедине, приятно проведя время, пересилил любовь к спорту и Тилль, чуть задрав голову, поцеловал Флаке в нос:
-Поехали! Ты за рулём!
"Кто бы сомневался, -мысленно улыбаясь подумал Флаке, -замечательно всё получилось."
Быстро добравшись до Берлина, ребята зашли в квартиру Тилля. Пройдя в гостиную, Лоренц заметил лежащие на диване ангельские крылья, неубранные с прошлого раза. По спине клавишника пробежал лёгкий холодок вперемешку с нарастающим возбуждением от воспоминаний: "Ну, что же, пришёл мой черёд помучить тебя, дорогой мой."
-Ангел, ты что будешь: коньяк, или вино? -Тилль гремел посудой на кухне.
-Коньяк.
Флаке прошёл в спальню. Кругом был ужасный бардак: на полу валялись гантели и блины от штанги вперемешку с журналами сомнительного содержания, по углам были разбросаны носки и футболки, а на журнальном столе вместе с разными DVD-дисками лежал старый тетрис. "Господи, он что, до сих пор в это играет?" -удивился клавишник. Поставив сумку возле кровати, Флаке взял тетрис и попытался его включить. Игрушка что-то пропищала, но дальше включаться не захотела и Лоренц кинул её в рядом стоящее кресло. Вошедший в спальню вокалист смахнул диски со столика, поставив на него бокалы с коньяком и бутылку:
-Ну, давай, доставай, что ты там с собой притащил?
Флаке, предусмотрительно взяв из дома на озере нарезку из колбасы и сыра, разложил всё на столе и развалился на кровати. Тилль подумал, что настало время тоже куда-нибудь приземлиться. Спальня давала выбор между кроватью и креслом, но на кровати во весь рост уже растянулся клавишник, и вокалист плюхнулся в кресло.
-Уй-я-а-а!!! -взвыл Линдеманн так, что Флаке волей-неволей пришлось зажать уши. В противном случае он рисковал оглохнуть.
-Мать вашу! Какая тварь подсунула сюда эту херню?
Тетрис, а это был именно он, был поднят с кресла и со всей дури запущен в стену. Послышался треск ломающейся пластмассы и разлетающихся запчастей, сопровождаемый мстительным шепотом "С-сдохни, с-сука", потирающего зад Тилля. Линдеманн опасливо покосился на кресло, будто ожидая от него новых сюрпризов, и перевел взгляд на Флаке. Тот с невозмутимым видом болтал свешивающимися ногами, облокотившись на локоть. Встав с кровати, Лоренц решил взять инициативу в свои руки, дабы задобрить пострадавшего Линдеманна.
-Держи, -он подал вокалисту бокал и поднес тарелку с нарезкой. -Ну, за муки творчества!
-Да!
Поставив свой бокал на столик, клавишник, не терпящим возражения тоном скомандовал:
-А теперь, раздевайся! Полностью!
От неожиданности вокалист чуть не пролил на пол коньяк, но, послушно поставив свой бокал, стал снимать одежду.
-Ты что придумал? -раздираемый любопытством спросил Линдеманн.
-Сейчас узнаешь, -с улыбкой маньяка ответил Лоренц, доставая содержимое из сумки.
Тилль с удивлением поглядывал на вынимаемые клавишником девайсы, но более всего, он был удивлён двум длинным лентам мишуры. Как-то не вязались они с общей картиной. В голову лезли разные догадки, но вокалист намеренно не стал более задавать вопросов, сохраняя возбуждающее чувство непредсказуемости.
Сняв с себя толстовку, оставшись босиком и в джинсах, Флаке надел на "подопытного" наручники и поножи и приказал лечь на кровать. Он поочерёдно пристегнул к наручникам карабины, а те, в свою очередь, к цепям. Перекинув цепи через металлические ножки кровати, Лоренц снова сцепил их карабинами на наручниках. Тоже самое он проделал и с ногами вокалиста. Тилль лежал распятый в позе звезды и мог, только, слегка шевелить конечностями, гремя цепями, как Кентервильское привидение, что новоиспеченного “мучителя” вполне устроило. Достав из сумки свой шёлковый шарф клавишник завязал "жертве" глаза. Улыбнувшись, глядя на стоящий колом член Тилля, Флаке подошёл к музыкальному центру и выбрав из кучи диск с музыкой Джеймса Ласта включил звук. Взяв ленты мишуры, он стал ими обматывать тело вокалиста. Боящийся щекотки Линдеманн стал дёргаться и хихикать-мишура щекотала соски. Довольный начальным эффектом, вторую ленту Лоренц обмотал вокруг бедер так, чтобы мишура щекотала нижнюю часть живота и член. Крепости лент мишуры должно было хватить на несколько минут, до тех пор, пока "подопытный" не станет сильно извиваться. "Мучитель" решил усиливать эффект постепенно. Он стал осторожно щекотать живот Тилля перьевыми наконечниками, приделанными к длинным палочкам. Вокалист замотал головой и задергал ногами:
-Ангел, ты-же знаешь, как я боюсь щекотки?!
-Знаю. Потому и решил это попрактиковать.
-Ну ты садист!!! Ха-ха-ха! Щекотно!!! А-а-а!!!
Флаке на минуту остановился, любуясь голым Тиллем. Затем, он снова взял палочки и стал щекотать Тилля под мышками и по бокам, водя перьями туда-сюда. Вокалист не мог не извиваться, но, извиваясь, он получал повышенную дозу щекотки от мишуры, которая дразнила соски и член.
-Флаке, сука, хватит! У-у-у!! А-ха-ха! -хохотал Линдеманн. Его тело уже полностью покрылось потом, он дергал руками и ногами, одновременно мотая головой. Мишура начала рваться и вокалист, подумав, что всё закончилось, перестал дёргаться. Но "мучитель" заканчивать не собирался. Клавишник снял мишуру, смотал её в комок и запихнул его между ног Тилля, подпихнув под задницу, а затем стал костяшками пальцев водить ему по ребрам. Тот стал кричать и пытаться вырваться, мишура дико щекотала снизу, но наручники и поножи были крепко сцеплены и "подопытному" оставалось только беспомощно дрыгать конечностями. От мотаний головой повязка с глаз соскочила, но Лоренца это нисколько не смутило, и он продолжал терзать свою "жертву", водя пальцами по ребрам и животу. И тут он резко остановился.
-А-а-а, твою мать, -задыхаясь пропыхтел Тилль, стараясь не шевелить задницей. -Ну ты гадёныш!
Пот ручьем стекал с тела Линдеманна, но он не догадывался, что ему уготована третья часть, куда более издевательская. Флаке достал плеть и сначала не сильно, а затем постепенно наращивая силу, стал хлестать Тилля по бедрам. Линдеманн шипел и ворочался, но терпел. Отложив плеть, Лоренц приступил к кульминации. Одной рукой он стал водить вокалисту по ребрам и животу, одновременно щекоча другой рукой ступни. Линдеманн уже не хохотал, а рычал, дергаясь и ворочаясь на сколько позволяли цепи:
-Ангел! Всё! Всё! Прекрати!!! А-ха-ха! Мама! А-а-а!!! Перестань!! Не могу больше!!
Но Флаке будто не слышал и продолжал мучения. Взяв палочки, жесткими концами он стал водить ими по ступням, задерживаясь в самых щекотливых местах, около пальцев.
-Ангел! Пожалуйста! Я сейчас обоссусь!
Такая перспектива Лоренца, уже, не устраивала и он прекратил пытку, издевательски улыбаясь, отстегивая карабины и снимая поножи и наручники. Обессилевший, мокрый и красный, как рак, вокалист лежал распластанный на кровати, закрыв глаза и тяжело дышал. Немного придя в себя Тилль сказал:
-Ну, мать вашу, я такого от тебя не ожидал! Да ты редкостный садюга!
-Это тебе ответ на иглы, -склонив голову на бок и прищурившись сказал клавишник.
-Так это была месть?
-Да! И теперь я удовлетворён, -улыбался Лоренц.
-Ах ты мстительный гадёныш! -навалившись на Флаке прошипел вокалист. -Я этого так не оставлю, -расстегивая его джинсы, хрипел Тилль. - Ну, держись!

Продолжение следует...