Рядовое убийство

- Серег, ты же журналист. Хочешь я тебе дам материл для статьи?
- Подначивает меня жена моего друга по Журфаку МГУ и сама журналистка Алла. - Напишешь статью для нашей электронной газеты.
- А гонорар будет? - Тоже с ехидцей спрашиваю я.
- Будет. Небольшой, правда, но будет.
- Тогда давай. Тряхну стариной. Раньше у меня неплохо получалось.
Через день я получаю "Обвинительное заключение" из Омской прокуратуры и начинаю вникать в суть будущего "романа". 
Моя журналистская работа закончилась, когда меня двадцать с лишним лет назад "взяли" на работу в Аппарат ЦК КПСС. И хоть через три года Коммунистическую партию запретили, к чему я ни имел прямого отношения, в журналистку я больше не вернулся. Наверное, потому что посмотрел на нее со стороны и ощутил чувство, похожее на тошноту. Нет, я иногда по-прежнему мог почитать любимый мной "АиФ", мог опуститься даже до "Московского комсомольца", когда в самолете читать больше было нечего, но в душе произошла какая-то перемена, и мне стало стыдно говорить, что я журналист. Стал замечать, что все чаще и чаще на вопрос о профессии я отвечал, как написано было в дипломе - литературный работник. Мои друзья Голубев и Отяшкин делали вполне приличные материалы, на которых почти не отразилось "продажное время", но я уже не ощущал себя человеком, пишущим "историю современности". В лучшем случае, я наблюдал ее со стороны.
  И вот передо мной фактура и "задание редакции". Я слегка волнуюсь, как-то у меня получится, ведь столько лет не "расчехлялось" мое перо.
  - Я тебе там для образца свою статью "пристегнула", - поддержала меня Алла. - Ты ведь, наверное, давно для газеты не писал.
         Открываю вложение - прямая речь "Ты смотреть будешь, как мы твоих предков гасить будем, или в сторонке постоишь?" "Буду смотреть"
            Примерно этого я и ожидал. И начинаю понимать, что мои мысли едва ли будут ко двору. Ведь я-то думал начать с того, что мы привыкли к рассказам об убийствах и уже не содрогаемся от того, что один другого лишил жизни. Уже не не только не стынет кровь от информации об убийстве, но "холодок" по коже - редкость. Убийства, размышлял я, стали нашей обыденностью.
Танцы на голове.
- Таня, посмотри, он еще дышит?
- Щас гляну. Кажись дышит, сука.
- Ну врежем-ка ему еще.
И две  представительницы прекрасного пола продолжили отплясывать на лежащем без движения мужчине, похрустывая ломающимися ребрами и превращая голову в сплошное месиво.
Смертью нас не удивишь
Было время, когда услышав о любом убийстве, мы ощущали, как холодок проходил по коже, а от иного, как говорится, в жилах стыла кровь.  Увы, общество продвинулось по этой части так далеко, что его уже ничем не удивишь и не напугаешь. Мать убивает своих детей, дети запросто могут убить свою мать. Случалось в новейшей российской истории, когда внучка молотком забила до смерти родную бабушку, чтобы получить в наследство однокомнатную квартиру. Кстати сказать, и получит, когда выйдет из заключения, ведь по закону, она осталась наследницей злополучной квартиры. Давным давно уже преступники не боятся преступления, подобно герою Достоевского Раскольникову, а боятся одного лишь наказания. Вот так эволюционировал человек за какие-то сто с небольшим лет.
Впрочем, не будем идеализировать и золотое время русской литературы. Пушкина и Лермонтова, как все мы хорошо помним из школьной программы, убили на дуэли. Но ведь и они на те дуэли не с цветами приходили. Хотя современники рассказывали, что на одну дуэль Пушкин вышел к барьеру, поедая черешню (как описано в повести "Выстрел"). И все же таких массовых убийств "на бытовой почве", согласитесь, не было.  К людям было более почтительное отношение. Однажды, много лет назад, знакомый священник познакомил меня с монахом-евнухом. Оказалось, еще будучи вполне гражданским человеком, он работал при монастыре и оказывал "повышенное внимание" не одной, а аж нескольким монашкам, среди которых оказалась послушница с медицинским образованием, которая подговорив сестер по вере в помощницы, подпоила обидчика-соблазнителя и, ничтоже сумняшеся, отсекла ему мужское достоинство с помощью обычного кухонного ножа. Замечу, без всякого на то его согласия.
Говорят, что женщины уж непонятно в силу какой такой силы, прошу прощения за тавтологию, но в преступлениях ведут себя намного озлобленнее мужчин. Ведь это у мужчин, правда, тоже когда-то в прошлом, не принято бить лежащего. Женщины, как известно, никаких таких законов не соблюдают и  лежащего очень даже бьют.
Удар, удар, еще удар.
Своей двадцать восьмой день рождения Ольга Куприянова отметила, как ведется у нас, крупной попойкой. Кто сам без греха, пусть первым бросит в нее камень. Но каждый знает на Руси, что неправильный опохмел  ведет к длительному запою. Ольга тоже знала, но надеялось, что... В общем, "загудела" не на один день, а аж на несколько. Безработная, значит, на работу ходить не надо. Чего делать? Пей да пой. За первым похмельем пришло второе, потом третье.
- Танька, давай сгоняем к брательнику. Наверняка у него и выпивка и хавка есть в кочегарке.
Долго уговаривать подругу не пришлось. И вскоре недавняя именинница с подругой уже была на месте.
Накатили. Но что такое две бутылки водки на большую компанию? Брат оказался не один, а с девушкой и "со товарищи". А на большую компанию две бутылки водки - это так, разминка. Но девушкам "повезло". Только выпили, с литровой бутылкой пришел знакомый по фамилии Киреев. И пьянка набрала новый оборот.  Но веселья почему-то не было. А тут еще этот Киреев стал оказывать знаки внимания. Думает, если принес бутылку, ему все дозволено, Казанова хренов. В общем, не выдержала тонкая натура дважды судимой и получившей оба раза условное заключение Ольги и врезала она несостоявшемуся ухажеру прямо посреди глаз. И с первого же удара сбила его с ног. Больно хлипкий оказался соперник. А кровь уже взыграла.
- Чего ж ты, такой слабенький? Вставай, побьемся.
А Киреев, получив удар, потом второй и тут же третий, вставать не торопился. Надеялся, похоже, отлежаться. Мол, лежащего не бьют. Он ведь постарше был. Помнил, наверное, как было принято когда-то. Но Ольга, похоже, этого не знала. Придерживая его одной рукой за капюшон, другой она продолжала наносить удары.
На шум выскочила Татьяна. Помните у Пушкина "дика, печальна, молчалива"? Это к ней подходило вполне.  Она тут же поспешила на помощь к Ольге.  (Кто сказал, что женской дружбы не бывает? Еще как бывает.) Татьяна, несмотря на то, что перевес был и так на стороне подруги, тут же включилась в бой. Вдвоем они молотили сорокалетнего мужика так, что он только охал, не имея возможности поднять руки для защиты. Под руку попалась палка, и в ход пошла она. Ольга побила по мягкому месту Киреева палкой. Мол, больше так не делай. Но увы, на этом воспитание не закончилось, и подруги продолжили избивать пьяного собутыльника.
- Таня, посмотри, он еще дышит?
- Щас гляну. Кажись дышит еще, сука.
- Ну врежем-ка ему еще.
И две  представительницы прекрасного пола продолжили отплясывать на лежащем без движения мужчине, похрустывая ломающимися ребрами и превращая голову в сплошное месиво.
По словам свидетелей они били его семь-восемь минут руками и ногами, а под конец забрались на поверженного врага и прыгали на нем, как кубинцы во время фиесты, не обращая внимания на чем плясали, на голове или на груди.
Слабонервных прошу пропустить этот абзац из медицинского заключения, и уж тем более не показывать его детям. По заключению эксперта, все повреждения головы потерпевшего, "объединяемые понятием "открытая черепно-мозговая травма", сводились к следующему: субарахноидальные (не знаю, к стыд своему что это такое - С.М.) кровоизлияния и очаги ушибов обеих лобных, левой теменной, левой затылочной долей головного мозга и мозжечка, кровоизлияния под твердую мозговую оболочку (гематомы справа и слева: 105 и 100 мл соответственно), множественные переломы костей основания черепа, перелом костей носа, кровоизлияния в мягкие ткани головы, кровоподтеки, ссадины, ушибленные раны лица - являлись опасными для жизни в момент причинения, в совокупности привели к развитию отека головного мозга, с последующим вклинением его стволовых структур в шейно-затылочную воронку, что и явилось непосредственной причиной смерти." Если сюда добавить закрытую травму грудной клетки - прямые переломы 4,5,6,7 ребер справа и 3,4,5,6 ребер слева, станет понятно, что жизненный путь Киреева после такого танца на нем бесславно завершился. Попросту говоря, затоптали его Ольга Куприянова и Татьяна Шишкина.
Смерть в канаве
Закономерно может возникнуть вопрос, неужели никого рядом не было и никто не вступился за бедного Киреева. Были и вступились. Разъяренных дам пытались оттащить. Некий Литвиненко А.Г. оттаскивал от умирающего Киреева по очереди то Куприянову, то Шишкину. Но вкусившие крови дамы  были очень агрессивны и все рвались и рвались в бой. Когда Литвиненко оттаскивал Куприянову, удары ногами  наносила Шишкина. Оттаскивал Шишкину, пинала Куприянова.
Литвиненко-таки в итоге все же хватило сил оттащить представительниц слабого пола от бедного ухажера и увести их в кочегарку, чтобы, как сказано в свидетельском показании, "еще немного употребить спиртного". А после чего Куприянова и Шишкина, то бишь Татьяна и Ольга (не Ларины) пошли домой и легли спать. А Киреев остался лежать в канаве, куда он свалился во время избиения. Там он и скончался в возрасте примерно сорока лет.
Согласно заключению судебно-психиатрической экспертизы, ни Куприянова, ни Шишкина хроническим психическим расстройством, слабоумием, или "иным болезненным состоянием психики, лишавшим их способности осознавать фактический характер и общественную опасность действий и руководить ими не страдали и не страдают таковым в настоящее время".  Куприянова, правда, обнаруживает психопатические черты характера "в виде вспыльчивости, раздражительности, своенравия, эгоцентризма, со склонностью к внешне обвиняющим формам реагирования в субъективно-сложных ситуациях..."
Выходит, Татьяна и Ольга вполне себе нормальные особы, которых мы можем встретить в автобусе или электричке. Они ничем не отличаются от нас и совершили вполне себе обычное убийство по пьянке, коих нынче происходит аж около сорока тысяч в год. (Статистика утверждает, что именно столько умирает от пьянства.) Примерно пятьдесят тысяч в год умирает на дорогах. Причем, в основном тоже по пьянке. Так что несложно посчитать, сколько будет вместе. Если сюда добавить... Да чего добавлять? И этого вполне хватает. Каждый год в России умирает средний город, а мы вместо того, чтобы прекратить пить и умирать, думаем о том, как повысить рождаемость. Мы рассуждаем, как цыган, который глядя на грязных детей, бегающих во дворе, думает, отмыть этих или других сделать.  Что решил цыган, в поговорке не сказано, а вот наше решение известно. Решили не отмывать народ, а нарожать новых и выделили на это средства под названием "материнский капитал". Я конечно не против такого шага, но уж больно давно пришло время принять меры не только по увеличению рождаемости, но и по  отмыванию "цыганят". 
Личная ответственность.
И меры эти должны принимать не Путин с Медведевым, как ратует наша оппозиция, а каждый человек, который болеет за судьбу Отечества. А то ведь у нас как при советской власти, если унитаз засорялся, писали Генеральному секретарю ЦК КПСС, так и сейчас при случае и без случая виноватят Президента да Премьера. А чего мелочиться? Нынче же свобода слова. Никого не боимся, даже Президента. Я тоже Владимира Владимировича не боюсь, я его уважаю и прекрасно понимаю, что никаким приказом нашу культуру не поднимешь. По приказу или по закону, принятому Госдумой, народ пить не перестанет. Для этого нужен внутренний порыв.
Когда-то два моих товарища по газете "Водный транспорт" Владимир Мартышин и Александр Малышев бросили пить, прослушав лекцию академика Ф.Г.Углова "О вреде пьянства". На мой вопрос,  что заставило их стать полными трезвенниками, Владимир Мартышин ответил примерно так.
Я окончил Ленинградский государственный университет, и если прихожу домой пьяным, то мой сосед по лестничной площадке, работающий слесарем на заводе, имеет право после работы приползать домой. Я подаю ему такой пример, дурной пример. Вот я и решил, что больше меня никогда не увидят пьяным. А чтобы точно быть трезвым, надо не пить совсем. И он не пьет. Как не пьет Александр, как не пью и я. Чтобы стало светлее, не надо кричать, что темно, надо зажечь хоть одну свечу. Я ее зажег. Рядом со мной много места. Бросайте пить, зажигайте свои свечи, и будет светлее. Может, сразу и не станет совсем светло, но светлее станет определенно. А когда-нибудь придет время и для полного света. Пить - это значит добровольно сходить с ума. И так сходит с ума большая часть населения страны. Кто этого не знает? Одни пьют сильно, другие умеренно, треть - по праздником. И только единицы не пьют совсем. Но кто про них слышал?   
… Когда Татьяна и Ольга пошли домой, Киреев был еще жив, шевелился, пытался встать. Убивать его они не хотели, а наносили удары, как сказано в обвинительном заключении, "с целью причинения телесных повреждений".  По статье 111 часть 4 Уголовного Кодекса РФ им грозит до 15 лет лишения свободы.  Это долго даже по эту сторону колючей проволоки, а в заключении, как известно, годы идут очень медленно. А Киреев уже никогда не выйдет на площадку покурить.
P.S. Статью мою в газете не опубликовали, сказав, что она не подходит. Мол, ну ты же журналист, должен понимать. Я не стал занудствовать и выяснять, что я должен понимать. Вроде, ничего сильно крамольного не написал.
Сергей Михалев.
г. Тара, Омская область.