Чарли. Глава 3

Чарли разглядывал деревья, которые казались ему такими родным и таким незнакомыми одновременно. Он проводил аналогии к людям. Как тот, с кем ты проводишь так много времени, с кем ты делишься своими мечтами и снами, может в итоге оказаться подлецом и незнакомцем?
Наверное, всё дело в том, что люди слишком погружены в себя, свои желания и свои заботы. Проходя по парку, они не заметят, как опали листья, а через некоторое время покрылись снегом деревья. Целуя с утра человека, они не заметят пустоту в его глазах. Садясь на покрашенную скамейку, они не заметят надписи и испортят себе джинсы. Полагаясь на того, кто уже давно мысленно не с ними, они испортят себе жизнь.
 
Отец не раз и даже не два описывал Чарли всё, что он чувствовал. Знаете, это что-то вроде личного дневника. Только не нужно тратить силы на написание и деньги на ручки с бумагой.
Но Чарли в прямом смысле был дневником. Отцовские страдания настолько сильно поразили его, что любовь казалась для него жестоким убийцей под маской добродетели. Он записывал всё, что из раза в раз говорил отец. Он запоминал предложения, целые мысленные абзацы и копировал их в строгой последовательности, чтобы ничего не перепутать. Он хотел показать всему миру, что любовь хуже ада, хуже Сатаны. Дьявол забирает душу по твоему согласию, а в обмен на неё даёт то, чего ты пожелаешь. И ты знаешь, чего ожидать. Но любовь. Любовь непредсказуема. И это её самый главный плюс и самый страшный минус.
 
Через какое-то время после того, как тебе разбили сердце, ты начинаешь анализировать и понимать свои состояния. Ты выслушиваешь до ужаса банальные суждения о том, что время лечит. И начинаешь замечать, что горькие слезы, вырывающиеся из самой души, сменяются тихими вздохами, а потом и вовсе немой кривой улыбкой. Изначально тебе кажется, что весь мир обрушился. Тебе кажется, что умерла часть твоей души, часть самого себя.
В эти самые минуты расставания посещает состояние отвержения. Отвергаешь действительность, отвергаешь правду. Даже физическое состояние больше походит на сон. В полубреду пытаешься остановить слезы, но не получается, потому что несмотря на кажущуюся невозможность ситуации, ты осознаёшь, что это конец.
Ощущение того, что всё происходит не с тобой, а с кем-то другим, не проходит. Также как и не проходят самокопания и нескончаемая прокрутка свершившегося. И ты умываешься слезами до тех пор, пока на их место не приходит какое-то забвение.
Пока не приходит минута покоя. Или час покоя. Или день. Ощущение, как когда ты только что посмотрел очень душещипательный фильм, поддался эмоциям, обдумал его немного и решил заниматься другими делами, но фильм не уходит из твоей головы, и ты думаешь о нём. Выносишь из него что-то полезное для себя, какие-то жизненные уроки, оцениваешь действия главных героев, но уже не поддаёшься эмоциям. И ты сидишь, или лежишь, или идёшь со своими мыслями, а вокруг тебя будто весь мир остановился и замер.
Всё замерло, покрылось пеленой тумана, и ты ничего вокруг не замечаешь, даже того, что с тобой случилось. Мысли приходят и моментально уходят. Мысли возвращаются, но ты непроизвольно их прогоняешь.
И тут тебе в голову приходит озарение - а вдруг всё намного проще, чем есть, вдруг так должно быть, вдруг так, действительно, будет лучше.
И тут появляется облегчение, что не придётся страдать так, как ты себе это представлял. Но ты просто ещё не знаешь, что все это впереди. И некоторое время ты чувствуешь себя сравнительно неплохо.
Пока не ляжешь спать и не проснёшься с осознанием того, что же всё-таки случилось. Не проснёшься и не поймёшь, как же хочется заснуть снова, заснуть лишь бы не чувствовать того, что заполняет тебя - твою голову, тело и душу.
А потом ты входишь в новый день, пытаясь найти в нем новые эмоции, отвлекающие тебя от душевных терзаний. И ты их найдёшь. А к вечеру придёшь домой и начнёшь вспоминать, начнёшь топить себя в океане образов, встреч, мгновений из твоей памяти.
Ты не заметишь, как ляжешь спать в постель со слезами на глазах и будешь умолять, чтобы всё это оказалось лишь сном, чтобы завтра утром всё было как прежде, чтобы реальности не существовало. Ты будешь понимать, насколько это глупо, но боль будет настолько глубоко в тебе, что любая глупость покажется надеждой и утешением. Ты заснёшь, так и не успев понять, насколько бессмысленны и невозможны твои мольбы.
А на утро ты снова окажешься в разрывающей тебя действительности и снова пойдёшь на поиски новых впечатлений. И снова найдёшь их. Тебе захочется делать необдуманные поступки, захочется делать несвойственные тебе вещи лишь для того, чтобы огородить себя и сбежать от прошлой жизни. Но всем известно, что от себя не сбежишь никакими путями.
И каждый день ты будешь метаться из крайности в крайность, то смеясь над самим собой, то изрезая себе душу собственными мыслями. Ты будешь вспоминать каждый день, детально, до мелочей. Будешь представлять, как всё могло бы быть при других обстоятельствах. И если тебе повезёт, то ты найдёшь выход из этого ада, и время вкупе с другими людьми, эмоциями и впечатлениями, действительно, тебя вылечит.
Но, возможно, в один далеко не прекрасный момент ты поймёшь, что ходишь по кругу. Что стадия спокойствия уже не раз сменилась озарением, а то в свою очередь фантазиями о нереальности реального. И в этот момент ты отчётливо понимаешь, что умер где-то в пучине этих нескончаемых страданий, но ты был так погружён в них, что, к сожалению, этого не заметил.
 
Отец Чарли был добрым, хорошим человеком. Он ни разу не накричал ни на него, ни на бабушку. Да и вообще не испытывал каких-либо эмоций кроме грусти.
Соседи называли его алкоголиком и свиньёй, потому что он мог ходить неделями в одном и том же, иногда попросту не появляясь дома, пока не закончатся деньги, и он не придёт обратно, где кто-то из семьи насильно не заставит его помыться и переодеться.
Но Чарли знал, он понимал, что его отец погиб куда раньше того злополучного дня, когда они нашли его в кровати без признаков жизни. Будучи совсем ещё ребёнком, на тот момент ему было всего восемь лет, он знал, что виновато в смерти его отца. Его тело, может быть, и убил алкоголь, но душа его умирала задолго до того, как это случилось. Умирала в мучениях и страданиях, и Чарли точно знал, что было тому виной.