Авдотья

Бабка Авдотья гнала лучший в деревне самогон. Все про то знали. Пей её покойный муж дед Мирон только его, и жив был бы. А жили они душа в душу, бывало конечно он по пьяни ставил ей промеж глаз своим дубовым кулаком, а она ему со злости могла и кочергой отоварить, но оба друг друга любили. Умер Мирон, поехав однажды в райцентр, и, поддавшись на уговоры местных мужиков, треснул водки. Только с конвейеру, как они сказали. По дороге в автобусе уснул, а как доехал до деревни, так и не проснулся. Палёнка с косой унесла жизнь простого северного мужика. Бабка никогда ему этого не простила. И даже, посещая могилу каждый год, бережно проредив от сорняков место усопшего, бранила Мирона последними словами. Бабка была от природы бережливой, набожной и одновременно жуткой сквернословницей.
Казалось в ее теле жило несколько душ, каждая из которых жила своей отдельной жизни, не мешая существовать остальным. Противоречие было основным постулатом бабки Авдотьи. Во времена сухого закона она, бывая на всех партийных собраниях, уходя, демонстративно плевала в портрет Горбачева. Другую бы ждало незамедлительное общение с людьми из органов, но не её. Спасал алкоголизм председателя. Иван Никифорович, или Синий Никифор, как его звали за глаза, был постоянным клиентом бабки Авдотьи. Брал помногу и снимал пробу едва выйдя за порог. Дом у бабки был добротный, строили местные мастера, всё резное, надёжное, такое же крепкое как и сама хозяйка. Два этажа, большие окна, просторные комнаты, по уму каждый метр, а наверху балкон откуда видна вся деревня. Авдотья, лишенная казалось бы какой-то романтики, любила, заварив крепкий травяной чай, выходить сюда, и смотреть на низкое, плотное, северное небо. Ей нравились четкие, звонкие его цвета, ощущалась величественность, размах и одновременная строгость. Север был её единственным хозяином и господином после смерти Мирона. Убедительный и сильный во всех своих проявлениях. Летом жарой изжарит, как веник в бане, зимой морозом, как хлыстом отхлещет, словно непокорную крестьянку.
Сама она алкоголь не употребляла, считала что только делу мешает. А самогон требует усердия. Посему и била по рукам Мирона, когда тот лез раньше времени пробу снять. Самогон выходил прозрачный, чистый и сильный, как место и жила сама бабка.
В тот день Авдотья как всегда встала раньше всех в деревне, помолилась, и пошла смотреть как течёт жизнь в кубах. Проверив, она сварила чай, покушала, вышла во двор и принялась очищать двор от листьев.
В дверь постучали, и бабка настороженно посмотрела в сторону ворот. Рано как-то. Подозрительно. Авдотья подошла к калитке  и, взяв небольшую паузу, спросила кто там.
Открывай бабка, сами знаешь зачем пришли!
Зачем? - переспросила хитрая Авдотья
Затем. Вся деревня о тебе и говорит - добавил мужской голос
Бабка, вооружившись вилами, открыла дверь, на пороге стояли трое молодых людей, щеголеватого вида.
Городские, подумала Авдотья.
Молочку или яичек, - прикинувшись дурочкой, спросила она
Самогону нам! - нагловато прикрикнул тот что в центре
Лет то тебе сколько? - хмыкнула бабка
Достаточно, да и деньги при мне! - отрезал он
Не дам, молоды вы, пошли кому отседа вон! - крикнула бабка
Но первый приставил ногу к калитке, а двоих других оттолкнув Авдотью, прошли внутрь. А последний щеголь, сплюнув возле упавшей старухи, лишь усмешливо сказал, не урчи старая, и радуйся что жива, батя мой в раз твою лавку прикроет.
Молодые прошли в дом и вскоре вышли с двумя пузырями самогона.
Смеясь и шутя в сторону бабки, они сели в машину и уехали.
Бабка от злости даже и слова вымолвить не смогла.
Дорога до местного города была похожа на полосу препятствий. Тот что постарше и понаглее был сыном прокурора и весь путь хвалился как наказал местную бутлегершу.
Поедем на дачу, но сперва испробуем! - добавил щеголь
Ухххх, хорош!!! - после глотка заметил он
Давай сюда, - крикнули сзади
Компания смеялась и распивала по кругу бабкин самогон.
Авдотья подняла с земли и с грустью пошла в дом. Никогда не любила таких нахалов и всегда с дедом находили на них управу. А сейчас оказалась не у дел. Она зашла в дом и погрузилась в молитву. Молилась по-своему, не зная молитв, но искренне. К обеду приехал Никифор, услышал историю, и пообещал разобраться, бил кулаком в грудь, но Авдотья ему не поверила. Уходя, он, еще и покидая дом, уже приложился к бутылке, все яростнее повторял, найдем, найдем! Надо их! Молодежь! Пока наконец его голос не утих.
Бабка Авдотья занялась домашним хозяйством и уже позабыла утренних наглецов. Жизнь потекла, как самогон по трубкам куба, мерно и по своим законам.
Возле продуктового магазина беседовали батюшка и егерь. Время от времени проходили женщины и мужчины. Обычный день небольшого местечка. Авдотья села обедать, перекрестив лоб. Небо было оглушающе звонким и голубым. Бабке захотелось выйти на балкон и так провести весь остаток дня. Она нашла плед, перенесла заварочный чайник наверх, открыла акафист на заложенной заранее странице, и, улыбаясь, стала смотреть тонкую полоску вдали, являющуюся дорогой в центр. Травы она собирала сама, знала каждую по имени и сейчас ощущала приятную горечь во рту.
Никифор сидел у себя в кабинете, потел и нервно икал. Звонок из города его огорчил и не обрадовал. Скоро приедет комиссия в деревню, а он с трудом и говорить то может. От кофе его уже тошнило, и он, не стесняясь ругался матом на всю комнату и на Авдотью.
Ну вот дура! Старая дура!
Далее шла нецензурная брань.
Секретарша Никифорича боялась гнева начальника и смиренно ожидала пока он остынет. Казалось даже потолок стал ниже.
Через полчаса он выбежал, хлопнув дверью, и умчал домой помыться.
Вечером, перед магазином, выстроившись как на плацу, стояли трое: председатель, поп и директор местной школы. Лица дубовые от напряжения, не моргают, лишь капельки пота изредка спускались со лба Никифоровича.
Из машины вышли двое. Один районный прокурор, второй его заместитель. Разговор начал старший. Громким, поставленным голосом сотрясал воздух и требовал найти виновных, и почему продали алкоголь его сыну. И кто вообще посмел?! Продавцы местного сельпо клялись и божились что сегодня никому водки не продали, но их быстро заткнули. Оказалось в машине нашли пузырь с самогоном.
Кто варит? - крикнул прокурор
Дык, Авдотья, - уведомил председатель
Веди давай! - раздался приказ, показывай, добавил зычный голос
Машины рванули в сторону дома на холме и вскоре к бабке постучали.
Авдотья, не зная происходящего, держалась молодцом, рассказала как было, что и не продавала, а взяли силой. Прокурор слышал, поначалу злился и давил на неё, а потом понял, что бесполезно, что ничего ей не сделаешь, да и сына не вернешь. Грозил судом, плюнул сгоряча ей на ботинок и ушел. Авдотья смотрела строго, а после всю ночь молилась.