Проклятый дом

Зине было всего семь лет, когда её семья переехала в огромный дом, который, несмотря на свои размеры, казался неприветливым и чуждым. Старый дом, в котором они жили раньше, был маленьким и потрёпанным, но для Зины он был родным. В его трещинах и скрипах скрывалась какая-то теплая, почти магическая атмосфера. В каждом уголке его заплесневевших стен таились воспоминания, смешанные с запахом вареников, и даже скрип половиц ночью казался умиротворяющим. Но этот новый дом был другим. Он был вне зависимости от своего размера пустым и холодным, как будто стоял там не для того, чтобы стать домом, а чтобы напоминать всем, что здесь никогда не было настоящего уюта.

Родители, казалось, не ждали, чтобы завершить строительные работы до конца. Они не обращали внимания на то, как невыносимо холодно в этих мрачных коридорах, как стены словно давят на плечи, и как странно и неуютно они ощущают себя в этом огромном пространстве. Зина не понимала, почему они так торопятся, почему уходят из старой развалюхи, которая хотя бы дарила им тепло. Это решение было не просто поспешным — оно казалось неразумным, будто что-то зловещее заставляло родителей торопиться, будто нечто невидимое толкало их в этот дом, который не хотел их принимать.

С самого первого дня в новом доме ощущалось какое-то напряжение, как будто он не желал становиться домом. Ночами, когда родители начинали свои очередные ссоры, кричащие и визжащие скандалы разносились по пустым коридорам, а в холодном воздухе плавали обрывки их слов, звучащие не как обычные слова, а как зловещие предвестия. Зина не могла избавиться от чувства, что стены дома за ними наблюдают.

Зимой, когда холод был особенно суровым, семья сидела, свернувшись в двух комнатах, почти не двигаясь, стараясь согреться у печки. Это было как проклятие, сжимавшее их в тесном пространстве, как будто сам дом не хотел их отпускать. Летом, когда воздух становился легче, родители снова расходились по своим комнатам, но Зина чувствовала, что этот дом, несмотря на свет и жару снаружи, не отпускает её. Каждое утро, выходя из своей комнаты, она ощущала странное зловещее присутствие, которое охватывало её с головы до ног. А в коридорах, в зеркалах, в тени — всегда был кто-то. Кто-то, кто следил.

Зине всегда казалось, что в этом доме есть нечто невидимое, что-то, что следит за каждым её шагом, за каждым движением. Она боялась остаться дома одна, ведь одиночество в этом зловещем месте было как приговор. Ночью, когда тишина становилась невыносимо густой, Зина чувствовала — кто-то стоит рядом с её кроватью. Это ощущение было настолько реальным, что холодный пот проступал на её лбу. От страха она не могла пошевелиться, тело становилось каменным, как будто невидимое существо замораживало её душу. Каждый раз, когда страх достигал своего пика, Зина зажмуривала глаза, считала до трёх, и, сжавшись, резко переворачивалась на другой бок, чтобы закрыться одеялом. И тогда, как в каком-то безумном трансе, она засыпала, почти не ощущая времени, не в силах противостоять этому злу, что притаилось в её комнате.

Неизвестно, чувствовала ли что-то подобное её младшая сестра Тома. Девочки никогда не делились своими страхами, не обсуждали, что происходит в доме. Но Зина была уверена: в этом доме нет ничего, что можно было бы назвать домом. Смех, весёлая музыка — всё это казалось ей далёкими и невозможными вещами, словно они никогда не существовали. В её памяти остались лишь крики родителей, их ругань и пьяные ссоры, глухие удары и стенания, которые эхом отдавались по пустым, холодным комнатам. В какой-то момент Зина начала верить, что этот дом сам по себе является причиной всех бед, что злой дух осел здесь, где, похоже, ему было настолько уютно, что он стал частью этого места.

С годами страх не покидал её. Время не могло затмить ту невыносимую тревогу, которую она испытывала, особенно по вечерам, когда наступала ночь. Когда мать посылала её в тёмные сени, Зина даже не могла встать с места без страха. С каждой минутой ожидания в темноте её душу охватывал холод. Она, вздрогнув, выскакивала в сени, ощупью хватала нужную вещь, а затем быстро возвращалась в дом, чувствуя, как её сердце сжимается от ужаса.

Старенькая бабушка, когда ещё жила с ними, всегда говорила, что в этом доме что-то не так. Когда к ней приезжала её пожилая родственница, они всегда обходили дом, крестя окна, углы, двери, а входную дверь завязывали крест-накрест полотенцем. Казалось, эти женщины чувствовали что-то потустороннее, что-то невидимое, что и правда поселилось здесь. Зина, с каждым днём ощущавшая всё больше страха, не могла избавиться от ощущения, что этот дом не просто дом. Это было какое-то проклятое место, полное мракобесия, где не было ни покоя, ни защиты.

Дом стоял одиноко посреди безбрежного огорода, обнесённого высокими кустами. Он был настолько удалён от соседей, что каждый взгляд на него вызывал чувство беспокойства. Пацаны, которые вечером бегали по огороду, заглядывали через щели ставней, словно зловещие наблюдатели. Они видели то, что происходило в этом доме, и потом передавали свои ужасающие рассказы всем вокруг. Иногда в школе, когда они с Томой пытались укрыться от насмешек, им говорили: "Ваши родители точно с ума сошли". И смеялись. Но для Зины это не было смешно. Она часто думала: «Были ли хоть один момент счастья в нашем доме?» Возможно, были, но память скрыла их, как бы стирая все тёплые воспоминания. Всё было затмёно, как бы вуалью мрака и страха.

Когда Зина и Тома повзрослели и покинули родительский дом, они надеялись, что всё останется в прошлом. Но не тут-то было. Отец с матерью остались жить в этом доме, и спустя несколько лет они погибли. Не естественной смертью, а какой-то ужасной, несправедливой. Все говорили, что это последствия их жизни в этом проклятом доме. Говорили, что дом сам забрал их, что он насытился их страданиями и теперь поглотил их.

После их смерти Тома переехала в дом с семьёй, надеясь начать новую жизнь. Но и её постигла трагедия. Её младший сын, не в силах объяснить, что с ним происходит, вдруг впал в кому и вскоре умер. И вновь все заговорили о доме. Он стал местом, которое забирало жизни, чьи-то души. Тома, как и Зина, не могла понять, как так получилось, что этот дом стал столь проклятым.

"Родительский дом — начало начал, родительский дом — надёжный причал…" — поётся в одной песне. Но для Зины родительский дом так и не стал «надёжным причалом». Он был тем, что забрал всю их жизнь, всю их радость. Её посещения дома становились всё более редкими. Она больше не хотела возвращаться в место, которое когда-то называла домом. Где стены полны мракобесия и боли. Где духи, возможно, никогда не покидали его.