Записки художника. Воронки Дрезденской галереи. 4

Альбрехт Дюрер,  трехстворчатый «Дрезденский алтарь» написан  для Виттенбергской дворцовой церкви.. 1496—1497г
первородного греха.
На боковых панелях изображены Святой Антоний и Святой Себастьян — святые покровители больных чумой, «антониевым огнем» и др. В этот период в Германии часто свирепствовала чума, унося тысячи жизней.


начало здесь http://proza.ru/2020/05/06/1682



Вообще, музей маленький. Скажем так, относительно Эрмитажа – маленький. Два этажа. Плюс + нулевой. Просто количество шедевров большое.
И мы так долго пробыли у Кранахов...

Понятно, что быть в Дрезденской галерее и не посмотреть Рафаэля - нереально. И ходить без путеводителя по таким музеям грешно, но я надеюсь на свою память. Поэтому бегом, или почти бегом, на поиски и встречу с великим шедевром. Но и боковое зрение работает как у хамелеона. Проскочить мимо знаменитых художников и не остановиться, невозможно. Краем глаза цепляюсь за " Похищение Ганимеда" Рембрандта. Это надо же так "подставить" красавца-юношу, пастушка, которого забрал к себе на Олимп в виночерпии Зевс. Рембрандт изобразил его младенцем, которого несет орел, а он, Ганимед, от страха полёта пускает струю!

 Посмеялись, дальше опять быстро, почти не задерживаясь - не хочется эмоции расплескивать на художников второго эшелона.
Это не в обиду им сказано. Заслуга этих художников огромна. Именно благодаря им, ученикам,  средним мастерам, на все стороны света  распространялись идеи и достижения Великих художников. Гениев.

Чуть не проскочили мимо автопортрета Рембрандта с Саскией на коленях. Ах, какой молодой, какой весёлый! Какое счастье от картины волнами идёт!

Торопимся дальше...Ух! Пронеслась, развернулась - надо же чуть не пролетели мимо "Деяний св. Зиновия" - одной из последних работ Боттичелли! А это надо сказать, тот художник, который в любимых без охлаждения всю жизнь. То есть я менялась, взрослела, менялись художественные пристрастия, это естественно. Чем больше узнаешь, тем чаще меняются любимые, но Боттичелли... Это любовь оказалась неизменной с 15 лет. Тогда, в отрочестве, художник поразил  совершенно современным изображением глаз. Боттичелли выбивался из тяжёлых, тёмных и душных, давящих работ, ( так мне казалось в то время) с этими глазами навыкат, заполонившие Эрмитаж и Русский музей... И вдруг! Глаза, такие как у современных людей, как на картинах современных художников.!!!!!!!

 Но это шло скорее от малого знания. Теперь-то я вижу насколько Боттичелли был не одинок. Учитель - Фра Филиппо Липпи. У него глаза - как раз такие, как потом ученик стал писать.
 А уж до чего красивы у Сандро "Примавера", "Рождение Венеры". Нежность, гармония цвета, ритмы, ветры, музыка движений, ожившая поэзия. Все его женщины почти летящие, чуть привязанные к земле - вечно на цыпочках. Так совпало... Что и я на цыпочках всю жизнь, до семидесяти. Только теперь опустилась на полную ступню. Не взлететь уже...

И вот одна из последних работ Боттичелли. Как изменился стиль, какая жёсткость линий. Чёрно-красно-белая гамма. Разве это не резанёт по сердцу и глазам, не остановит? Вот. Постояли.
Работа небольшая, так называемая крошка-кассоне 182 см х 66 см

Малюсенькие человечки в пустынных жёстких перспективах чуть ли не по линейке выстроенных улиц и фасадов. То ли декорации, то ли необитаемые улицы мёртвого города. Гулкая стерильная пустота. Наверно так сейчас, во время карантина по эпидемии ковида-19, выглядели улицы Италии. А Человек на картине низведён до букашки. Какое-то ощущение тотальной катастрофичности.

Как сломила Боттичелли приверженность Савонароле. Всего три года правил неистовый монах во Флоренции, но какой след оставил ...
Грустно стало. Где тот восторженный художник, что слушал стихи в кружке Великолепного Лоренцо, был по рыцарски влюблён в свою прекрасную даму, воспевал её – Симонетту. Восторгался античной красотой и эстетикой. Предлагал собственный вариант мироустройства, в котором правят красота и любовь.
Исчез. Теперь его мучают совсем другие проблемы. Он почти перестал писать.

Немного передохнули. Надо отрешиться от такого гнетущего тревожного состояния, навеянного Боттичелли.

 ***
Но вот, наконец, мы добрались до Рафаэля. Прекрасная юная мать, слишком юная, и такая нежная. (Эх, ещё хорошо бы не знать всю подноготную его возлюбленной модели.  Многие знания - многие печали, так кажется). Светлый фон за Мадонной испещрён ликами ангелов. Этого не видно на иллюстрациях, по которым когда-то знакомилась с творчеством великого художника.

Но... видимо для меня это был не день Рафаэля. Не состоялся диалог. Красиво?- Да! Одухотворённо?- Да! Безупречно по технике?- Да! Идеально по  колористике?- да... И построение композиции -такое уравновешенное, пирамидальное. Но...мешало что- то. Сердце моё и душа не пошли на контакт с произведением. 
Расстроилась. Слёз восторга не испытала. Не раскрылся мне Рафаэль, видимо помешала Форнарина.

Рядом с невесомым шедевром Сикстинской мадонны, справа  на тот момент, висел триптих Дюрера "Дрезденский алтарь"с синими тканями и совершенно мертвецки синюшными серо-коричневыми лицами и телами. Очень, надо сказать, цепляющие работы.
Землистая сепия...

Это один  из самых старых и ценных шедевров в Галерее. И если бы не знала о многострадальности этого произведения, наверно так пристально не разглядывала. Дело в том, что триптих  уже реставрировался в 19 в.
Переводился с дерева на холст. А что такое перевод с дерева на холст? Процесс интересный. Но описать кратко невозможно. Как-то попалась статья (середина19 в.) Стасова В.В. "Художественная хирургия", где в подробностях очень живым языком он описывает перевод на холст рафаэлевской "Мадонны Конестабиле". *

***
Триптих написан темперой на очень тонком полотне. Когда в 1945 эсесовцы взорвали  электростанцию этот шедевр пострадал больше всех работ, помещённых в туннель под ней. Не могу не вставить в текст выдержку: "  На створках картины, когда ее разыскали, были вздутия, разрывы, водяные пятна, а местами краска едва держалась на полотне. Вздутия образовались оттого, что подклеенное снизу полотно от сырости несколько покоробилось, из-за чего тонкое дюреровское полотно отстало. Местами также изменилась и консистенция красок. Связующее средство растворилось водой. Темные тона еще относительно хорошо сохранились, но все краски с примесью белой, тона, передающие человеческое тело и т. п., приняли почти что вид пастельного мела».

Это описание состояния картины соответствовало в основном тем записям, которые советские реставраторы внесли в протокол, принимая картину в мае 1945 года.

 Алтарь Дюрера, переданный правительством СССР в 1955 году ГДР вместе с остальными шедеврами Дрезденской галереи, был единственным произведением, которое  советские специалисты не стали реставрировать.

 Триптих был так сильно поврежден, что  никаких гарантий на удачный исход реставрации не было. В таких случаях ответственность за неё может взять на себя только сам владелец, то есть Дрезденская галерея.
Реставрация длилась десять лет. И вот мы можем теперь лицезреть ...

 Слева от шедевра Рафаэля экспонировалась еще одна работа, которая надолго запала в душу. Мадонна Кранаха (опять Лукас Кранах!) в яблочно-зеленом  покрывале. Откуда этот неканонический цвет? Кто был заказчиком, где должна была висеть, почему такой яркий зелёный?

Вообще, этот бег по галерее напоминал мне ситуацию, когда держишь в руках огромную книгу с иллюстрациями и просто отпускаешь страницы мелькать, чтобы они летели перед глазами. Все знакомо, пересмотрено тысячу раз, и вдруг глаз выхватывает любимое и ты останавливаешься. Вот так мы и двигались, торопливо поспешая, к Рафаэлю. Потом уже, возвращаясь, шли спокойно глазея по полотнам, рамам. Помедленнее. Чуть помедленнее...

 Ну и как не остановиться перед  "У сводни" Вермеера? Яркая, горящая солнцем, жёлто-лимонная кофта буквально дернула меня за руку и развернула к себе, а нежно-розовое лицо, щечки, зардевшиеся красным, как с мороза у дитятки, хохоча цветом и хвастаясь здоровьем врезались в мозг. Интересно, что  у Вермеера это видимо была любимая кофта. На многих его полотнах встречаются персонажи, одетые именно в такие жёлто-лимонные одежды.
 
А Рафаэль... Не состоялся диалог у меня с ним. Иришка не отрываясь смотрела. Моё же сердце оказалось закрыто на тот день для Рафаэля. Бывает. Грустно, но факт.

Спустились на нулевой этаж. –"Ириша,ты как, в силах? Не хочешь еще раз к Кранахам?" -- "Хочу."

Наполнились под самую завязку.

На выходе у гардероба - сувенирный магазин. И тут надо бы было снимать кино. Про меня. На самом деле, я себя со стороны не видела, это Ирочка рассказала мне,  как я нарезала круги с глазами-плошками, ничего кроме книг уже не замечая.
 
 В самом центре зальчика стояли сдвинутые столы с альбомами по искусству на распродаже. Дорвалась. Я кружилась вокруг этих столов, а стопка из отложенных мною сокровищ росла и росла. Оказалось их не поднять. Пришлось отбирать более необходимые и делить потом этот неподъёмный груз с подругой.

 И как же я теперь жалею, что не купила альбом с репродукциями "Дрезденской галереи". В нём, в самой середине на развороте была именно та Мадонна в зеленом Кранаха. Решила - "да найду я в инете. Не покупать же из-за одной иллюстрации." А видимо надо было. Вот не нашла. И в огромном фолианте "Кранахи", который теперь с наслаждением изучаю, тоже нет её.
 
И ещё одна книга, оставшаяся в магазине. Альбом фотографий Дрездена, разрушенного бомбардировками союзников (США и Британии) в феврале 1945 года.
 
Как еще у меня хватило сил на обратном пути делать в автобусе беглые наброски видов из окна? До Праги книги довезли. Но приключения с ними на этом не закончились.
 Перед отлётом я всё упаковала в чемодан, удобно и плотно разложила. В Аэропорту пришлось всё распаковывать. Перегруз! Пришлось опять делить с любимой подругой и брать в ручную кладь. Да. Это наверно только я везла альбомы по искусству не в томах и количестве штук, а килограммами. Девять килограмм красоты. - Печатной изопродукции.



* Можно заглянуть в мой лит.дневник за 7 мая 2020 г. Там я даю большую выдержку из статьи.
И кому интересно вдруг станет, то в лит дневнике за 9 мая - о реституциях. И про разминирование и реставрирование картин Дрезденской галереи.