Сидящий на берегу

Купаться было уже холодно – на дворе стоял сентябрь. Да он и не любил купаться в озере. Просто ему так нравилось -  сидеть на берегу и наблюдать, как по серебристой ряби плавают белые и серые грациозно изогнутые лебеди, как они ловят рыбу, нырнув головой в воду и, как поплавок, выставив вверх заострённый зад. Ему нравилось  смотреть на рыхлую, пока не пожелтевшую и всё ещё тёмно-зелёною стену рощи на противоположном берегу, на колыхание под ветром широко шагнувшего в воду камыша. Ему нравилось, что здесь он один и его никто не будет отвлекать от самого важного в его жизни занятия – быть безмолвной, как это озеро и эти деревья, частью прекрасного пейзажа.
Но одним ясным утром к нему подошёл некто с удочкой и тихо спросил:
- Клюёт?
- Не знаю, - честно ответил он.
- Ты не рыбак?- удивился рыбак.
- Нет.
- А чего тогда здесь сидишь?
На этот вопрос он не нашёл короткого и внятного ответа для человека с удочкой и просто пожал плечами, виновато улыбнувшись.
- Ясно. Ну, ладно, сиди, - разрешил ему рыбак и повертел головою, подыскивая место для ловли.
 Он отошёл ближе к зарослям камыша и стал там удить рыбу.
 Потом появлялись ещё другие рыбаки и задавали ему одни и те же вопросы:
- Клюёт?
- А чего же ты тогда здесь сидишь?
И чтобы не ставить себя всякий раз в неловкое положение, он стал играть на свирели. Играл он не Бог весть как, но рыбы не возмущались. Зато чтобы не вызывать, ненужных вопросов этого ему показалось достаточно. Но его всё равно продолжали спрашивать:
- А чего ты тут играешь?
- Рыб заклинаю, - нашёлся с ответом он.
- Это как змей, что ли?
- Типа того.
- Ух ты! И что, получается?
- А куда ж они денутся?
И рыбаки рядом с ним начинали ловить рыбу. То ли оттого, что рыбы действительно собирались на звуки его свирели, то ли это было просто случайным совпадением, но клёв был в этом месте активный. И рыбаки довольными уходили домой. Ему рыб не было жалко, потому что они были невидимой составляющей пейзажа. Но общество других людей его тяготило. А рыбаков на озере тем временем появлялось всё больше и больше, привлечённых быстро расходившимися, словно круги на воде, слухами о заклинателе рыб.
Наконец ему это всё надоело и он нашёл другое безлюдное озеро с прекрасным пейзажем и грациозными лебедями.
Но рыбаки, огорчённые пропажей заклинателя рыб, повлекшей и значительное снижение клёва, решили попробовать отыскать его на других водоёмах. В один из дней их поиски увенчались успехом. Он сидел так же, как и на прежнем озере и ничего не делал. Не делал с точки зрения других людей, привыкших постоянно суетиться и чего-то добиваться в этой жизни.
Рыбаки радостно расположились рядом с ним, даже не спрашивая у него разрешения. Но вежливо попросили его поиграть. Он вздохнул, огорчаясь утраченному одиночеству, и, нехотя, извлёк из-за пазухи злосчастную свирель. И стал дуть в неё нарочито неприятно для постороннего уха. Рыбаки между собой переглянусь, пожали плечами, но рядышком всё же раскинули снасти. И клёв был. Такой же, как и на первом озере. И радость опять поселилась в простых рыбацких сердцах.
Потом всё повторилось заново – он сбежал от всех на другое озеро с грациозными лебедями и красивым пейзажем, быть частью которого было для него большой честью и радостью, они его и там нашли и уговорили играть. Тогда он понял всю безысходность его положения – он от них более никогда и нигде не избавится. Но спокойно смириться с этим положением ему мешала его страсть к ничего неделанию. И одним хмурым утром он шагнул в озеро, не смотря на то, что он не умел плавать и вода сводила зубы. Но он заходил в него всё дальше и дальше, играя на своей свирели. И никто из рыбаков не оказался в эти минуты рядом с ним и никто не смог его остановить. Они увидели только расходящиеся над его головою круги.
После его исчезновения исчез и клёв на всех озёрах, на берегах которых его видели. Но и тело его не всплыло и водолазы его не нашли.
О нём рыбаки и другие люди стали слагать всяческие небылицы и легенды, в которых он представал то мастером дзен, а то и вовсе магом, в доказательство чего приводили факт необнаружения его тела и таинственную связь с подводным миром и природой вообще.
На берегу его навсегда к себе приютившего озера, поставили ему гранитный памятник в натуральную величину. Он как прежде сидит и смотрит на озеро, держа в правой руке свирель.
Вскоре появились рядом с памятником и скрижали – высеченные в камне якобы его изречения, когда-то им сказанные своим ученикам, повсюду следовавшим за ним. Вот некоторые из них:
«Гармония – это быть всем».
«Берегите природу и она вас сбережёт».
«Будьте счастливы даже наедине со собой».
«Миру присуща красота наших сердец».
На озеро перестали ходить рыбаки. Зато повалили паломники поклониться мемориалу Сидящего на берегу. Так его назвали. Они тоже садились рядом с ним и играли на своих свирелях. Играли в разнобой, каждый своё. Но зато эта какофония была худшим из зол. Природу они не портили – не мусорили, рыбу не удили, веток не ломали.
А когда повалил снег и озеро покрылось первою коркой бугристого льда народ прекратил приходить и вовсе. И он остался опять никем не тревожим, как прежде когда-то, ставшим уже таким далёким прошлым.
Он, радостно  улыбнулся белому пуху лебедей, повсюду весело кружившемуся и покрывающим собою землю, застывшее озеро, осиротевший лес и его гранитные тело. Теперь он станет почти не отличим от всего остального белого пейзажа и никто его не отвлечёт от любимого дела.
Он поднёс свою свирель к губам и заиграл на ней любимую мелодию. На звуки игры стали слетаться снежинки. Они сбивались в воздухе в белоснежных лебедей, со всех им облюбованных озёр. И стаями кружились над ним и над озером, ища для себя место. Потом он перестал играть и просто смотрел и смотрел на  белых лебедей и снег. И ничего прекраснее белоснежной феерии он ещё не видел.
Да, он был магом, но люди этого так и не узнали, к его счастью.