У каждого своя дорога

                Вчера были на рыбалке. Впрочем, рыбалил приятель, Василий больше занимался кухней, стряпней. Накрывал поляну. Делал закуску и бегал в ларек, который находился в селе, сам же ставок был за селом, и в 20 км от города, из которого они сюда приехали.
                Солнце вползало к зениту. Начинало припекать. Приятелей разморило. Рыбы было немного, и возиться с ней не было желания. Поэтому ели то, что привезли, колбасу и яйца. Пили водку, за которой Василий бегал уже не в первый раз.
                Как он потух, не помнил; очнулся – уже темнело. Павел, в двух шагах, сидел за удочками.
Василий подошел, долго наблюдал, все еще туго соображая.
                - У нас ничего не осталось?
                - Есть. И мне налей.
                Выпили, после этого Василий занялся бутербродами. Выпили еще раз. И еще…
                Пришел в себя – ночь. На берегу ставка. Павла нет. Валяются пустые бутылки. Попытался встать. Нет сил. Остался лежать, как-то задремал.
                Сколько прошло времени, не знал. Может, полночи, а может – 20 минут. Темень кругом, мрачно отливает сиянием ставок. Мозги вялые, мысли только о том, что он видит; о том, что кругом, что было с ним – этого всего нет. Тем не менее, понимал, как-то понимал, что надо двигаться домой. С трудом встал. И поплелся.
                Шел на автомате, не соображая. Но вышел на дорогу. Сначала на тропу, потом на грунтовку, потом на шоссейную дорогу; шел сбоку, медленно, с трудом, часто останавливался и садился, иногда ложился, проваливаясь в короткий тревожный сон.

                Он двигался медленно. Так же медленно соображал. Почти не соображал. Просто отмечал, все что было вокруг, все еще оглушенный и придавленный лошадиной (но обычной для него) дозой спиртного. Шел рядом с дорогой, не по прямой, а все больше петляя, то и дело останавливаясь и раскачиваясь. Была ночь, и похоже, что лунная и звездная.
                Иногда он видел впереди огоньки, вначале расплывчатые дрожащие пятнышки. Которые росли, становились ярче. А потом обрисовывался маленький силуэт, который мгновенно вырастал в автомобиль, и который с шумным, яростным шорохом проносился мимо.
                Василий не реагировал на встречные машины. Только чуть замедлял шаг. И продолжал свое полусонное, тяжелое движение.
                Он часто останавливался – не было сил; и тогда он падал и сразу проваливался, в короткий и тяжелый сон, казалось, просто забывался. Открывал глаза – все еще ночь; руки и ноги, как свинцовые; в голове туман, такой же черный, как воздух вокруг, как все предметы, едва понятные, едва уловимые вялыми, кисельными мозгами.
                Редко проносилась машина. Василий шел в стороне от полотна, но все равно окатывала упругая теплая волна. Почти не реагировал, вернее, очень вяло.
               Стало быстро светлеть, как-то стремительно. И уже больше было машин. Светлело и в голове. Он уже все вспомнил, вчерашний день, рыбалку. И если мозги приходили в себя, то про все остальное говорить было рано. Руки и ноги – пудовые, начинало тошнить, во рту пересохло, и казалось, что каждая клетка, изнывая от жуткого зноя, стенала: воды, воды, глоток воды…
               А машины проносились все чаще. Почти все крутые, черные и белые, в них сидели мужчины и женщины – лица всякие, слегка брезгливые и непроницаемые; в них чувствовалась уверенность и сила; они были самодовлеющие и самодостаточные, люди с этими лицами; и наверно, успешные, состоявшиеся. Это было видно по их лицам, и по их машинам.
               Василий видел эти машины, но не замечал водителей. Он просто шел, а вернее, плелся. Вот так же и по жизни. Он не шел, а плелся. С огромным трудом. Потому что регулярно бывал пьяным. И некогда было смотреть по сторонам, и задумываться, а так ли он идет этой дорогой. Предназначенной не только плестись где-то сбоку, но и мчаться на хорошей машине; нужно только иметь характер, иметь ясную голову, и иметь ориентиры, перманентные цели по жизни: для кого-то это машина, для кого-то бабло, для кого-то что-то сокровенное, что-то загадочное и не сразу объяснимое (как тот незамысловатый и такой простенький аленький цветочек).


Рецензии