Один из уроков жизни

НАЧАЛО ВОЕННОЙ СЛУЖБЫ
Мой отец кадровый военный хотел, чтобы я тоже избрал эту профессию. У меня не было серьёзных причин противиться его желанию. После окончания средней школы в 1952 г. я успешно сдал вступительные экзамены в Военную инженерную артиллерийскую академию (в настоящее время Академия РВСН им. Петра Великого) и был зачислен слушателем. Это был первый набор, когда кроме офицеров в академию могли поступать выпускники средней школы. В нашем отделении было семь офицеров и пять молодых ребят. У нас изначально сложились доброжелательные и уважительные отношения в коллективе. После окончания академии в 1957 г. я был зачислен на Высшие инженерные академические курсы и после их окончания в июле 1958 г. был направлен для прохождения службы в НИИ-4 Министерства обороны. При этом определённую роль сыграл фактор наличия у меня жилья в Москве.

После непродолжительного пребывания в Вычислительном центре Министерства обороны я был прикомандирован к ВЦ АН СССР (Москва, Академический проезд, 5), с которым институт заключил договор на использование ЭВМ «Стрела» в свободное время.  Там мы по заданию командования готовили исходные данные и проводили расчёты.
Я был назначен старшим группы из двух человек. Нам давали машинное время для проведения расчётов с 18.00 до 9.00. График работы был скользящий без обычных календарных выходных. Первый рабочий день на своём рабочем месте с 9.00 до 18.00. Второй рабочий день с 9.00 до 18.0 на на своём рабочем месте, с 18.00 до 9.00 проведение расчётов на ЭВМ в машинном зале. Утром из института приезжала машина с сопровождающим офицером и один из нашей группы (поочерёдно) на этой машине должен был доставить результаты расчётов в институт в Болшево.  Третий день был днём отдыха.  Потом цикл повторялся.

Машинный зал представлял собой большое помещение. В центре зала был пульт управления, рядом находилось устройство ввода-вывода. Все исходные данные вводились с помощью перфокарт, на перфокарты выводились также результаты расчётов. Вдоль стен были размещены большие стойки с магнитными барабанами. В отдельном помещении размещались печатающие устройства. С их помощью данные с перфокарт печатались на бумажные рулоны. Эти рулоны с результатами расчётов поступали в дальнейшую обработку в институте. ЭВМ «Стрела» имела быстродействие 2000 операций в секунду. На расчёт одной траектории требовалось поначалу несколько часов, потом это время программисты  сократили до 40 минут.

Таким образом, через два дня на третий была круглосуточная работа. В таком режиме мы работали несколько месяцев. Вспоминаю один эпизод. Машина из института пришла с опозданием. В этот день была моя очередь отвезти результаты расчётов в институт. После сдачи результатов я должен был сдать дежурному по институту пистолет, который нам выдавали при проведении расчётов в соответствии с инструкцией. Обычно эта процедура занимала не более 2-3 минут. Но в этот раз попался дотошный дежурный, который потребовал, чтобы я почистил пистолет. Разборка, чистка, сборка, на всё это ушло время, и я мог опоздать на последнюю электричку перед двух-часовым перерывом. Сдав наконец пистолет, я покинул территорию института и быстрым шагом направился через лес к ближайшей платформе «Подлипки дачные».  Пройдя примерно половину пути, я увидел вдалеке в стороне от моего пути милиционера с овчаркой. Я продолжал идти и вскоре милиционер с собакой оказались вне поля зрения. Но вскоре я услышал дыхание бегущей за мной собаки. Она обогнала меня и перегородила  путь, злобно оскалясь. Через некоторое время милиционер что-то крикнул  собаке и она убежала. Я побежал, так как времени до отхода электрички оставалось очень мало. Но вскоре опять услышал за спиной дыхание собаки, и опять она встала на моём пути. В общем, на электричку я опоздал. Я сильно устал, на платформе сел на скамейку и уснул. Меня разбудил один из офицеров нашего института, который тоже направлялся в Москву. В дальнейшем моя служба проходила в более комфортном режиме. В институт поступили новые по тем временам ЭВМ  БЭСМ и был создан свой вычислительный центр.

В 1960 г. я был переведён на работу по космической тематике. Она заключалась в подготовке данных на запуски космических аппаратов различного назначения. Вначале нас было двое, я был старшим группы, моим помощником был лейтенант Владимир Балтин, толковый и грамотный специалист. Наша работа не входила в основную тематику отдела. Мы выполняли свои плановые работы, взаимодействуя с заказчиком и организациями промышленности. При этом старались все вопросы решать самостоятельно, не обращаясь к руководству отдела.

В декабре 1962 г. я и моя семья сменили место жительства. Переехали из Москвы в Болшево, где получили двух-комнатную квартиру в военном городке. Теперь мне уже не нужно было тратить время на дорогу к месту работы. Появилось свободное время для работы над диссертацией. Это было тем более необходимо, так как ранее в начале 1961 года, будучи ещё в звании старшего лейтенанта, я был назначен на должность старшего научного сотрудника. Должность соответствовала званию подполковника, но требовала наличия учёной степени.
 
ЗАЩИТА КАНДИДАТСКОЙ ДИССЕРТАЦИИ

В 1968 г. мне утвердили тему диссертации, которая была посвящена вопросам оптимизации траекторий выведения КА на орбиты. В декабре 1969 г. я успешно защитил диссертацию. При голосовании не было ни одного чёрного шара. Уже после защиты диссертации на основе одной из моих разработок была подана коллективная заявка на изобретение  Всего у меня было 10 соавторов, включая специалистов института, которые мне помогали, а также представителей Конструкторского бюро, заказчика работ и Комитета по делам изобретений и открытий. На изобретение было получено авторское свидетельство, оно было внедрено после выполнения небольших конструктивных доработок ракеты-носителя. Согласно расчётам, в результате реализации изобретения можно было увеличить вес полезного груза на величину более 100 кг.Экономический эффект можно примерно оценить, если учесть, что средняя стоимость вывода 1 кг полезного груза на орбиту составляет порядка  40000 тыс. долл, а на высокие орбиты в разы выше этой величины.  Мне также удалось получить решение для определения оптимальной траектории для неограниченных по протяжённости участков полёта ракеты с работающем двигателем, т.е. когда  Землю можно считать круглой, а не плоской, как это было в большинстве работ по этой проблеме. Я осознавал, что полученные мной результаты вполне соответствовали уровню докторской диссертации как в части теории, так и практической значимости. Поэтому намеревался вскоре приступить к её подготовке.

СОКРАЩЕНИЕ МОЕЙ ДОЛЖНОСТИ И ПЕРЕХОД В ФИЛИАЛ НИИ-4 МО

Работы по подготовке данных на запуски КА по-прежнему проводились в НИИ-4.  В то время, когда я готовился к защите диссертации, уже был создан Филиал НИИ-4 МО. Туда перешли на повышение мои начальники: начальник отдела полковник Беляков А.М. и  начальник лаборатории подполковник Семёнов И.В. Новым начальником одела был назначен подполковник Морозенко Г.И., с которым я раньше не работал.
В то время, когда я готовился к защите диссертации, в НИИ-4 работала комиссия по проверке института. Одно из замечаний комиссии состояло в том, что на должности старшего научного сотрудника есть офицеры, не имеющие учёной степени. Я считал, что ко мне это не относится, так как только что успешно защитил диссертацию. К тому же в отделе были другие старшие научные сотрудники, не имеющие учёной степени.

Но я ошибался. 26 декабря Морозенко (через неделю после защиты диссертации) поставил меня в известность, что, возможно, мою должность могут сократить. У меня уже была на руках парная путёвка в санаторий РВСН «Фрунзенское» (Крым), и я отбыл в отпуск, надеясь, что этот вопрос разрешится в моё отсутствие, так как для сокращения именно меня формально не было оснований. Находясь в санатории, я созвонился с одним из сотрудников, который сообщил, что меня перевели на должность МНС в отдел, которым руководил полковник Цыплаков Ю.В. Итак, через 12 лет успешной работы (из них 8 лет в должности СНС) меня понизили в должности, в моё отсутствие и без моего согласия.

В отделе было двое старших научных сотрудников в звании подполковника, но не имевших учёной степени и утверждённой темы диссертации. Поэтому, согласно замечаниям Комиссии, сократить должны были кого-то из них, а не меня. Я не пытался выяснять с руководством обстоятельства, почему выбор пал на меня, а не на кого-то их них. Но, мысленно представив себя на месте руководства, я понимал причину такого решения. Один из кандидатов на сокращение был участником войны и руководство решило дать ему дослужить до полной пенсии. У другого сотрудника произошла семейная драма: жена после отдыха в санатории решила не возвращаться в семью, оставив мужу все заботы о двух малолетних дочерях.  Руководство, по-видимому, решило не усугублять трудную ситуацию, в которую попал этот сотрудник.

  Я же был как бы «инородное тело» и должен был со своей тематикой перейти в Филиал после утверждения штатного расписания. Но была ещё одна весомая причина такого решения в отношении меня. Я был беспартийный. На должность старшего научного сотрудника я был назначен, когда был старшим лейтенантом и мне было всего 27 лет. Я не противопоставлял себя партии. Например, как и коммунисты по решению парткома отправлялся в выходные дни в подшефный совхоз на сельскохозяйственные работы. Решение повременить со вступлением в партию было продиктовано желанием сберечь время. Слишком много было пустопорожней болтовни на партсобраниях и лекциях в системе партийной учёбы. Необходимо было также вести конспекты, которые иногда требовалось показать проверяющим из политотдела. Так я беспартийным дослужил до звания майора и в феврале 1970 года мне должны были присвоить очередное воинское звание подполковника. На меня неоднократно наезжал замполит с вопросом, почему не вступаю в партию. Я отвечал, что готовлюсь. На этом диалог заканчивался.

После разговора с Морозенко я в тот же день обратился к своему научному руководителю по диссертации полковнику Игорю Валериановичу Семёнову, который был ранее заместителем у Белякова, а в это время руководил отделом в Филиале. Он при мне позвонил полковнику Гори Ф. А., который предварительно занимался подбором кандидатов на зачисление в Филиал. Семёнов хорошо знал меня по результатам моей работы и поручился за меня. После беседы со мной Гори сказал, что меня возьмут и я спокойно могу отправляться в отпуск.  Но я полагал, что могут возникнуть трудности с моим переходом со стороны политотдела. Я мысленно представил себя в роли руководства политотделом Филиала. Там мою беспартийность могли воспринимать как факт того, что я ранее либо был недостоин быть принятым в члены партии, либо, хуже того, был несогласен с линией партии. Я осознавал, что надо быть реалистом и что дальнейшая служба в армии и беспартийность трудно совместимы. Поэтому после возвращения из отпуска я подал заявление на вступление в партию.

После утверждения штатного расписания в Филиале со мной беседовали начальник политотдела и его заместитель. Они задавали ожидаемые мной вопросы, а именно, как произошло моё понижение в должности и почему так долго оставался беспартийным. По-видимому, мои ответы их удовлетворили и в июне 1970 г. я был зачислен в Филиал НИИ-4 МО на должность старшего научного сотрудника, т.е восстановлен в ранее занимаемой должности. В том же месяце мне было присвоено очередное воинское звание подполковник. Впоследствии Филиал получил статус 50 ЦНИИ космических средств. Начальником 50 ЦНИИ КС стал полковник Мельников Геннадий Павлович, который до этого был начальником Филиала НИИ-4 МО.

Осмыслив обстоятельства понижения меня в должности, я был неприятно удивлён безразличным отношением руководства ко мне. Со мной даже не побеседовали, не попытались объяснить вынужденный характер принятого решения. После этого я пришёл к заключению, что со мной так поступили потому, что тогда со мной  можно было так поступить. Следовательно, нужно стремиться к достижению такого положения, которое позволит свести к минимуму зависимость от людей и обстоятельств. Не следует обижаться на людей, включая как равных тебе по занимаемому положению, так и начальников. Обижаться - это удел слабых. Нужно выстраивать отношения в коллективе и с начальством таким образом, чтобы тебя было трудно обидеть. Чтобы быть независимым от благосклонности начальства, нужно быть незаменимым на своём месте. А начальнику нужно вежливо дать понять, что ты нужен ему больше, чем он тебе. Научная работа даёт учёному такую возможность,  если он может выполнять сложную и ответственную работу, которую не могут выполнить другие сотрудники. Для этого необходимо иметь высокую и разностороннюю научную квалификацию.

КАМЧАТКА

Я понимал, что сокращение моей должности в НИИ-4 с последующим назначением на более низкую должность это не трагедия, а просто один из  неприятных эпизодов, который нужно воспринимать как объективную реальность,  обусловленную службой в армии. После перехода на новое место службы мне хотелось полностью отрешиться от неприятных воспоминаний и размышлений. Поэтому свой очередной отпуск в 1970 году я решил провести не в санатории с женой, как обычно, а отправиться  в туристический поход в дальние края, где я ещё не бывал. Я присоединился к группе офицеров из НИИ-4, которая собиралась провести отпуск на Камчатке. В августе наша группа в составе 5 человек отправилась самолётом в Петропавловск-Камчатский.  В планы нашего похода входило посещение острова Беринга и туристический поход по Камчатке.

Это путешествие оставило незабываемое впечатление. Мы познакомились с тем, как живут люди вдали от урбанизированной Москвы и её пригородов, в каких условиях там живут офицеры и их семьи. Но наибольшее впечатление на меня произвела природа этих мест и, особенно, её обитатели. На Камчатке много медведей и они в отношениях с людьми ведут себя как хозяева. Особой агрессивности они не проявляли, но в поисках съестного могли прийти в место расположения туристов. Незваные гости обычно появлялись вечером, когда туристы приходили на специально оборудованные для ночлега приюты и на костре готовили еду. Организованные группы туристов сопровождал инструктор. У него была ракетница, которую он использовал для отпугивания назойливых пришельцев. У нас не было инструктора с ракетницей. Во время похода мы обычно ночевали на приютах, когда там была одна из групп организованных туристов. Но иногда приходилось оставаться одним и терпеть присутствие незваных гостей.

Вспоминаю два эпизода. Однажды, когда мы расположились на приюте у реки Шумная, я вечером, будучи дежурным, решил испечь блины. У берега было сооружено подобие печи из камней. Я встал спиной к берегу, приготовил жидкое тесто, развёл костёр, вылил на сковороду первую порцию теста. Я не успел испечь даже одного блина. Как только появился блинный запах, тут же появился медведь. Думаю что это был тот самый медведь, который накануне вечером ходил по нашей территории и, когда мы легли спать, съел всю еду, которая была в двух эмалированных вёдрах и стояла на открытом месте. Одно ведро было наполовину заполнено ухой а другое рисовой кашей с тушёнкой. Он не только сожрал всё, что было в вёдрах, но и тщательно их вылизал. Медведь стал ходить вокруг меня. Дойдя до берега,  поворачивал и шёл в обратном направлении. Он как бы давал мне понять, что я должен уйти. Мне и в самом деле следовало уйти. Но я позвал ребят. Они прибежали и пытались прогнать медведя. Кричали, размахивали руками. А он спокойно стоял, смотрел на беснующихся людей и не думал уходить. И тогда Саша Громов с силой бросил в медведя камень, который попал ему в шею. Медведь какое-то время качал головой из стороны в сторону, потом медленно удалился. Считаю, что Саша поступил явно опрометчиво, скорее всего, по незнанию. Бывалые люди говорят, что ни в коем случае нельзя совершать действия, которые могут причинить медведю боль. Но, к счастью, всё обошлось. Но мы легли спать без ужина.
 
Второй эпизод произошёл вблизи одного из приютов, где мы вечером у костра встретились с одной из туристических групп. Вместе ужинали, обменивались впечатлениями, пели песни под гитару. Я решил прогуляться и пошёл по тропинке, ведущей на территорию приюта. Когда стихли голоса сидящих у костра, я услышал звуки, которые издают пустые жестяные банки при падении. Я продолжал идти. Звуки падающих  банок становились всё отчетливее. Вдруг эти звуки прекратились и я в ночной темноте увидел перед собой три пары светящихся зелёных колец Одна пара побольше других была в центре и на большей высоте,  чем пары слева и справа. Я остановился и размышлял над тем, чтобы это могло быть.  Вначале хотел подойти поближе, но не решался. Я стоял и кольца висели неподвижно. Вдруг меня осенило. Это медведица с медвежатами, а зелёные кольца - это свечение глаз в темноте. Я однажды в детстве видел, как светятся в темноте глаза у кошек. Я молча, не поворачиваясь, отступил на несколько шагов.  Потом повернулся и пошёл назад. Через непродолжительное время я услышал, как звуки падающих банок возобновились. Я понял, что это медведица с медвежатами пришла на свалку вылизывать пустые консервные банки, которые выбрасывали туристы. Бывалые люди говорят, что от медведицы с медвежатами нужно держаться подальше. В это раз тоже всё обошлось без больших неприятностей. С другими участниками группы тоже случались встречи с медведями.

Но не только медведями примечательна Камчатка. Много и других достопримечательностей, привлекающих туристов, прежде всего, Долина гейзеров.
Путешествие по Камчатке и острову Беринга  помогло мне полностью отрешиться от мрачных мыслей, осознать мелочность многих забот и целей, которые гонят людей  по жизни, почти не оставляя времени на занятие чем-то более важным. При этом у большинства людей, в том числе и у научных сотрудников, наиболее часто определяющими являются материальные стимулы. Они не ставят перед собой цель решить какую-то серьёзную научную проблему, а стараются соответствовать тем требованиям, которые необходимы для выполнения порученной им работы. Необходимо было осмыслить линию поведения при работе на новом месте.  Я считал, что кроме выполнения порученной работы, необходимо иметь время, чтобы можно было заниматься своими инициативными исследованиями. Это были исследования в области антигравитации. Но это отдельная тема.