34. Нитки. Польша

А Польша и правда была магическая. Мороженое продавалось прямо на улице, с маленьких тележек. Вафельный стаканчик хрустел, а холодная сливочная масса была всех невообразимых вкусов и цветов.

Тогда же я в первый раз попробовала киви. Там я в первый раз ощутила, что  другая страна – это другой, уникальный и неповторимый мир.

Мы жили в маленькой комнатке какого то общежития или хостела. Там было очень чисто и тесно, по стенам стояли четыре кровати с белоснежным постельным бельём, таким плотным, что я трогала его пальцем, чтобы понять, как такое возможно (у нас дома тоже всегда было чистое и свежевыглаженное постельное бельё, но совсем не такого качества).

В этой комнате, в одну из ночей, я впервые украдкой увидела, как родители занимаются любовью, проснувшись посреди ночи от шепота и шорохов. Я постаралась скорее уснуть назад.

В один из дней мы пошли в гости к польским друзьям отца. Они кормили нас невероятно вкусной едой и наливали в прозрачные стаканы газированный лимонад с мятой. Потом угощали сладостями. Мой брат, ужасный сладкоежка с детства, отказался от невиданных до этого угощений и, повернувшись к маме, попросил … сахар.

На смех и слова родителей о том, что сахар – это не так вкусно, как то, что ему предлагают, он жутко обиделся, забрался по круговой внутренней лестнице на второй этаж и оттуда, как следует набравши в свои игрушечные детские лёгкие воздуха, громко проскандировал: «Дураки вы все!».

Эту фразу и его негодование по-поводу отсутствия простого детского рафинированного счастья поняли даже иностранцы.  Неловкость момента сгладил отец, который подарил хозяевам дома один из привезённых нами радиоприёмников. Собранных его руками.

Всю остальную технику у нас буквально с руками оторвали на рынке, куда мы приехали, чтобы обменять продукцию отечественной электропромышленности на нетленную иностранную валюту. А ту в свою очередь, на цветные заграничные шмотки, редкие книги на иностранных языках (которых в багаже знаний отца было около семи) и бесчисленное количество необычных упаковок всевозможных конфет, жевательной резинки и других лакомств. Кажется, там был даже шоколадный батончик Марс, который в России появился только спустя лет пять-семь. Кстати, после недолгих уговоров меня родителями, взамен на посул сладостей и других вкусностей, был продан и мой фен. В голове не укладывается до сих пор, почему в этой прекрасной стране был такой дефицит обычной даже для советского гражданина техники.

Я не помню названия улиц, по которым мы там ходили,  ни разу не была с тех пор в Польше, но я точно помню ощущение чего-то нового, необычного и очень тёплого от тех мест. Картинки с пейзажами, с фонтанами, с той комнаткой, в которой мы жили - воспоминания, которые возможно, из-за детского восприятия, не соответствуют действительности, навсегда остались в моей памяти.