Горькое детство

Жили на белом свете две девочки. Одну звали Тоней, а другую Катей. Их жизнь была полна трудностей, и, казалось, что счастье обошло их стороной. Родители работали: отец в шахте, а мать на заводе. У них был свой дом и огород, но в этом доме царила атмосфера, далёкая от уюта и тепла. Родители часто устраивали гулянки с такими же пьющими соседями, как и они сами. Эти пьяные оргии длились до поздней ночи, и девочкам, которые учились в первую смену, было очень трудно заснуть.

Каждую ночь, укрывшись в своей маленькой спаленке, девочки пытались найти покой. Младшая сестричка, натянув на голову одеяло, вскоре засыпала, но Катя, старшая, не могла уснуть. Её слабые нервишки не выдерживали пьяных песен и скандалов, доносившихся из соседней комнаты. Она переворачивалась с боку на бок, кусала губы и плакала, но ни тишина, ни темнота не приходили к ней. В истерике она царапала себя, дёргала за волосы, но сон всё не приходил.

Наконец, когда оргии заканчивались, пьяные соседи либо уходили, либо падали на пол и громко храпели. Пьяный отец заходил в спальню и укладывался рядом с дочерьми. Девочкам было тесно, а от него несло алкоголем так, что их тошнило. Он пытался положить свою пьяную руку на них, и это было последней каплей. Когда мать уводила его в свою постель, девочки вздыхали с облегчением, но утро приносило новые испытания: головная боль и голод.

Сёстры не любили свой дом и своих родителей. Они мечтали о том, чтобы покинуть этот постылый уголок, где не было ни любви, ни заботы. Раньше с ними жила бабушка, материна мать. Она была невысокой, сгорбленной от прожитых лет старушкой, но в ее глазах светился озорной огонек, а губы, словно сами собой, складывались в мелодию. Бабушка была настоящей кладезем историй. Она знала сказки, которые, казалось, шептали сами деревья в лесу, и песни, которые пели еще ее прабабушки. Катюша до сих пор жалеет, что не записывала эти сокровища. Теперь остались лишь отрывки в памяти, как осколки разбитого зеркала, отражающие былое.

Жизнь бабушки в доме дочери не была легкой. Она была обузой, лишним ртом, который не всегда был желанным. Иногда мать сестрёнок обижала старушку, бросая в её сторону резкие слова или отворачиваясь с холодным равнодушием. Но это были лишь предвестники бури. Настоящий ужас наступал, когда отец, под воздействием хмеля, терял всякое подобие человечности. В такие моменты, когда матери не было дома, для бабушки начинались страшные часы. Он набрасывался на нее с кулаками, а она, плача, пыталась спрятаться в самых темных углах дома, словно маленький испуганный зверек.

Если Тоня и Катя оказывались дома, они, не раздумывая, бросались на защиту бабушки. Их детские тела, хрупкие, но полные отваги, вставали между обидчиком и беззащитной старушкой. Тогда доставалось и им. Синяки на руках и ногах, слезы, которые приходилось глотать в одиночестве, – все это было частью их детской реальности.

Однажды, когда Катюша увидела, как отец в очередной раз унижает и бьет бабушку, в ней что-то надломилось. Она не могла больше этого терпеть. Собрав всю свою смелость, она написала письмо. Письмо старшему сыну бабушки, своему дяде, который жил далеко, в солнечном Краснодарском крае. Она умоляла его приехать и забрать бабушку.

Дядя, услышав о беде, не остался равнодушным. Он приехал. Расставание было трудным. Бабушка любила своих внучек безмерно, растила их с пеленок, и мысль о разлуке с ними причиняла ей боль. К тому же, она боялась умереть на чужбине. В городе, где она жила, были похоронены ее муж и младший сын. Ей хотелось покоиться рядом с ними, в родной земле. Но судьба распорядилась иначе.

В письмах, которые дядя присылал потом, Катюша читала о том, как бабушка тяжело заболела. В беспамятстве она кричала, просила сына отвезти ее в старый город, к ее родным. Но увезти ее уже не было сил. Бабушка умерла. Похоронили ее в Краснодарском крае, далеко от тех, кого она любила и кто был ей дорог. Ее последнее желание, такое простое и такое важное, так и осталось неисполненным.

Сестры выросли. Они покинули отчий дом, оставив позади тяжелые воспоминания. Но иногда, когда они встречаются, или когда в воздухе витает запах сушеных трав, их охватывает тоска. Легкая грусть по детству, по бабушкиным сказкам и песням, по той хрупкой защите, которую они пытались дать ей, и по неисполненному желанию старой женщины, которая так хотела покоиться рядом со своими близкими. Песня старой избы, казалось, затихла навсегда, оставив лишь эхо в их сердцах.