Детское любопытство

   Добираться на работу, на комбинат, мне не просто. Ежедневно, более двух часов, приходится находиться в автобусе, или в трамвае (сидеть, стоять, иногда на одной ноге, или просто висеть, в забитом пассажирами транспорте, держась одной рукой за поручни, а другой держа сумку. Все зависит от времени поездки и количества пассажиров в транспорте.

  Мое предпочтение, конечно же поездке в трамвае. В нём чаще бывает, что он не переполнен. Особенно по утрам, когда еду на работу. В это время трамваи не перегружены. Есть сидячие места. И мне интересно, устроившись поудобнее на сидении, наблюдать за пассажирами, смотреть выражение их лиц и, мысленно определять, кто из них в хорошем настроении, а у кого настроение не важное, испорчено.

   Конечно, все люди разные, на их лицах можно увидеть всё: радость, и злость, темперамент и сонливое безразличие ко всему окружающему, обвораживающие улыбки и кислые отображения душевного состояния, сказочно красивые лица и уродливо противные рожи, стройные красивые, спортивные фигуры и рядом обрюзгшие, ожиревшие, толстые и неуклюжие мужчины и женщины.
 
   Особенно интересно наблюдать, кто во что одет. Разнообразие одежды просто неописуемо. Здесь сменяются на этом «подиуме», прикасаясь и обтираясь между собой: модные, богатые, иногда с причудами, наряды, и истрёпанные грязные робы работяг, и разношёрстная одежда бомжей.
Когда долго едешь, то чувствуешь себя, как судья на подиуме, который внимательно всматривается в манекенщиц, появляющихся на подиуме, чтобы дать оценку каждой модели.

   А пассажиры постоянно, одни заходят в трамвай, другие выходят из вагона, а ты сидишь и наблюдаешь, и мысленно оцениваешь: их одежду, фигуры, внешность, настроение, действия и, конечно, находишься под воздействием их присутствия, под волшебством, исходящей от них ауры.
 
   Ведь все эти люди, являются личностями, живут и радуются жизни, кто больше, кто меньше, но я уверен, что все мои заключения («ярлыки», в основном положительные, мимолётно присваиваемые им), которые не произвольно возникают в моём воображение, для них абсолютно ничего не значат.
 
   У каждого из них есть своё мнение, о себе любимом. И, даже, если человек не испытывает удовлетворения и радости в жизни, если его преследуют неудачи, огорчения и разочарования в его действиях, поступках, в результатах его деятельности, его успешности в обществе, в коллективе, в семье, в быту, он стойко переносит все эти тяготы, лишения и живет надеждой, что все это временно, впереди будет лучше.

   Ведь истина, величия и достоинства человека, кроется не во внешней красоте, не в богатстве убранства, не в физическом совершенстве, не в ранге общественного положения, а в душевной красоте человека, от которой зависят его взгляды на жизнь и отношение к ней, его желания, действия, потребности, понятия о жизни и о самом себе.
 
   Поэтому, наверное, все психологи и учёные не могут заглянуть в душу человека, она всегда является недоступной и загадкой. Даже если постороннему кажется, что он этого человека хорошо знает, разгадал и заглянул ему в душу. Все эти выводы могут быть не состоятельными, буквально тут же. Всё зависит от душевных порывов человека. А они могут быть осознанными, постоянными, а могут быть спонтанными, сиюминутными, интуитивными, неосознанными.

   Под впечатлением этих мыслей и рассуждений, мне каждый день, неосознанно, интуитивно приходится участвовать в процессе жизненного бытия и спонтанно выполнять, не обязательную, но для меня лично, интересную работу.
Иногда, наблюдая за происходящим в вагоне, слух тоже, не произвольно, включается в работу и привлекает внимание: то какой-нибудь колоритный разговор, шутки, юмор, смех объявления.

   Однажды моё внимание привлекла молодая пара, вошедшая в вагон с весёлым, радушным настроение и с прекрасным созданием, шагавшей впереди девочкой, четырёх-пяти лет.
 
   Всё моё внимание переместилось на эту счастливую семью. Во всяком случае, мне так показалось.

   Девочка была интересная, шустрая, любопытная и щебетунья. Я сидел слева от сидений, где устроились вошедшие пассажиры. А они сели на свободное двухместное сидение, а девочку посадили на свободное переднее сидение.

   Взрослые шутили, смеялись, как говорится, радовались жизни и были на столько увлечены собой, что посторонние для них не существовали. Как будто в вагоне они одни и больше для них никто не существует. О чём разговаривали взрослые, я не интересовался. Меня заинтересовал ребёнок, тем более, что моя любимая внучка Амелия, такого же возраста и я всегда с большим удовольствием, при встрече, слушаю ее щебетание на различные темы, которые она меняет очень быстро и часто, но для меня они всегда интересны.

   Меня заинтересовало, с каким любопытством девочка наблюдала за происходящими вокруг событиями, как она быстро переключалась с одного объекта на другой и в каждом, увиденном объекте, она находила для себя что-то интересное. Тут же задавала вопрос взрослым, которые, по моему наблюдению, не очень-то охотно ей отвечали, потому что были увлечены собой, а девочка для них, как будто бы не существовала и их не интересовала. Они были вовлечены своими воспоминаниями, шутками. Девочке мама отвечала не охотно и не на все вопросы. Но девочка щебетала без устали и сыпала, как из рога изобилие, вопросами: "Почему трамвай так медленно едет?"; "Почему трамвай остановился?"; "А что это так скрипит, как страшилище?" "Почему тётя Вам билетики дала, а мне нет?".

   Мать отдала дочери, полученные от проводницы билеты и, с явным раздражением в голосе сказала: "На тебе твои билетики и успокойся, не надоедай, не приставай!"

   И в это время зазвонил телефон. Женщина достала с сумочки телефон, посмотрела, кто звонит и, с какой-то растерянностью, ответила: "Привет, я слушаю тебя Андрей." Потом ответила, по-видимому, на поступавшие вопросы: "У нас всё хорошо... Самочувствие и настроение прекрасные... Катя не болеет, ходит в садик... Потом, в каком-то смятении посмотрела на своего спутника, улыбнулась и протянула телефон девочке со словами: "На тебе телефон, папа хочет поговорить с тобой".

   Девочка с радостью схватила телефон и начала высказывать свою радость: "Папочка, я очень тебя люблю и соскучилась по тебе!" " Папа, а когда ты приедешь домой"? "Папа, а ты скажи твоему дяде пусть он отменит твою командировку". Папа ты спрашиваешь, что привезти мне в подарок? Папа, привези мне говорящую куклу." Потом она начала рассказывать, как они живут без папы, что в садике ей хорошо и вкусно кормят, и что ее никто не обижает.

   Все ее ответы были логичны и интересны. Но, мне казалось, что женщина всё это время, настороженно и, внимательно вслушиваясь и наблюдая за разговором дочери, чувствует себя как-то напряженно, нервничает и пристально вслушивается в разговор и в каждое слово, сказанное дочерью и папой. Но одно высказывание дочери окончательно испортило ее настроение. На очередной вопрос папы девочка ответил: "Мы сейчас едем в трамвае, а мама сейчас сидит с дядей Сашей на заднем сидении и разговаривает с ним. Мама пригласила дядю к нам в гости".

   Женщина выхватила из рук девочки телефон и дала девочке подзатыльник. Она отвела телефон в сторону, что бы не слышен был их разговор и проговорила девочке: "Что ты врёшь болтушка, когда я так говорила. Ну ка извинись, сейчас же, перед папой и скажи, что ты пошутила". А в телефон женщина сказала: "Андрей, не слушай ты ее болтушку, разве ты ее не знаешь, что она на ходу может придумать что угодно, это она пошутила."

   Она опять отдала телефон девочке и повторила: "Скажи папе, что ты пошутила и извинись за эту шутку".

   Девочка взяла телефон и со слезами сказала: "Папочка, извини меня за эту шутку, которую я слышала, как мама говорила дяде Саше, чтоб он приходил вечером, после десяти, когда малышка уснёт. Я больше так шутить не буду."

   Женщина вторично выхватила телефон из рук девочки, что-то в истерике сказала в телефон мужу, в растерянности посмотрела на своего спутника и в нервном ритме положила телефон в сумочку. Она со злостью отвесила второй подзатыльник девочке, схватила ее за руку и увела к выходу из трамвая.

  Трамвай остановился, и они втроем вышли из трамвая. Девочка в слезах. Женщина в истерическом состоянии. А мужчина с блуждающей, загадочной улыбкой на лице, с вверх поднятыми бровями и расширенными глазами, выражающими недоумение, удивление, возмущение и, возможно, страх.
 
   До конца моей поездки оставалось две остановки и все это время я сидел и думал, как быстро могут поменяться: настроение, впечатление, мнение о людях, как быстротечна и не совершенна эта жизнь, как много в ней соблазнов, увлекающих человека от моральной и душевной чистоты, от греха, подлости и морального падения, в мир соблазнов и удовольствий.