Пятнистые лбы

- Нина Сергеевна! – не ощущая своих ног и продолжая испытывать страх, звал я.
Я нещадно давил на дверной звонок, пытаясь как можно скорее сделать так, чтобы кто-нибудь из взрослых открыл дверь квартиры и вышел ко мне.
На пороге показалась мама Вовчика и, ничего не понимая, уставилась на меня.
- Что стряслось, Слав? – спросила через секунду Нина Сергеевна, видимо уже предчувствуя нехорошее.
Я оглянулся на шум; со стороны лифтов появился сосед, и, не обращая на нас внимания, исчез, громко хлопнув дверью.
- Мы играли на коробке… Я по шайбе… Она … она… - скороговоркой лепетал я, пытаясь что-то объяснить.
Ну, что, что?! – нетерпеливо и заметно начиная злиться, сквозь зубы воскликнула Нина Сергеевна.
- Шайба. Она попала Вове в лоб. – раскрыл я наконец суть произошедшего. – Он упал на лед и … не встает.
Мама пошатнулась и невольно отпрянула назад, при этом подняв в испуге руки. Это длилось мгновение, и вот она уже спешно напяливала кое-как кофту, затем попыталась продеть руку в рукав мутоновой шубы. У нее не получалось и она, обессилев одновременно от страха за сына и невозможности ему помочь, медленно сползла по стене на пуфик.
- Ты его одного оставил или там еще кто-то? – не глядя на меня, еле выговаривая слова спросила Вовина мама.
Увидев, как Вовчикова мама испугана, я еще больше сам перепугался. Видимо зря я бросил друга одного на коробке. Вдруг с ним правда стряслась беда, нечто непоправимое. Надо было мне его не бросать одного! Эх, я, тютя-вятя!
Вовкина мама поднялась с пуфика и продолжила борьбу с шубой. Через минуту я стоял у двери и ждал, пока она закроет дверь.
- Чёртовы ключи – еле слышно прошептала она, вытаскивая наконец их из замочной скважины. – Пошли быстрее.
Наш путь был недолог. Стоя на лифтовой площадке, мы расслышали звуки поднимающегося лифта, который остановился на нашем этаже. Двери открылись и из кабинки вышел мой друг. Он был в зимнем пальто, покрытом еще не растаявшим снегом, который стал под действием тепла превращаться в свисающие льдинки. В руках он держал клюшку крюком вниз. На голове набекрень сидела шапка-петушок, так же покрытая тающим снегом. Сапоги-говнодавы (так назывались раньше дутые сапоги на синтепоне, на толстой резиновой подошве) были все мокрые. Заканчивало эту картину явления Вовчика его красное перемазанное лицо из-за сочащейся крови на лбу. Нина Сергеевна, увидев сына в таком виде, заметно, как мне показалось, успокоилась. Видимо, не придав значение испачканной одежде, она смотрела только на его лицо.
Она подошла к нему, продолжающему стоять у дверей лифта, обхватила его голову своими руками и стала нежно и медленно поворачивать её то влево, то вправо, пытаясь внимательно разглядеть. Поняв, что кроме скользящей раны на лбу ничего страшного нет, она опустила руки и пошла медленно обратно домой. Вовчик все время смотрел на мать, видимо ожидая какого-то наказания или даже крика в свой адрес. Не услышав ничего такого, он посмотрел на меня, подмигнул и пошел к себе домой. Только, когда я увидел, как они оба вошли внутрь квартиры и закрыли дверь, я выдохнул, побежал к черной лестнице и поднялся по ней на свой этаж. Уже через час я болтал с Вовчиком по телефону.
- Ну, как делишки? – спросил я.
- Нормуль.
- Рана серьезная?
- Да не. Царапина – проговорил он. – Зеленкой весь лоб обмазали.
- Крови нет?
- Вся вышла – серьезно проговорил Вовчик.
- Класс! – радостно сказал я и представил как сейчас выглядит Вовчик с зеленым лбом.
Я засмеялся в трубку.
- Чё ржешь? – раздраженно проговорил Вовка. – Ну, Фантомас я теперь. Буду людей на улице пугать.
- Не, не получится, шапка лоб закроет – возразил я, продолжая смеяться.
Возникла небольшая пауза, после которой Вовчик предложил:
- Завтра маску пойдем покупать. В «Спорт» на бульваре. Лады?
Я прикинул.
- Добро – ответил я. – Деньги на лапопам?
- Угу – согласился он. – А скоко она может стоит-то?
- А фиг ее знает.
- Ладно – видно он хотел уже закруглить разговор. – Давай, до завтрема.
- Покедова, бабанька! – улыбаясь попрощался я.
На следующее утро мы пошли в спортивный магазин. Сунулись в районный «Спорт», там маски вратарской не оказалось. Если она там когда-то и продавалась, то было это при царе Горохе. Продавщица так еще на нас посмотрела, дескать, «дурачки, что ль?». Мы, конечно, не дурачки и поэтому поехали на метро до станции «Улица 1905 года» в магазин «Олимп». Это большой спортивный магазин. Мы в нем шарики для настольного тенниса покупали. Но, увы, и там не продавали вратарские маски. Да, не везло нам, ёлки-палки! Я же забыл вам сказать, о какой такой маске идет речь. Сейчас исправим.
Мы сразу же отмели настоящую вратарскую маску: с бакелитовым шлемом и металлическим забралом. Просто такую купить было нереально. Мы мечтали лишь о простой маске, какая, к примеру, была на маньяке из фильма «Пятница 13-е». Помните такой ужастик? Его тогда только-только стали крутить в видеосалонах. Такая маска была и у Третьяка в начале его карьеры. Тогда все вратари по всему миру ею пользовались. Это позже ее сменил пластиковый шлем с забралом.
Так вот, маски в «Олимпе» не было. Ну, что делать? Раньше ведь Интернета не было, сайтов бесплатных объявлений тем более. Даже газета «Из рук в руки» появится только через пять лет. Ничего не было! Раньше был сплошной офлайн. Раньше были знакомые, знакомые знакомых, знакомые знакомых их знакомых и т.д. Мы стали спрашивать у товарищей, которые, как и мы, каждый день приходили играть на коробку.
Как-то вечером, когда мы только-только пришли на коробку, к нам подкатывает Макс Щербаков, мой одноклассник.
- Пацаны, - говорит Макс. – Вы маску ищите?
- Ну, – говорит Вовчик. – Заколебались уже искать. А у тя чё, есть?
Макс на коньках. Стоять ему не очень удобно, поэтому он облокотился на клюшку.
- У меня знакомец продает маску – говорит Макс, но не смотрит на нас, а глядит в сторону, как будто что-то нелегальное предлагает. (Эх, Макс, жалко тебя. Хороший ты парень был. Увы, погиб в девяностые).
Я, помню, обрадовался. Взглянул на Вовчика.
- Ну, и как это…посмотреть-то? – спрашивает он у Макса, делая вид, что, мол, это, конечно, здорово, но нам не очень-то и интересно.
- Короче, пацаны, - объявляет Макс, уже явно устав стоять. – Завтра подходите к торцу булочной на Досфлота.
Мы кивнули.
- Вот. Значит, туда мужик подойдет с вашей маской.
Мы когда услышали, что маску продает какой-то незнакомый нам взрослый, немного труханули. Макс, видимо, уловил наше беспокойство.
- Ребзя, - успокоил Макс. – Не бздите. Ему лет двадцать пять, не больше. Молодой пацан.
А он нормальный? – спрашиваю я. – Не мутный?
Клюшка у Макса слегка поехала вправо, и ему пришлось ловить равновесие, чтоб не шлепнуться на лёд.
- Слав, - несколько обиженно проговорил Макс. – Я чё, барыга? Ты ж меня знаешь. Я с мутью дело не имею. Все будет хоккей!
Мы еще раз переглянулись с Вовчиком. Его лицо было совершенно безмятежно и не выражало никакой озабоченности вопросами «мутности» продавца маски. В конце концов, было условлено, что завтра в семь вечера мы будем стоять у торца булочной, там, где трансформаторный ящик. Макс пообещал описать нас продавцу, чтобы тот не ошибся. Хотя, это было совсем необязательно: обычно никого в это время у булочной нет, она не работает уже. На том и порешили.
Весь следующий день я был у Вовчика в гостях. Шли зимние каникулы и делать было нечего. Весь день мы только и ждали встречи и прикидывали, сколько мужик попросит за маску. Я выдвинул предположение, что он захочет за неё два рубля, Вовчик же считал, что дешевле трешки он ее не продаст. Сошлись посередине: дороже двух с полтиной платить за маску не будем.
Наступил вечер. Мы решили прийти к булочной на десять минут раньше. На всякий. Идти нам от нашего дома до булочной, было не дольше десяти минут. Еще мы решили, что как купим, сразу пойдем на коробку и опробуем её. Очень нам не терпелось. Мы шли к булочной, и каждый волочил за собой свою клюшку, оставляя на снегу изгибающийся след от крюка. Тогда, в январе 1987 года, стояли крепкие зимние морозы. Температура вечером была около минус 20 градусов. Но нас это нисколько не смущало. Наоборот, играли и согревались. Ну, в самом деле, не дома же сидеть!
Стоим у торца булочной, ждем. Конечно, когда так вот стоишь, становится зябко, даже замерзаешь помаленьку. Хоть мы и были тепло одеты, все равно, продрогли. Булочная уже не работала. Над входной дверью, на козырьке бледно светил старый грязный фонарь, дававший маленькое бледно-желтое пятно света на снегу. По дороге редко проезжал какой-то автомобиль и наступала долгая тишина, прерываемая хрумканьем идущих по снегу пешеходов, да посвистыванием зимнего ветра. Редкие пешеходы, стараясь обогнать трескучий мороз, торопились скорее оказаться в теплом подъезде своих домов. У торца булочной света не было. Мачта освещения уже давно стояла с лопнувшей лампой. Было темно и холодно.
Со стороны домов послышались, приближающиеся хрумкающие по снегу, шаги. Кто-то из темноты шел к нам. Через пару мгновений к нам подошел парень. Ему было на вид не больше двадцати лет. Он был невысокого роста и еще больше сутулился под весом тяжелого драпового пальто с каракулевым воротником. На голове его красовалась новенькая ондатровая шапка с опущенными ушами. У него был крупный нос и припухшая нижняя губа, как будто его били по губе и она распухла. Я запомнил эту губу, потому что парень говорил пришамкивая и периодически подшвыркивал слюни, которые мешали ему выговаривать слова четко.
- За маской? – спросил он, чавкая и втягивая слюни.
- За маской – ответили мы хором.
- Смотри – прошамкал парень и протянул мне маску.
Я держал в руках именно то, что мы искали. Это была та самая бакелитовая вратарская маска с двумя широкими резинками для крепления на голове. Мы с Вовчиком стали вертеть её в руках, осматривать «со знанием дела», хотя смотреть там было особенно не на что. Маска как маска. Это же не техника, не механизм какой-то.
Парень явно торопился и начал нам показывать, что замерзает. Наши пальцы тоже порядочно замерзли (мы рассматривали маску, сняв варежки) и захотелось быстрее закончить эту сделку.
- Ну, сё, посмотрели? – спросил парень.
- А с ней все… в порядке? – почему-то чувствуя неловкость, поинтересовался Вовчик. – А то…темно, не видно толком.
Парень недобро так взглянул на Вовчика; его вопрос ему явно не понравился.
- Маска что надо, мля – ответил он грубо, со свистом втягивая неугомонные свои слюни.- Бери, а то я быстро другому, мля, продам.
Я испугался, что парень психанет и уйдет с маской, а мы останемся ни с чем. Да и замерзал уже, стоя на одном месте без движения.
- Рубь давай и расьбефимся – неожиданно объявил парень.
Это стало решающим для нас. Вовчик достал из кармана и отсчитал три монеты по двадцать копеек и я добавил остальные сорок. Монеты со звоном перешли в руки губастого, а маска осталась у нас.
Вся сделка по покупке маски заняла где-то десять-пятнадцать минут и еще можно было часик поиграть на ближайшей коробке, опробовать покупку. Мы так и сделали. Буквально в пяти минутах ходьбы, на территории Трудовых резервов была хоккейная коробка, единственный минус которой был в том, что она была неосвещенной. В те времена с уличным освещением, мягко говоря, были проблемы, но мы умудрялись это не замечать и не страдали от отсутствия света.
Мы на коробке. Никого нет. Единственные ворота без сетки у противоположной стенки. Мороз усилился. Мы начинаем активнее двигаться по коробке, скользя по льду. На камень, ножницы, бумагу мне первому выпадает счастье встать в ворота.
Отталкиваясь одной ногой я подкатываю к воротам. Немного ковыряюсь с резинками маски, но, в конце концов, напяливаю ее на голову; бакелитовая маска полностью закрывает мое лицо. Через прорези для глаз плохо видно коробку, чуть лучше Вовчика, который приготовился бить по шайбе. Через маленькие дырочки у рта можно дышать.
- Готов?! – кричит Вовчик.
- Да!
Голос какой-то у меня странный, звучит глухо.
Вовчик видит, что я занял в воротах подобающую вратарю позу – значит, я готов принять шайбу. Он несколько раз тихонько стучит крюком по льду около шайбы, прицеливается; его задача максимально точно и сильно ударить по шайбе, что бы я не смог отбить. Слегка нагнувшись, перенеся опору с ног на клюшку, он приготовился к броску.
- Бью! – кричит Вовчик и, размахнувшись, щёлкает по шайбе.
Все длится несколько мгновений. Но какие это мгновения!
Через щелочки для глаз вижу, как черная точка со льда стремительно увеличивается, летя по заданной броском траектории. Вовчик послал шайбу точно мне в голову. Черная точка пулей приближалась к моему лицу. То, что случилось дальше, никто не ожидал.
От удара я повалился на лёд. Клюшка отлетела вправо от ворот. Вовчик же немного постоял, но через секунду медленно начал идти к воротам. Когда он подошел и взглянул на меня, начался дикий хохот. Дело в том, что как только шайба ударила по маске, последняя треснула и раскололась точно посередине. Сейчас она висела на моей голове, цепляясь двумя резинками-крепежами.
- А шайбу-то я…отбил – тихо сказал я, медленно приходя в себя.
- Ха, ха! Ну, блин, ты молоток! – воскликнул Вовчик, похлопывая меня по плечу. – Встать сможешь? Пошли уже домой.
Я поднялся на ноги. Маска продолжала висеть на мне, только уже сползла на шею. Я снял ее с себя и хотел выкинуть, но Вовчик меня остановил.
- Давай дома ее посмотрим, разберемся, в чем дело.
Он взял у меня маску, мою клюшку и поднял со льда шайбу, которая действительно была отбита маской и так и не попала в ворота.
Выйдя с коробки, я почувствовал, что болит лоб. Прикоснулся к нему пальцем, облизнул – кровь. Без травмы не обошлось.
- Пошли быстрее! – крикнул Вовчик. – У тебя лоб в кровище.
Мы, как могли быстро, побежали домой. Вовчик проводил меня до квартиры и передал вместе с клюшкой моей маме. Она обработала йодом рану и кровь вскоре остановилась. Только лоб слегка побаливал. Маска осталась у Вовчика.
На следующий день я зашел к другу домой.
- Ну, что коммерсанты – встретила меня, улыбаясь, Нина Сергеевна.
- Да, уж – с грустью сказал я. – Не повезло.
Вовчик уже ждал меня в комнате. Мы поздоровались и он начал с главного.
- Слав, маска-то клееная – объяснил он. – Гад этот парень и Макс то же хорош.
Оказалось, что парень тот с губой продал нам уже ранее расколотую и склеенную кое-как маску. Когда Вовчик мне её показал, то я разглядел по всей длине двух расколотых половинок темно-желтый слой засохшего клея. Ну, конечно, разве мы могли разглядеть трещину в той темноте у булочной.
- Сохраним или выкинем? – спросил мой друг.
- Ты что! – воскликнул я и даже встал. – Конечно, оставим. Она мне жизнь, можно сказать, спасла. Ты б меня убил шайбой.
- Да-а. – потянул Вовчик. – За такое и рубля не жалко.
Мы искренне и от души засмеялись.
- Держи. – сказал он, протягивая мне маску. – Оставь на память.
- Пятнистые лбы, идите чай пить! – позвала нас на кухню Нина Сергеевна.
Мы пили чай с домашним пирогом и смеялись, вспоминая наш вчерашний вечер.
А расколотая маска до сих пор валяется у меня на антресолях.