Часть 4. Зина знакомится с Людмилой

Вот что за невезение!
Не найдя денег ни на откуп, ни на возмещение разбитых стекол, перевернутых стульев и стола, «навсегда», по словам официанта, испорченных скатертей, Зина смирно села и уехала в кутузку с хранителями правопорядка. Никого не интересовала ни ее судьба, ни ее чувства, да и поделиться бы тоже не хотелось. Размазывая по-предательски не водостойкую тушь, Зина села на кушетку да там и задремала — не думалось, ничего не хотелось, оставалось забыться и потом решать, что дальше.

О содеянном она как будто не жалела. Подумаешь, бывает! Жалко было только, что вернуться уже нельзя, ведь это было ее любимое кафе — место, где она коротала первые институтские годы в перерывах между занятиями, когда можно прогулять и тебе за это обычно ничего не бывало.

Все показалось хуже, когда она проснулась — хотелось домой и помыться, да и сменить порванное платье. Рядом сидела будто из ниоткуда появившаяся женщина, на вид интеллигентная, с прочно сдвинутыми коленями под строгой юбкой. Руки ее лежали на бедрах и смотрела она куда-то в даль, поджав губы. Будь у нее сумочка, она наверняка положила бы ее перед собой и накрепко вцепилась. Она будто ждала, пока Зина проснется.

— Мужчина? — словно ножом разрезала тишину женщина.

Зина сначала не поняла, что это значит.

— Женщина, — дрожащим от похмелья голосом ответила она.

— Нет, я спрашиваю, как вы попали сюда.

— Нет, ну в общем… Наверное, да, — призадумалась Зина. Женщина будто бы расслабилась.

— Побои, тирания, ограбление? — спросила она, с прямой осанкой, повернувшись к Зине.

— Да, в общем-то, все вместе, — соврала Зина, не желая казаться полной дурой. Она вдруг вспомнила, что вчера не дождалась свою «любовь», и в ней с новой силой вспыхнуло чувство, но уже не злость, а сжигающий, непонятно откуда взявшийся стыд.

Женщина одобрительно кивнула.

— Наверное, непросто вам пришлось. Вы так старались ради него и все зря?

Зина изумленно подняла на нее взгляд и кивнула.

— А в итоге он оставил вас в самый неподходящий момент? Растоптал ваши чувства и бросил?

На глаза Зины навернулись слезы и внезапно она завыла с новой силой, уткнувшись в заляпанное вином и вчерашней потасовкой платье:

— Вы бы знали-и-и… — с раздражающей ноткой, которая появляется в голосе, когда стараешься что-то сказать, но горло сдавило в нервном «икании» от истерики, затряслась Зинка. — Всегда одно и то же, всегда-а-а…

Женщина внезапно придвинулась ближе и обняла Зину, медленно поглаживая по пухлым плечам. Так она просидели еще два часа, пока Зина выкладывала женщине подробности своей личной жизни до и после инцидента.

Рассказала про своего недомужа Кольку, которого она порывалась женить на себе далеких пятнадцать лет назад, только история ее будто ожила сегодняшним днем — живая и грустная.

— Видите ли, я была, да и сейчас кажусь глупой. Послушной. Он сначала очень красиво ухаживал, в Новый год как-то встретил на остановке в костюме Деда Мороза. Говорил «Ты моя Снегурочка». А я тогда была стройная, молодая. Дарил букеты с нашей дачи, а мама, — Зина всхлипнула, — всегда ругалась…Жалко цветов.

— И что же случилось дальше?

— Дарил-дарил… Потом отвез к себе в город. Раз побил, два, потом накричал. А я острая на язык, вы знаете, говорю «Ты не меня бей, ты себя бей, чтобы голова заработала!». И тогда он меня…

— Что он? — женщина немного склонила голову к направлении Зины.

— Тогда он… смешно рассказывать. Намочил полотенце, скрутил его… да как!!

— Да что же в этом смешного, бедная вы моя, несчастная! — воскликнула женщина и обняла ее, но Зинка вошла в раж, рассказывая историю, которую время от времени любила вспомнить во всех подробностях. Она даже перестала плакать и выпрямилась, уставившись в ржавую решетку перед собой:

— Он понял, что я никуда не денусь… Тем более, что я заткнулась и больше при нем ничего не говорила. Он говорил мне не носить мамино платье, потому что красное было, а он этот цвет не любит. Однажды выхватил у меня изо рта бутерброд - говорит: «Страшная будешь! Уйду от тебя, если располнеешь!». А у меня — ни намека на пузо. Это я сейчас такая… ну я и начала втихаря. Тут куплю пирожок — под домом съем. Там к подруге зайду. Ну вот и…

— Вот вы растолстели и он вас бросил?

— Нет, — помотала головой Зина и снова скуксилась: — Я сбежала сама. Как-то он разозлился и ударил кровать. Да так, что ножка сломалась. И я думаю — да как же нам теперь спать? А потом — да как же я с НИМ буду-то спать? И я закрылась в туалете, а когда вышла, то решила — руку на меня еще поднимет, так я ему «утенком» в лицо брызну и тикать! Так и получилась, только вместо утенка заехала ему стальной ложечкой для обуви — да промеж глаз. Он понял, что больше тут ловить нечего — и ушел.

Какая понимающая была эта женщина! Как точно она подбирала эпитеты ее чувствам, которые сама Зина выразить не умела, будто бы эта женщина знала о ней все и заранее.

Наконец, в разгар продолжающихся слез, их окликнул человек в форме:

— Оскало, на выход!
— Это я, — пояснила женщина, — меня зовут Людмила Оскало. Было приятно познакомиться.

Зина вяло кивнула, ей так хотелось высказаться дальше! Ведь никто и никогда не разрешал ей говорить о себе так долго

Уже на выходе, с такой же прямой спиной, женщина снова медленно развернулась к Зине и, словно не обращая внимания на полицейского, сказала:

— Знаете, я тут подумала… Не хотите ли пойти со мной?

Зина изумленно улыбнулась улыбкой и, вытерев набежавшую влагу под носом, поинтересовалась:

— С вами? А куда?
— Увидите, — ответила Людмила и непринужденно бросила куда-то в сторону: — Отпустите ее.

***

Дома у Людмилы было богаче, чем в затхлых квартирках на окраине, в которых ранее удавалось побывать Зине. Никаких тебе пожелтевших занавесок, бесполезных ковров и ковриков, которые заворачиваются на каждом шагу, почерневшей от копоти посуды. Квартира, казалось, была снята только недавно и отголоском напоминала квартиру почти европейскую, обжитую. Зине показалось странным, что все стены были белые, а плита, сразу видная в небольшой студии, девственно чиста.

— Располагайтесь, — бросила Людмила, но сама не спешила даже снять туфель. Не смотря на пережитый разговор, да что там — совместные «посиделки» в камере, она не спешила переходить на «ты», что заставляло Зину чувствовать себя неуютно. Прямо так, в верхней одежде, она направилась на «кухню» и принялась грохотать ящиками в поисках двух чашек. — Чая тут нет, только кофе. Будете?

Зина кивнула и предпочла все-таки вылезти из туфель, в которых она, по ощущением, будто оббегала школьный стадион раз тридцать. Ее преследовало чувство облегчения и будто необъяснимого накала чувств одновременно. И, честно говоря, ей совсем не улыбалось возвращаться ни в свою старую квартиру, ни на смену, которая, к слову, «началась» вот уже десять минут назад.

— Как у вас тут хорошо, — пробубнила Зина. Ей и на трезвую голову не бывало неловко за свои слова, но тут она буд-то стушевалась и даже стала казаться ниже ростом (особенно после снятых туфель). Ей казалось невероятным, что это добрая женщина вызволила ее из лап своего же безрассудства и дала возможность хоть где-то перевести дух.

— Итак, давайте поговорим подробнее. Зина, у меня для вас есть предложение.

Источник изображения:
Lili TopBanana