Глава 26. Всё заканчивается внезапно

или
ПОСЛЕ БОЁВ ЗА ГОРОД ГРАУДЕНЦ

На фото с сайта Память народа.ру - вид на город, видимо, с башни Климек.
Справа у воды - тот самый подтопленный домик на дебаркадере, что штурмовала группа лейтенанта Тушинича.


*   *   *

После того, как бой в длинном квартале сам собой затух, выяснилось, что дальнейшее наступление первого батальона капитана Степанченко и вообще наступление 946-го полка в направлении крепости было приостановлено.

Вскоре из-за правого фланга батальона вперёд выдвинулся 109-й гвардейский полк, который до этого наступал восточнее небольшим уступам сзади. Гвардейцы, будто предчувствуя, что пошёл последний день активных боевых действий в городе, быстро заняли боевые позиции батальона и со своими пушками легко завершили зачистку длинного квартала. Далее гвардейский полк продолжил наступать в направлении многочисленных казарм, расположенных на территории трёх больших кварталов в районе высоты с отметкой 70,0.

К этому времени из города на север, в направлении крепости, поспешно отходили немцы, зачастую бросая прямо на позициях пушки с разбитыми или отвинченными затворами и своих тяжелораненых солдат. В казармах и госпиталях на северных окраинах города тоже было очень много раненых – сотни и тысячи. Наши солдаты освобождали предприятия и в концлагеря с военнопленными, в основном это были советские, но были и французские, испанские и английские солдаты и офицеры. А ещё больше было советских граждан, угнанных с оккупированных территорий – худых и изнеможённых, но со слезами радости от осознания счастья, что фашистская кабала для них, наконец-то закончилась...

После обеда штурмовые группы первого батальона капитана Степанченко вели бои, вернее – разрозненные боевые стычки с мелкими группами немецких солдат и отдельными автоматчиками. Никого из вольных или невольных «союзников» – поляков, румын, чехов, венгров и прочих, между ними не оказалось. Тем более не было власовцев и оуновцев – с ними наши солдаты сводили счёты быстро и безжалостно.

Отсечённые от своих основных сил, группы противника рассеялись по крутым склонам восточного берега Вислы и засели в опорных пунктах и изолированных стрелковых ячейках, заранее построенных, видимо, для обороны города Грауденц от предполагавшегося наступления советских войск по льду Вислы из направлений Драгас и Гросс Любин. Но 142-я дивизия сместилась в Михелау и начала штурмовать город с юга.

Крутые склоны вблизи руин старинного замка с высокой круглой башней были к тому же сильно пересечёнными – с оврагами  и утёсами. Кроме того, они густо поросли деревьями и кустарниками. Но всё равно с этой сравнительно «лёгкой» и почти лесной работой штурмовики справились быстро, ещё до сумерек, потому что немцы в основном оказывали слабое сопротивление.

А в группе Алексея Удалова был и такой случай во время зачистки этого склона.
Выбравшись с Павловым и Триколичем из очередного круто уходившего вниз каменистого овражка-промоины, они вышли на сравнительно широкую площадку, где тотчас нос к носу столкнулись с, видимо, поджидавшими их пятью немцами. Они занимали позиции в хорошо оборудованной пулемётной точке, соединённой короткими окопами с тремя стрелковыми ячейкам.

Советские бойцы на миг застыли от неожиданности и тут же бросились за укрытия: Триколич упал за большим камнем, а Удалов с Павловым юркнули за деревья. Но и немцы, не открывая стрельбы, скрылись в окопах. И на короткое время на площадке зависла тишина. Пока бойцы переглядывались между собой и знаками договаривались, как действовать дальше, из окопа вдруг поднялась винтовка с... грязной портянкой вместо белого флага. И тут же из неё раздался выстрел в воздух. После чего немцы с поднятыми руками стали выходить из окопов. Как выяснилось вскоре, они заранее договорились не оказывать сопротивления после того, как убили своего фанатичного настроенного командира-ефрейтора.

- Повезло нам, – облегчённо сказал Триколич.
- Да не скажи, Петро, – резонно ответил Удалов. – Они же не дураки, ведь хорошо слышали, что мы здесь действуем далеко не одни.
И действительно, выше и ниже по склону, то чуть впереди, то на уровне с ними или чуть позади слышались выстрелы и крики «Сдавайтесь гады, а то всех перебьём нахрен!».
- Бежать в такой ситуации им некуда, а сопротивляться – бесполезно, – поддержал Алексея Иван Павлов и устало улыбнулся своими тонковатыми и напряжённо поджатыми губами.

*   *   *
После зачистки склона узнали, что ночью их штурмовая группа тоже не будут наступать. Получено новая боевая задача: нести сторожевое охранение территории в районе старинного замка, где начали сосредотачиваться подразделения 142-й дивизии. Третьей роте было вверено охранять северную оконечность дебаркадера и берег Вислы в районе замка и окраины квартала, расположенного севернее него. По недавно проведённым здесь боям и зачистке склона это были места, хорошо знакомые нашим штурмовикам.

Третья рота расквартировалась в двухэтажном длинном Г-образном здании, расположенном недалеко от странной круглой башни замка. Почему-то она стояла совершенно отдельно от других строений и развалин замка. К ней не примыкали никакие стены. Предположили, что стены эти были, но их разрушили во время какой-то старинной осады, а потом разобрали за ненадобностью. Сверху башня была порядочно разрушена. Причём, – не в ходе последних боёв полка, поскольку в этом районе наша артиллерия применялась очень ограниченно и только по домам, из которых велось наиболее упорное сопротивление.

Толстая и круглая, вблизи она казалась несколько приземистой и своей растрёпанной неуклюжестью невольно вызывала недоумение солдат, от нечего делать через окна глазевших на зависленские дали, прилегающую местность и на эту башню. В начавших опускаться сумерках выглядела она очень внушительно и даже грозно. Но и несколько смешно – из-за своей кургузости.

- Почему-то она напоминает мне кое-что до боли знакомое, – это Цымбалюк затравил разговор на скользкую тему и, поправляя ремень, обозначил то самое место.
- Вот-вот! И мне тоже. Но только сейчас не утро, а вечер, – хохотнул Никита Васянович.
- А она всё равно торчит – хоть с утра, хоть под вечер!
- Ага-га-га! Го-го-го!
- Только она будто колбаса надкушенная, без навершия.
- Без главки, – тут же поправил остряка кто-то из больно умных.
Из-за невольного сравнения колбасы и главки все так и грянули смехом. А знаток истории продолжил гнуть своё звонким от обиды голосом:
- И ничего смешного здесь нет. В старину любое высокое сооружение завершалось главкой.
Но тут его уже в упор добил Цымбалюк:
- Ну, а я о чём говорю? Не о ней ли, родимой? – и снова поправил свой ремень.
Тут уже все расхохотались так, что чуть ли не в лёжку падали... 

*   *   *
В течение этой ночи, оказавшейся последней в ходе боевого пребывания наших штурмовиков в почти поверженном городе, в районе крепости сопротивление продолжали оказывать только разрозненные группы автоматчиков и пулемётчиков. Будто в предсмертных судорогах, они отчаянно вступали в гранатный бой, вели сильный огонь из подвалов и с этажей зданий. Из крепости тоже продолжался сильный артиллерийско-миномётный обстрел боевых порядков наступающих частей 37-й гвардейской и 381-й дивизий и их подразделений. 

Сильный бой в районе высоты с отметкой 70,0 и крепости на удалении свыше двух километров отчётливо был слышен даже здесь внизу, на берегу Вислы и на дебаркадере.
В это время Алексей Уваров с Иваном Павловым на пронизывающем ветру отбывали свои два часа сторожевого охранения неизвестно чего и непонятно от кого. Из-за бессмысленности этого занятия Иван в сердцах даже сплюнул себе под ноги и смачно выругался. А Удалов рассмеялся, пытаясь даже в этой нелепой ситуации не падать духом:
- Павлов, да как ты не понимаешь, что мы с тобой обороняем от наводнения вот эту башню на горе.
Посмеялись, воспрянули духом и продолжили, раз так приказано, исправно ходить по берегу и дебаркадеру взад-вперёд, продрогнув донельзя, умирая от скуки и желания согреться и выспаться.

А дальнейшие события начали разворачиваться с такой калейдоскопичной быстротой, что в этой круговерти снова начали происходить нелепые события с невероятными последствиями для главных героев нашего повествования.

Согласно шифрограмме, пришедшей поздно ночью в штаб 142-й дивизии из штаба 98-го корпуса, её части до шести часов утра должны были быть сменены частями 37-й гвардейской дивизии. Ночью организовать и провести смену подразделений на их боевых порядках? Да легко! Для начальства, конечно же. Но и солдат среди ночи поднять тоже не составляет труда. Подумаешь, – хроническая усталость и недосыпание личного состава. Все в таком состоянии находились тогда, и никто не роптал.

Далее штакором-98 предписывалось в течение часа вывести 142-ю дивизию во второй эшелон корпуса и сосредоточить её части в центральной части города для переформирования в один-батальонный состав. При этом нужно было сформировать в каждом полку-батальоне по шесть штурмовых групп. Группам необходимо в течение дня довооружиться, получить взрывные заряды, штурмовые лестницы и так далее, и приступить к подготовке для решительного штурма крепости, начать который предполагалось шестого марта с наступлением темноты. После сдачи своего участка в районе тевтонского замка с его кургузой башней 946-й полк должен был к семи часам сосредоточиться в районе 51-го** квартала. 

** 51-й квартал – на военных картах того времени он обозначен, как тот самый большой квартал с кладбищем и внутриквартальным сквером, которые зачищали штурмовики из роты старшего лейтенанта Быстрова. С севера на юг этот квартал заключён между речкой Тринке и Рувом Германа, а с востока на запад – между улицами Сенкевича и Рыбацкой. В юго-западной части кладбища был похоронен Иван Коваль.

Задача была выполнена в срок. К полудню штаб полка отчитался в штаб дивизии, что к новому месту расположения все его части и приданные подразделения прибыли без потерь. Боевой участок соответствующим образом передан гвардейцам, что подтверждалось прилагаемым актом со схемой участка и расположением соответствующих подразделений.


На самом деле всё произошло не так гладко. Но на следующий день после падения Грауденца, седьмого марта, 142-я дивизия совершила тридцатикилометровый марш в северном направлении и сосредоточилась на восточном берегу реки Висла в районе города Мариенбург.

Здесь дивизия в течение нескольких дней вынужденно простояла из-за неработавших переправ, приводила себя в порядок, пополнялась личным составом и боеприпасами, ремонтировала и получала вооружение – готовилась к последующему наступлению на Данциг. А также производила разбор боёв и подводила итоги месячного ведения боевых действий.

В феврале 142-й дивизии дважды была объявлена благодарность Верховного Главнокомандующего за освобождение крупных польских городов Мариенбург, Меве и Эльбинг. Семьсот восемьдесят два человека из её личного состава были награждены орденами и медалями, а дивизии присвоено почётное наименование Грудзяндской.

Численный состав дивизии на шестое марта 1945 года составлял около трёх тысяч двухсот человек – и это при том, что за это время она имела кое-какое пополнение.
Из трёх полков дивизии больше всего пострадал 946-й полк, в котором служили Алексей Удалов и товарищи. К моменту выдвижения полка на марш из Эльбинга в район юго-западнее Грауденца, его личный состав насчитывал около тысячи ста человек. А к моменту падения города-крепости в нём оставалось всего четыреста тридцать пять человек – и это тоже с учётом всех пополнений личного состава, произошедших в течение месяца. А боевых действий за это время было всего восемнадцать суток: полк беспрерывно воевал с шестнадцатого февраля по пятое марта включительно.

Но это была уже совсем другая история, как говорится, которая уже никоим образом не касалась наших, в очередной раз выпавших из неё злополучных «ударников»-штурмовиков.

Продолжение здесь: http://proza.ru/2020/05/07/1054