Честь имею или о милиции-полиции...

             Как и прочие государственные реформы, термин «полиция» будет позаимствован Петром I из Западной Европы. Его высочайшим указом в 1718 году был учрежден пост генерал-полицмейстера, первым начальником которого явится конечно же иностранец.
             Пройдёт 100 лет, прежде чем, при правлении Императора Александра I, будет создан новый орган - Министерство внутренних дел. Одним из департаментов которого - отвечающим за вопросы охраны правопорядка - станет знакомая нам полиция, но уже с броским и привлекательным названием - «департамент спокойствия и благопристойности».
             Спустя ещё почти век, когда после отречения Николая II и Великой Февральской революции, Временное правительство переименует «полицию» в «гражданскую милицию», которая в советский период превратится в «народную милицию». Понятное дело, что ввиду значительного оттока из этих структур профессионалов и настоящих знатоков  этого дела, создавать новую организацию придётся, можно сказать, почти что с нуля.
             Поразительно, но не пройдёт и века, как в 2011 году, «милицию» вновь переименуют в «полицию». Надо ли говорить, что к тому времени от бывшей «народной милиции», призванной заботиться и оберегать своих граждан, не останется и следа: мало того, что ещё в начале 90-х прошлого века, из этих структур уволится значительная часть специалистов и профессионалов, предоставив своё место сомнительному контингенту, умеющему лишь махать дубинкой да класть граждан лицом об асфальт, но произойдёт существенная переориентация и самих задач, стоящих перед вновь созданной организацией.
             Теперь уже, завидя на горизонте полицейского, у большинства из нас автоматом срабатывает инстинкт самосохранения, заставляющий ("от греха подальше") перейти на противоположную сторону улицы. Мысль же о том, чтобы обратиться к нему за помощью, может вызвать лишь саркастическую ухмылку у современника: "Ты шо - юродивый?". А потому, даже ребёнку нетрудно догадаться, для чего на самом деле созданы эти многочисленные структуры («нацгвардия», «росгвардия», «омон»...) и кого они на самом деле призваны защищать от... народа.


https://youtu.be/ROZuCSxzfnQ - Высказывание ветеран ВОВ об отношении к полиции.


             На этом фоне, речь пожилого фронтовика и ветерана - генерала, между прочим! - выглядит как убийственный вердикт современной «полиции» и к тому, к чему мы пришли. Неужели именно за это он проливал свою кровь на войне, защищая Отчизну от врага внешнего? За то, чтобы в конце-концов, выжив в борьбе с фашистами, умереть от «правомерных» действий «родного полицейского»? А ведь, это вполне сложившиеся реалии нашего сегодняшнего перевёрнутого с ног на голову мира, в котором мы продолжаем жить, нисколько при этом не краснея и не смущаясь.
             Более того, вскоре им разрешат не только колошматить нас дубинками:
             «В российском правительстве подготовили законопроект, расширяющий полномочия полицейских. Полиция может получить право вскрывать автомобили, оцеплять жилые дома и ограждать места проведения массовых мероприятий, а кроме того – стрелять в случае любой опасности.» («Вести.ру» от 23.04.2020) Вот так! Не много-ни мало...
             В этой связи, как без улыбки не вспомнить отрывок из воспоминаний С.Довлатова («Заповедник»):


             «На четвертый день пришла милиция. Утром в дверь постучали, хотя звонок работал. К счастью, была наброшена цепочка. В дверном проеме блеснул лакированный козырек. Раздалось уверенное, нетерпеливое покашливание.
             Я не боялся милиции. Просто не мог разговаривать с властями. Один мой вид чего стоил… Я спросил:
             – В чем дело? Предъявите ордер… Существует закон о неприкосновенности жилища…
             Милиционер с угрозой выговорил:
             – Ордер не проблема.
             И сразу же ушел. А я вернулся к моим бутылкам. В любой из них таились чудеса…
             Прошло двадцать минут. Что-то заставило меня посмотреть в окно. Через двор шагал наряд милиции. По-моему, их было человек десять.
             Я слышал их тяжелые шаги на лестнице. Потом они звонили, резко и нетерпеливо.
             Я не реагировал.
             Что они могли сделать? Взломать старинную петербургскую дверь? На шум сбежалась бы вся улица Рубинштейна…»


             Ха: какая милая наивность! Прямо таки, вызывает слёзы умиления... Впрочем, простим писателю: почём ему было дано ведать, во ЧТО превратится со временем его «родная» милиция? Он ведь не мог предполагать, что пройдут какие-то 30-40 лет, и «наши ребятки» не то, что какую-то там «старинную петербургскую», но даже хромированную стальную дверь, с лёгкостью вырежут «болгаркой» к чертям собачьим... не моргнув и глазом. И про какой-такой ещё там «ордер»? Смешной... не правда ли? А фингал под глаз - не хочешь? Ну, а уж про «соседей» - это вообще, юмор: современные соседи постараются как можно скорее забиться как тараканы во все возможные щели и - тишина!
             Однако, далее:


            «Милиционеры топтались на площадке около часа. Один из них прокричал в замочную скважину:
             – Дайте разъяснения по нижеперечисленным статьям Уголовного кодекса. Притонодержательство, тунеядство, неповиновение властям…
             Статей было так много, что я решил об этом не думать.
             Милиционеры все не уходили. Кто-то из них оказался хорошим психологом. Он постучал в дверь и крикнул:
             – Можно попросить стакан холодной воды?!
             Видимо, рассчитывал на мою сентиментальность. Или на чудодейственную силу абсурда...
             Я не реагировал.»




             О, а это вообще, пассаж! Приложив неимоверные усилия, я - хотя бы на секунду! - постарался представить себе подобную картину сегодня: толстый потный «омоновец», согнув пальчики, «кулютурно» так, постукивает по двери и извиняющимся голоском, взывает к одной из христианских добродетелей... «Не будете ли Вы так любезны... пожалуйста!...» ну и т.д. Каюсь, но у меня так ничего и не вышло...



            
             «Наконец милиционеры сунули под дверь листок бумаги и ушли. Я видел, как они пересекают двор. На этот раз я их пересчитал. Шесть козырьков поблескивали на солнце.
             Бумага оказалась повесткой, которую я разглядывал минуты три. В конце говорилось: «Явка обязательна». Фамилии следователя – не было. Названия дела, по которому меня вызывали – тоже. Не было даже указано, кто я: свидетель, ответчик или пострадавший. Не было даже номера комнаты. Только – время и дата.
             Я знал, что такие повестки недействительны. Меня научил этому Игорь Ефимов. И я кинул повестку в мусорный бак…
             Милиция затем приходила еще раза четыре. И я всегда узнавал об этом заранее. Меня предупреждал алкоголик Смирнов. Гена Смирнов был опустившимся журналистом. Он жил напротив моего дома. Целыми днями пил у окна шартрез. И с любопытством поглядывал на улицу.
             А я жил в глубине двора на пятом этаже без лифта. От ворот до нашего подъезда было метров сто.
             Если во двор заходил наряд милиции, Смирнов отодвигал бутылку. Он звонил мне по телефону и четко выговаривал единственную фразу:
             – Бл@ди идут!
             После чего я лишний раз осматривал засовы и уходил на кухню. Подальше от входных дверей.
             Когда милиция удалялась, я выглядывал из-за портьеры. В далеком окне напротив маячил Смирнов. Он салютовал мне бутылкой…»


   
             Ну как тут не понастальгировать по той нашей доброй советской милиции, правда? Кто ж мог из нас тогда предполагать, что мы на полном серьёзе будем с умилением вспоминать об этой ушедшей в небытие организации? Как известно, всё познаётся в сравнении. Так что, на фоне сегодняшнего беспредела, вчерашние милиционеры - это агнцы Божии! Ей-ей!