Три секунды вечности

ТРИ СЕКУНДЫ ВЕЧНОСТИ

Триллер, мистика

Стрелки часов на стене были неподвижны. Так же, как и человек, который сидел посередине комнаты. Он был одет в серый, выглядевший запыленным, пиджак, у него было такое же серое, как пиджак, лицо, и сейчас я точно знал, что он был не человек. Не тот, кого мы обычно таким считаем.
Я пришел в эту квартиру часа в два после полудня. Все, что мне было нужно, это остановиться где-нибудь на неделю, чтобы основательно подготовиться к выполнению заказа. Моей очередной жертвой был бизнесмен, решивший, на свое несчастье заняться политикой, и перешедший кому-то дорогу. Подробностей я не знал, да мне и не важно было это знать. У меня есть цель, которая через месяц обратиться в холодный труп. Моя работа будет окончена, и я уеду из этого места, чтобы никогда сюда не возвращаться.
В конторе по сдаче недвижимости внаем, мне дали ключи, и указали адрес, предложив самому осмотреть помещение. Я был удивлен – обычно агент идет вместе с клиентом, чтобы показать ему предлагаемый «товар». Но возражать не стал – в конце концов, может, оно было и к лучшему – я мог не спеша осмотреться, без занудных реплик агента о том, насколько хорошее это место, и как дешево они просят за него.
Я ошибался. Нет, не в том, что агент доставал бы меня рекламой, а в том, что придти сюда одному, было хорошей идеей. Я понял это сразу же, как только увидел этого человека сидящим на старом стуле, посреди единственной в этой квартире, не считая кухни, комнаты. Когда я попытался выяснить, что он здесь делает, то не услышал в ответ ни единого слова. Я подумал, что он, возможно, спит – знаете, есть такие люди, которые могут спать не только сидя, но и с открытыми глазами.
Я немного потормошил его за плечо, и внезапно понял, что неизвестный холоден, как замороженная рыба. То есть совсем холоден, и, судя по всему – совсем мертв. Я попробовал нащупать пульс. Безрезультатно. Все равно, что искать пульс у манекена, вытащенного из морозилки (черт, да почему он в самом деле такой холодный?). Мертвецы меня не пугали. По роду занятий я часто сталкивался с ними. Первой моей мыслью было вызвать полицию, но я тут же отмел ее. Нужно было разбираться с трупом самому. Или вернуться в контору и отдать ключ, сказав, что квартира меня не устроила? Нет, это тоже не подходило – там наверняка запомнят мое лицо, и, когда труп будет найден, я буду в числе подозреваемых, а это меня очень, очень не устраивало.
Я подошел к окну и выглянул на улицу – малооживленный двор, затененный деревьями. Если завернуть мертвяка в покрывало, вытащить ночью во двор, и загрузить в багажник, то можно избавиться от него, и избежать нежелательных последствий. Так я и решил сделать.
Когда я повернулся к мертвецу, то сначала не поверил своим глазам – тот сидел лицом ко мне, хотя поначалу, как я вошел, он был повернут к двери. Теперь же дверь была за его спиной. А по моей собственной спине пробежал холодок, словно я сам начинал превращаться в этот, сидячий передо мной,  труп. Некоторое время я приходил в себя, пробуя осмыслить происходящее, а затем медленно попытался переместиться чуть в сторону. Не скажу, что это доставило мне удовольствие. Представьте себя на моем месте – вы стоите перед мертвецом, нет, даже не стоите, а пробуете двигаться, и внезапно понимаете, что он следит за вами. Он полностью неподвижен. Труп. Разлагающаяся органика. Настолько же живой, как и стул, на котором он сидит. Но его глаза следят за вами. Столь же медленно, как и вы, передвигаются в уголки глаз, не выпуская из поля зрения.
Это выглядело настолько дико, что поначалу я подумал, что дело в освещении. Я подошел к трупу, чуть наклонился к нему, и заглянул в глаза. И тут же отшатнулся. Я ясно видел, как зрачки трупа передвинулись вверх, и теперь он смотрел на меня снизу, чуть исподлобья.
– Черт, – я не мог сдержать ругательства, – хрень какая-то.
Я отошел от мертвеца в сторону, повернулся.
Он сидел, как и прежде, на том же месте, смотрел на меня искоса, и не двигался. Я шагнул еще чуть в сторону. Взгляд трупа упорно преследовал меня. Я прикрыл глаза ладонью, будто пытался освободиться от наваждения, затем двинулся к двери. Там я остановился. Немного подождал, и обернулся.
Труп сидел, как и в самом начале, когда я сюда вошел – лицом к двери. И этого не могло быть. Парень был мертв – это было однозначно, и в комнате, кроме меня и трупа, никого не было. Никто развернуть его не мог, как и не мог сделать это он сам. Я на всякий случай обвел помещение взглядом, хотя прекрасно понимал, что мы тут одни. Я подошел к мертвецу, и еще раз заглянул ему в глаза. Черт, он точно СМОТРЕЛ на меня! Я отступил на шаг.
Ладно. Не знаю, что тут происходит, и что это за существо, но оставаться здесь у меня больше не было желания. Я подхватил свой чемоданчик, сумку, и пошел к двери, на ходу оглядываясь на труп. Он неотрывно следил за мной.
– Да пошел ты, – напоследок пожелал я мертвецу, и толкнул дверь.
Безрезультатно. Я нажал на ручку, начиная злиться на себя за то, что не сделал этого раньше, а, словно тупой лузер в кино, пытался вломиться в дверь, забыв о самом элементарном.  Снова толкнул. Но это было все равно, что толкать стену. Я обернулся к трупу. Тот же взгляд.
И тут я услышал пронзительный визг. Это было настолько неожиданно, и он прозвучал настолько громко и близко, что я прикрыл уши. Визг звучал и звучал, как мне показалось, целую вечность, хотя я прекрасно понимал, что это заняло не больше трех-четырех секунд. Он прекратился так же неожиданно, как и возник. Я и раньше слышал подобное, но только в реальности – так кричали те, кто видел, как из черепа моей жертвы брызгают кровь и мозги, заляпывая все и всех, кто был позади него.
Теперь я почувствовал, что немного напуган.
Я реалист. И не верю во всякую сверхъестественную чушь, но тут происходило то, что выходило за рамки моего понимания. В комнате было тихо. Часы молчали. Даже звуков за окном не было слышно. Я будто оказался в другом мире, неизвестном и мертвом. Я снова попытался открыть дверь. Потом ударил по ней, а затем, будто сорвавшись,  начал колошматить ее, пытался выломать плечом, но только сбил руки в кровь, а дверь по-прежнему была, словно из бетона и стали.
Труп, с тою же потусторонней отрешенностью в глазах, продолжал смотреть на мои попытки. Наконец, я сдался. Я опустился на пол у двери и не решался поднять взгляд на того, кто, я это знал точно, сейчас смотрит на меня  пустым, замораживающим, взглядом.
Но, рано или поздно, я должен был убедиться, что труп еще здесь, и по-прежнему смотрит на меня. Вернее, у меня была надежда на то, что это не так, что мне все почудилось, и в комнате на самом деле никого нет, что это была всего лишь галлюцинация, навеянная черт знает, чем, но галлюцинация. Я опять ошибался. Труп, как и раньше, сверлил меня взглядом, и,  как мне показалось, хотел мне что-то сказать.
– Чего ты хочешь?
Эту фразу я произнес совершенно не думая. Так, словно она сама вырвалась из меня.
Труп молчал.
Я тоже.
Так продолжалось какое-то время, пока я внезапно не осознал, что перед моим внутренним взором проносятся отрывки каких-то сцен, причем явно не из моей жизни. Там были взволнованные лица, ощущение неприязни, кто-то беззвучно кричал, а затем эти сцены начали перемешиваться со сценами насилия, крови, ощущениями ярости, отчаяния, безысходности. Потом я «услышал» крики, стоны, грохот выстрелов. Самое ужасное, что эти картинки, образы, были словно из моей жизни, но я точно знал, что передо мной – чужая история.
Я встряхнул головой, отметая навязчивые образы, и тут мой взгляд упал на продолговатый чемоданчик, что я принес с собой. Черт, как я мог забыть! Видимо, я точно был не на шутку напуган, раз запамятовал о НЕЙ.
Через несколько секунд я уже собирал полуавтоматическую винтовку. Труп по-прежнему следил за моими действиями, но мне было плевать, я точно знал, что через минуту-другую, меня и след простынет в этой квартире. Плевать, что потом найдут мертеца, или следы распотрошенного пулями, дверного замка – лишь бы убраться отсюда.
Навернув глушитель, я вбил обойму, и приставил дуло к дверному замку. Выстрел был негромким, и в двери теперь зияло отверстие, на месте которого раньше был замок. Я оглянулся на труп. Тот не отрывал взгляда от моих глаз. Хрен тебе. Я толкнул дверь. Потом еще раз. И еще. И еще.
И тогда мне стало по-настоящему страшно. Этого не должно было быть. Нет замка – путь свободен. Но дверь по-прежнему была заперта. И я не выдержал. Я палил по ней до тех пор, пока в обойме не осталось ни одного патрона. На месте замка и ручки теперь была дыра, в которую свободно можно было просунуть голову. Но дверь оставалась запертой.
Труп смотрел на меня. Безразлично. Как патологоанатом на… Черт, да при чем здесь такое сравнение? Это он труп, а я, именно я – живой человек. На этих мыслях я вдруг почувствовал, что труп словно бы недобро усмехается. Я мог поклясться, что на его губах на мгновение появилась ухмылка. И снова бездушный взгляд, пронизывающий меня насквозь.
Меня охватила злость. Я подскочил к мертвецу, и, что есть силы, врезал ему прикладом в висок. От удара он завалился назад, а спустя секунду, уже лежал на полу, повернувшись на бок, но, так и не сменив «сидящей» позы.
Мне полегчало. Я провел рукой по лицу, будто снимая с него остатки ярости, а когда отнял ладонь от лица…
Труп сидел на стуле в той же позе, что и несколько секунд назад. На лице ни одной царапины, или ушиба, а глаза все так же, неумолимо-сверляще, смотрят на меня. Только теперь во взгляде ощущалась ненависть.
Да будь ты проклят! Я с размаху засадил мертвяку прикладом в голову, а когда он свалился на пол, продолжал яростно месить неподвижное тело, пытаясь попасть в лицо и по глазам, которые продолжали все это время смотреть на меня. Я видел, как его мерзкая рожа превращается в месиво, подкрашенное иссиня-красной кровью, как отваливаются лоскутами куски кожи, как его глаза превращаются в пустующие дыры с выдавленными, выбитыми, глазами, но остановиться уже не мог.
Когда я выдохся, на голову трупа смотреть без отвращения, было уже невозможно. Даже мне. Я отбросил винтовку в сторону и без сил прислонился к стене. В мыслях была пустота. Я прикрыл глаза и попытался восстановить дыхание. Через минуту я уже чувствовал себя более спокойно. Смотреть на изуродованный труп не хотелось. Но открыть глаза все же пришлось.
Труп сидел на стуле. Как и тогда, когда я вошел в комнату – запыленный серый пиджак, серое лицо, бездушный взгляд. Хотя, нет, теперь во взгляде пылал огонь ярости и жажды мести, а вот хоть каких либо признаков, что минуту назад его лицо было похоже на кровавое месиво, не было даже и в помине.
– Кто ты? Кто ты, тварь?
Это я сказал скорее самому себе, чем этому существу. Мне нужно было услышать человеческий голос, и я хотел кричать. Но вместо этого только спросил:
– Кто ты?
Тот не ответил. И опять ухмылка. Я видел ее, так же, как видел ненависть в его глазах.
С этим надо было что-то делать. Иначе я мог сойти с ума.
Дрожащими руками я затолкал в магазин винтовки еще одну обойму, и перевел взгляд на труп. Мразь. Адская тварь. Бездушное существо, которое словно насмехалось надо мной, словно питалось моим страхом.
– На…
С этими словами я навел дуло на голову трупа, и нажал на спусковой крючок. Вторую партию патронов глушитель выдержал уже не с той эффективностью, и последняя пара пуль вырвалась из дула с приличным грохотом. Но мне было плевать. Я смотрел, как голова существа разлетается на куски, как стылая кровь разбрызгивается вместе с мозгами по полу и стенам, и мне было приятно. Я ощущал почти физическое наслаждение, наблюдая за тем, как на месте головы, выстрел за выстрелом, остается только рваный кусок шеи. Все.
Безголовое существо лежало на полу в остатках мозгов, кусочков черепа и плоти.
Я долго стоял, созерцая эту кровавую картину, и постепенно ко мне начало возвращаться чувство реальности. Происходило что-то дикое. Только что я разметал по стенам мозги какого то существа, похожего на человека, и мне нужно было срочно убираться отсюда. Ярость уступила место страху. Я развернулся, и, больше не глядя туда, где распростерлось безголовое тело, начал собирать винтовку.
Когда я захлопнул чемоданчик, то сразу же направился к двери. Уже подходя к ней, я ощутил… Взгляд, сверлящий меня сзади. Не поворачивайся. Не поворачивайся, твердил я сам себе, и только огромным усилием воли мне удавалось не обернуться туда, где, как я уже ТОЧНО знал, на стуле сидит труп, и смотрит мне в спину. Я толкнул дверь. Я уже знал, что это бесполезно, но я толкал и толкал ее, я молотил по ней кулаками и ногами, я орал, словно бешеный, и хотел только одного – не поворачиваться назад. Пусть эти чертовы двери будут закрыты хоть вечность, главное – не оборачиваться.
Но взгляд сзади по-прежнему, будто огнем жег мой затылок. Я чувствовал, как мои волосы, словно наэлектризованные, вздыбились, будто и они противились тому противоестественному, что сейчас происходило. Спина была мокрая. Запах пота был отвратительным. И я чувствовал, что это не просто запах пота – это запах страха, панического ужаса, что волнами накатывал на меня. Только не оборачивайся!
– Посмотри на меня.
Скрежещущий голос словно продирался через миллион помех из самой преисподней.
– Посмотри на меня.
Это был приказ. Это была просьба. Это было черт знает что еще, и я чувствовал, что ХОЧУ подчиниться. Теперь пот лился по моему лицу, застилал глаза, катился по вздувшимся от напряжения венам на шее. И я начал поворачиваться.
Медленно, всем своим существом противясь тому, что делал. Нет! Но взгляд, жгущий затылок, словно силой, выворачивал мою голову. Он был там, где и всегда – холодный, серый, ненавидящий. Я смотрел в его глаза, словно кролик в глаза удава. Жертва, которая нашла свою смерть.
– Кто ты?
И я услышал ответ. Труп не открывал рта, но его ответ, все тем же скрежещущим голосом, был настолько четким и ясным, что мне захотелось повернуться, чтобы убедится в том, что мы в комнате одни.
– Отпусти меня.
Я все же не мог удержаться, чтобы не оглянуться. Неподвижное лицо мертвеца, и ясный, пусть и скрежещущий голос – мне просто необходимо было убедиться, что мы в комнате одни. Никого.
– Отпусти меня.
Я начал пятиться спиной к стене, до тех пор, пока не уперся в нее. Все это время пронизывающий взгляд трупа давил на меня, будто пытался через глаза проникнуть в самое мое существо, в мои мысли, в мои воспоминания, в мое самое сокровенное.
– Убирайся, – я сказал это едва слышно, слова застревали в гортани, – оставь меня в покое.
– Отпусти меня.
– Оставь.
– Отпусти. Меня.
И тут я снова взорвался:
– Как? Как, черт бы тебя побрал, я могу отпустить тебя? Как?!
Одна за другой на полках вдоль стен разлетелись две вазы. Меня передернуло от испуга.
Труп продолжал смотреть мне в глаза.
– Подойди.
Я не двинулся с места.
– ПОДОЙДИ ко мне!
И я пошел. Каждый шаг давался мне так, словно я повис над пропастью, и пальцы, один за другим, отрываются от спасительной расщелины. Теперь я уже ощущал его запах. Затхлая и мертвая вонь забивала ноздри, выворачивала внутренности наизнанку.
Я стоял к нему почти вплотную. Стоял, выпрямившись во весь рост, нависая над трупом, голова которого теперь была на уровне моего живота. Только на самом деле я чувствовал, что это он нависает надо мной. Огромной смертельной глыбой, готовой в любую секунду раздавить меня, как маленького, жалкого, извивающегося от страха, червячка.
– Скажи мне ЭТО.
– Что? – едва слышно.
– Скажи, что отпускаешь меня.
Я молчал. Я не понимал, чего он от меня хочет. Мысли, словно уперлись в стену, за которой начинался мрак и ужас, и они никак не желали двигаться дальше.
– Скажи!
Я по прежнему молчал, только смотрел в глаза этому существу. Мне казалось, что я уже мертв, а живой здесь – именно он, со своим пронизывающим взглядом и скрежещущим голосом.
– СКАЖИ. МНЕ. ЭТО!
– Да! Да! Да! Я отпускаю тебя! Отпускаю! Убирайся, катись! Я отпускаю тебя! – я орал, орал так, словно от этого зависела моя жизнь, и, похоже, именно так оно и было.
Больше существо не произнесло ни слова. Только короткий вздох, мелькнувшая тень, и…
Я сидел на его месте. Передо мной, на стене, висели те самые часы, стрелки которых были мертвыми уже давно. Тик-так, тик-так, – звук был четким, но секундная стрелка стояла на месте. Я попробовал пошевелиться, но не мог. Тело не слушалось меня. Паника охватила все мое существо, я заорал. Но рот не открылся. Я заходится в крике ужаса и отчаяния, но это был беззвучный крик. Крик, который звучал только в моей голове. А потом пришел холод. А следом – воспоминания.
Я не знаю, сколько так продолжается. Мне кажется, что с той поры, как я сижу здесь, прошли столетия. Я десятки, десятки раз прожил свою жизнь снова и снова. Я видел, раз за разом, себя маленького, себя подростка, себя, когда я целился в очередную жертву. Кровь, крики ужаса, страх. Я это видел, ощущал опять и опять. А потом я начал чувствовать боль, которую чувствовали люди, которые погибли по моей вине, я ощущал их ужас, когда они понимали, что умирают, я бесконечное множество раз переживал их печаль, когда, перед тем, как умереть, они думали о своих близких – матерях, женах, детях…
А часы все-таки шли. Значит, рано или поздно я дождусь того момента, когда в эту комнату войдет тот, кто освободит меня. Я не знаю, когда это произойдет, но думаю, что однажды это случится. Если только к тому времени я не сойду с ума – ведь с тех пор, как я десятки раз прожил, и свою, и чужие жизни, на часах, что висели передо мной, стрелка отсчитала всего три секунды.