Наша странная поездка в село Седнёв 13

Ласковое солнце путалось в стройных стволах тополей. Над лугом стелилась лёгкая дымка, напоминавшая пар в проёме маминой кухни. Петухи пели практически в каждом дворе Седнёва. Катя неспешно плелась по пыльной дорожке к хибарке бабы Моти, изредка рассматривая сувенирный грибок - подарок необычного человечка.
Алёнка проснулась первой. После тяжёлой ночи, невероятно хотелось ещё поспать. Но, удобства не позволяли это сделать. Устав ворочаться, Алёнка решила выйти на улицу, освежиться.
— О, а ты как здесь? — спросила Алёнка, увидев Катю, сидящую на скамейке, прислонившись головой к хибарке, и пытаясь задремать.
Не открывая глаз, Катя лениво ответила:
— Не смогла я таки выбраться.
— Как? — насторожилась Алёнка. — Ты хотела уйти одна? Без нас?!
— Ой, не начинай! - скривив лицо проговорила Зануда. — Говорю ж, ничего не вышло!
— Не ожидала от тебя такого! Думала мы подруги.
Катя ничего не ответила. Она лишь тяжело вздохнула, продолжив дремать.
К часам восьми подошёл участковый Семён. Он был в отличном расположении духа - побритый, в свежих выстиранных брюках и поглаженной рубашке.
— Ну, как спалось? - глядя на кислую, уставшую физиономию Максима, спросил, не без сарказма, он.
— Очень остроумно, - буркнул тот.
— Ладно, - продолжил Семён, - собирайтесь.
— Куда это? - угрюмо спросил я.
— Говорил же вчера, к Гаврилычу. Давайте, в темпе вальса!
— Вот не пойму, - сказал Артём, - зачем нам нужно идти к какому-то Гаврилычу? Тем более всем скопом?
— Ну… Хотите узнать тайну Ленки Лозы, бабы Моти, Вити, наконец?
— Да не хотим мы ничего узнавать! - раздражённо гаркнул я. - Нам, всего- на всего надо выбраться из села.
— Вот и я, о том же, - сказал Семён совершенно спокойным голосом. - Вам сможет помочь лишь Гаврилыч.
Кто-то из нас недовольно прорычал, кто проворчал ругательства, кто тяжело вздохнул.
— Ладно, - неожиданно произнесла Катя, - давайте пойдём.
Всю дорогу шли, переговариваясь о тех, или иных событиях, приключившихся с нами в Седнёве. Только Катя с Алёнкой шагали молча, отвернув друг от друга головы в стороны.
Гаврилыч встретил нас сидя на самодельных ступеньках своей избушки, оббитой всевозможными металлическими листами, жестяными крышками, полу ржавыми огрызками разной величины. Более странного дома, я ещё в своей жизни не видел. Гаврилыч внешне выглядел как жилистый старик, с полуседыми космами и такой же длинной, почти до пояса, бородой. Но его руки и кожа, на лице, отдавала молодой свежестью, лишённая морщин. Одет был старик в бесформенный кафтан и широкополую шляпу какого-то дореволюционного образца. Он прищуривал левый глаз, затягиваясь трубкой с очень длинным мундштуком, дым от которой, стелился по всему двору, не рассеиваясь и не пропадая, заволакивая всё вокруг. Дым, на запах, казался довольно приятным, лишённым никотина и табачного привкуса.
— Зачем пожаловали? - не размениваясь на приветствия, проговорил Гаврилыч. - А впрочем, я догадываюсь.
Мы недоуменно переглянулись. Участковый бесцеремонно подошёл к деревянному ведёрку, стоявшему на скамеечке у цветника, почерпнул оттуда ковшиком воду и испив немного, остальное выплеснул в цветы.
— Ну, раз догадываешься, - лукаво подмигнув нам, сказал Семён, - может посоветуешь, чего, а ли подмогнёшь?
Старик смачно затянулся трубкой и «выплюнув» пару дымовых колец, сказал:
— Спешат, всё спешат. Суетой владеет мир.
— Гаврилыч!! - крикнул участковый. - Давай без этих, твоих штучек!
Тот тяжело вздохнул, поёрзался на одном месте, после чего сказал:
— Канистра бензина в сарайчике, её вполне хватит, чтоб добраться домой.
— Неужели, - Артём облегчённо выпустил воздух из груди. - Сколько мы вам должны?
Но, старик не обратил никакого внимания на вопрос Артёма. Он, в очередной раз, затянулся трубкой, сказав:
— В этом мире всё связано между собой, и всё ведёт, по любому, в одну сторону… К могиле.
Семён недовольно мотнул головой, после чего спросил:
— Скажи, Гаврилыч, а вот Ленка Лоза…
Старик неспешно перекинул мутный взгляд на участкового. Он впился в него глазами, с минуту молчал, затем ответил:
— А что Ленка? До неё более никому нет никакого дела!
— Но, Мишка Сластион сказал, что вы что-то можете поведать, по этому поводу.
— Я уже ведал, - с неким упрёком в голосе сказал старик, - в тот злополучный день. Меня допрашивали. Кто-то захотел слушать?! Посчитали меня сумасшедшим. А я не сумасшедший!!
Гаврилыч вдруг резко вскочил, повысив голос до крика.
— Обещаю, что не стану считать тебя сумасшедшим, - сказал Семён. - Расскажи, что знаешь!
Старик обратно присел на своё место, пыхнул трубкой, сказав:
— Люди довольно странные существа. Не ценят, что имеют, потеряют- скорбят и огорчаются. Мир для них, словно погибель. Тысячи поколений сменили друг друга, и ничего не ново под солнцем. Вот ты, - он ткнул трубкой в сторону Кати, - могла б затеряться в том мире, который в принципе чужд для тебя.
Мы с любопытством повернули головы на Зануду.
— Ага, конечно, - огрызнулась она. - Старик в магазине, чем-то похож на вас, и продавец, направили неправильной дорогой. Это просто ужас, что там творится.
— То была правильная дорога, - утвердительно кивнул головой Гаврилыч. - И шла ты в верном направлении. Просто страхи в твоей душе, смущали твою уверенность. А алчность, страсти - увлекли настолько, что разум помутился и перестал рассуждать здраво. Если б ты стремилась к цели, не думая ни о чём больше, ты бы обязательно вышла туда, куда, ещё некоторое время назад, так желала добраться. Видно, в жизни есть нечто больше и важнее для тебя, чем то, куда тяготило сердце. Не правда ли?
Катя молчала, опустив голову.
— Да, нам так соблазнительно предлагают заманчивые желания, пленяя сначала наши мысли, глаза, складывая обстоятельства, - продолжил Гаврилыч. - Но, выбирать всё ровно нам. Добровольно, без принуждений.
— А если не всегда добровольно? - сказала Алёнка.
— Жизненные пути, в любом случае, прокладываешь сам. То уже следствие твоих поступков, желаний, страстей. Вы даже представить себе не можете, что творится в головах людей. Чего они хотят, о чём мечтают. Если бы увидели, ужаснулись. Хорошо, что то, они не в силах приобрести мановением волшебной палочки. Бог посылает людям всё самое полезное для жизни и спасения души. Даже, если то страшная болезнь, или нищета, нужда, тюрьма, война, или, как ни странно звучит - попускает впадать в различные страсти и искушения. Вы спрашивали про Лену Лозу. Что ж… Она стала жертвой обычного легкомыслия. Будучи ещё совсем юной, её уже прельщала роскошная жизнь, заоблачные перспективы, невероятное богатство и связи. Она оказалась совершенно неготовая к такому, и стала жертвой собственных желаний. А у неё бы могло сложиться совсем всё иначе. Она б любила и была любимой, совершила не мало б добрых и полезных поступков, и умерла в глубокой старости.
— Значит её нет в живых? - морща лоб от совершенного непонимания, спросил участковый.
— Умереть можно по-разному. Телесно, морально, духовно. Можно жить и быть уже мёртвым.
— Гаврилыч!! - Семён опять повысил голос. - Ну, ты можешь говорить нормальным языком?! Что за человек такой?
— Не могу, - усмехнулся в усы старик, - может потому что, я сам не совсем нормальный.
Старик покряхтел, неспешно набил трубку каким-то необычным веществом, похожим на сверкающие кристаллики, после чего продолжил:
— Лена Лоза сознательно выбрала свою участь. Она бездумно отдала то, чего совсем не имела - веру. Но главное, продала в рабство самое бесценное, чем владеет человек - собственную душу, лишившись способности чувствовать, любить, сострадать радоваться и грустить.
— Я её видел несколько раз, - перебил я старика, - она, вроде, нормальная. Ничего она не лишилась.
Гаврилыч опять улыбнулся, сказав:
— Ну да, ну да. Холодное тело, не имеет души. Но, тело ничто, если душа его покинет.
— Обалдеть, как умно! - саркастическим тоном проговорил Максим.
— А Витя, ну мальчик, он… - хотела было спросить Алёнка.
Гаврилыч будто ждал этот вопрос:
— Как не цинично такое прозвучит, но для Вити, да и для многих других, смерть - лучшее что с ними могло произойти.
— Да ладно, - удивилась Алёнка.
— Мы ведь видим то, что хотим, - говорил старик. - Ой ребёнок, ой жалко, ой как же так! А этот ребёнок, через пятнадцать лет, уконтропупил бы уйму народа, а ещё принёс огромный убыток, произведя взрыв на нефтеперерабатывающем заводе. Надеюсь, какие последствия от такого взрыва, объяснять не нужно.
— Почём вам знать? - с недоверием спросил я.
— Не важно! Знаю и то наверняка!! - старик даже немного обиделся.
— Какой ужас, - зажмурила глаза Алёнка.
— В Седнёве всё необычно, - продолжил Гаврилыч. - С той самой минуты, как тут фильм про Вия снимали. Есть в этом нечто мистическое, потусторонее, переплетение двух миров. А когда храмом филаретовцы завладели, не осталось больше той преграды, которая могла разделить один мир от другого.
— Ну, да, конечно, - едва сдерживая смех от безумных речей Гаврилыча, сказал Семён.
— Можешь иронизировать столько угодно, Сеня, - продолжал старик. - Только скажу так: там где обман нет Бога, нет веры, нет искренности в отношении и Богообщении. Это иллюзия, которая держится на гордыни, обманутых чувствах людей, выдуманных фактах. Скоро придёт время, когда люди в нашей стране, и не только, постепенно утратят возможность отличать истину от лжи. Благие стремления приведут к войне, разрухе, хаосу. Народ начнёт отрекаться от своего культурного наследия, меняя его на совершенно неведомые ему европейские ценности. Людей будут стравливать, разъединять, убеждать в собственной уникальности и величии. Горды-ыня, как ты прельстительна, и как же ты жестока, по отношению к своей жертве. Придут один правитель за другим, и станут они один хуже прежнего. Их примутся ругать, критиковать, ненавидеть, забыв, что каждый из тех правителей, всего лишь отражение болезненного состояния народа. Это то зеркало, в котором мы изображаемся сами. Те страсти, пороки, недостатки, какие станут осуждать многие, в своих правителях - крохотный зеркальный осколок каждой души, собранной в одну цельную массу. Нельзя свалить вину на кого-то одного, если это измеряется в глобальных масштабах. Все, в какой-то мере виноваты. Всякая власть от Бога, что заслужили, то и получим. Отрекутся от своей веры и примут нечто, что соответствует духу того времени, посеяв ещё большую вражду, горе и хаос. Всё оно, со временем, сгорит под солнцем. Но, даст возможность выбрать именно то, что подходит твоему восприятию. Нужно держаться истинной веры - веры наших предков, которая не сгинет до скончания века, и ничто не сможет её одолеть - ни расколы, ни гонения, ни междоусобные распри.
Старик замолчал, словно замер, непрерывно пыхтя трубкой.
— И всё что ли? - психанул Семён. - Это всё, что ты можешь поведать по данному делу?!
— Если умеешь слушать, нужно слушать, - проговорил старик в пустоту.
— Тьфу ты!! - сплюнул на землю Семён, со всей силы махнув рукой. - Старый маразматик. Так и думал.
Участковый развернулся на месте и очень быстрым шагом направился к калитке, ругаясь на чём свет стоит.
— А мы точно сможем, наконец, выбраться отсюда? - с некой опаской спросил я, привыкнув к всяким чудачествам в этом селе.
— Дорога домой, всегда быстрее, - покривил губы старик, помолчав, он добавил, обращаясь ко мне. - Если захочешь вернуть Ленке, то что она просила, зайди в известный вам магазин. Только, с наступлением сумерек. Сегодня последняя ночь, иначе всё.
— Угу, хорошо, обязательно, - говорил шутливым тоном Артём, вытаскивая из сарайчика канистру, которая действительно была до верху наполнена бензином.
— Наконец-то, - сказала Катя с весёлой улыбкой на лице, когда мы спешно покидали двор странного старика. - Давайте, поскорее, уедем из этого места. Я не хочу оставаться здесь больше ни минуты!
— А как же Ленка Лоза? - остановила всех Алёнка.
— Сдалась тебе эта Ленка! - раздражённо гаркнул Максим.
— Ну, старик говорил… - настаивала Алёнка.
— Старик ненормальный, больной, понимаешь? - говорил Максим. - В его рассказе нет логики. Явно что-то с котелком не в порядке.
— Ага, - проговорила Катя. - После всего того, что мы увидели, я не думаю, что он больной. Расскажи кому об таком мы, нас также посчитают таковыми.
— Это уж точно, - согласился Артём.
Заправив автомобиль, Артём тут же включил зажигание. Машина завелась с полуоборота.
— Слава Богу, - закрыв глаза, вздохнула Зануда.
— Ну, что прочь отсюда? - радостным возгласом, проговорил Максим.
— Я чего-то проголодалась, - очень тихо сказала Алёнка.
— Все проголодались, - Максим начал заметно нервничать. - Покинем границы села Седнёв и обещаю, остановимся покушать в первой же кафешке. Только скорей отсюда убраться.
Алёнка лишь тяжело вздохнула…