От автора: продолжение повести «Дорога или повесть о дружбе» я начал писать сразу после завершения работы над первой частью. Так получилось, что ноутбук, на котором хранилась на тот момент еще неоконченная повесть, сломался - «полетел» диск. Пришлось начинать работу с начала и, поверьте, не так-то просто заново переживать жизнь своих героев, пропускать их судьбы через самое сердце. Полтора года я не решался возобновить работу над продолжением, но, наконец, взялся за дело. И, надеюсь, что продолжение не разочарует вас.
После полудня жара немного спала. Тем не менее, в воздухе по-прежнему висела изнуряющая духота, неотвратимо предвещающая дождь. Или даже грозу. Но небо оставалось синим и только небольшие редкие облачка проплывали над землей, ни малейшим своим видом не намекая на грядущую бурю. Неудивительно, что в столь душный послеобеденный час большинство дачников старалось не высовывать носа на улицу, отлеживаясь под сенью крыш своих дачных террас. На дороге в этот час было пустынно. Редкий грузовик или автобус, вздымая придорожную пыль, слегка покачиваясь на ухабах, неторопливо проезжал по дороге, петляющей между деревьями и зарослями кустарника.
Внезапно, будто по мановению волшебной палочки, из-за поворота петляющей лентой дороги вышел мальчик. Обычный мальчишка, ничем не примечательный с виду, невысокий, лет десяти-одиннадцати, темноволосый, со слегка взлохмаченной густой шевелюрой чуть вьющихся волос. Даже одет он был совершенно обычно, как все мальчишки его возраста - в серые вытертые шорты, такую же футболку с непонятным выцветшим рисунком и в стоптанных на задниках сандалиях. За спиной путника висел рюкзак, похожий на те, что носят с собой в поход туристы - темно-синий, с кучей всевозможных кармашков и ремешков, за тем лишь исключением, что рюкзак был детский и размер имел совсем небольшой. Оглядываясь, словно слегка испуганно, мальчик бесстрашно прибирался сквозь пелену желто-серой дорожной пыли в направлении станции. Мимо, навстречу мальчику, проехал старый РАФик, чуть поскрипывая рессорами на ухабах. Пассажиры с удивлением посматривали сквозь грязные стекла автобуса на одинокого путника, каким-то чудом оказавшегося на пустынной дороге в столь неурочный послеполуденный час. Одна из пассажирок, пожилая полноватая женщина и цветастом старом платье, похожая с виду на торговку семечками с базара, вслух пробурчала, непонятно к кому обращаясь:
- Вот они времена пошли. Что хочут, то и ворочут. Раньше бывало ребенка одного и за пределы двора не пустишь, а тут - пожалуйста. Ну и родители, нехристи какие...
Но мальчик всего этого, разумеется, не слышал. Да и если бы слышал, то вряд ли обратил бы внимание. Даже густое облако пыли, поднятое автобусом, накрывшее с головой фигурку мальчика, казалось, не доставило ему никаких неудобств. Мальчик лишь прикрыл ладонью глаза и сжав зубы, ускорил шаг. Он упорно и настойчиво продвигался вперед, по дороге, по направлению к своей цели, о которой знал только он сам.
Через минут 10 мальчика нагнал урчащий грузовик, держащий путь в ту же сторону, что и мальчик. Скрипнув тормозами, грузовик остановился метрах в десяти от путника и из кабины высунулся водитель, молодой парень лет 25 в темно-синих брюках и рубашке с закатанными до локтей рукавах:
- Эй, паренек, куда путь держишь ? - весело крикнул парень, - не на станцию часом ?
- А, что... – словно очнувшись от какого-то оцепенения, поднял глаза мальчик.
- Говорю - не на станцию ли идешь ?
- А, да... На станцию, - смущенно ответил мальчик, слегка опуская голову, будто стесняясь или побаиваясь чего-то.
- А то давай подброшу... А то по дороге пылить в жару - сам понимаешь, не лучший вариант.
- Да нет, - ответил мальчик, - ничего, я пешком...
На лице его буквально на мгновение появилась несмелая, чуть виноватая улыбка. Но только на мгновение...
- Ничего, я пешком, лучше прогуляюсь, - добавил мальчик.
- А то смотри, путь неблизкий...
- Да ничего, - снова улыбнулся мальчик, - меня ждет... мама недалеко от станции, возле магазина, я просто бегал домой за рюкзаком.
- Ну, как знаешь, - усмехнувшись, ответил парень, садясь в кабину.
Грузовик взревел и недовольно урча, покатил дальше.
Мальчик солгал. Он очень редко врал взрослым, хотя в жизни, конечно, случалось всякое... Порой ради спокойствия близких и родных людей приходилось лгать. Например, получив в школе двойку мальчик никогда не говорил об этом родителям, если его, конечно, об этом не спрашивали, ну а если спрашивали, то отвечал, что, мол, пока не знает или еще что-то в этом роде. Ведь родные всегда огорчаются, когда у нас какие-либо неприятности.
Так или иначе, но мальчика ни на станции, ни в ее окрестностях мама не ждала. Его вообще никто не ждал. Ни тут, ни дома... За то недолгое время, что мальчик был в пути, он неоднократно задавался горьким вопросом, вопросом, ответ на который был неясен и неопределен, а оттого казался более страшным - "А кто-нибудь вообще меня ждет ?". Но ответа на этот вопрос мальчик не знал. А где его узнать, кто подскажет? Если в этом мире такой человек?
* * * * * * *
Ему жаловаться по жизни было не на что. И не на кого. Что еще нужно для простого человеческого счастья одиннадцатилетнему московскому мальчишке ? Да для простого ребенка ? Думаю, ни один мальчишка не ответит на этот одновременно простой и в то же время сложный вопрос. "Счастье - это когда тебя понимают", как написала в сочинении героиня одного известного фильма. Может, и так. Главное, что у тебя есть семья - папа, мама, бабушки, которые любят тебя, пусть ты это еще до конца не осознаешь во всей своей полноте. И пускай, что твоя мама не стюардесса и не актриса кино, а простой врач. И пускай твой папа не военный офицер, не милиционер и директор какой-нибудь, а обычный инженер. И пускай бабушки твои живут не в темном, полном сказочной романтики дремучем лесу, в избушке на курьих ножках, а как все - одна бабушка, со стороны отца, живет в новостройке на окраине города, а другая, со стороны матери, в старенькой "хрущевке", тоже на окраине, но на другом конце Москвы. И пускай у тебя нет собаки, у твоего папы машины, а у мамы - кого-нибудь, который может "почти задаром" похлопотать о "почти бесплатной" путевке в Крым или о билетах на концерт какого-нибудь известного ансамбля вроде Машины Времени. Ведь счастье то не в этом. А еще есть куча любимых всем сердцем книжек, зачитанных до дыр, каждый раз при прочтении уносящих тебя в неведомые фантастические дали... Любимый велосипед, на котором порой можно разогнаться, пожалуй, быстрее легковушек.... Старенький диапроектор, с помощью которого темными зимними вечерам так здорово смотреть диафильмы, проецируя изображение на старенькую простыню. А еще куча приятелей... Ромка Мушкарян, с которым можно до умопомрачения резаться в шашки или шахматы во дворе на лавочке. Или Колька Тихоновский, который постоянно собирал вокруг себя дворовых мальчишек и девчонок, рассказывая очередную жуткую историю про вурдалаков, вампиров или ведьм, причем он рассказывал настолько правдиво и настолько артистично, что даже старушки, сидящие на скамейках возле подъезда, слыша обрывки сказок то и дело охали да ахали, в полголоса вторя друг другу "Ох, что же это на свете до деется". Или Мишка Семенов, который всегда придумывает какую-нибудь интересную игру вроде Казаков-разбойников", "Мушкетеров" или "Шпионов и разведчиков", вовлекая в нее всех знакомых и незнакомых мальчишек с соседних дворов. А потом родители сбиваются с ног, пытаясь найти вас в соседних дворах... А когда находят, то устраивают такую головомойку, что хоть сквозь землю провались... Да это и не главное, наверное. А что главное ? На этот вопрос не ответит ни один мальчишка и ни одна девчонка на свете. Наверное, потому, что детство - самое светлое время в жизни каждого человека, время, в которое хочется вернуться, но не получается.
Когда мальчику было 8 лет, к ним переехала бабушка. Как говорила мама, "за бабушкой нужен уход и одной ей уже тяжело ухаживать за собой". Так, незаметно, в простой советской квартире, располагавшейся в простом типовом доме, поселилась самая настоящая "сказка" с обязательными воскресными бабушкиными пирогами и невероятно увлекательными чудесными сказками по вечерам. Мальчик порой с нетерпением ждал часа, когда за окном разливался плотный вечерний сумрак и непонятные волшебные тени наполняли небольшую комнату... Бабушка садилась в свое любимое кресло, надевала старые роговые очки, доставала вязание и начинала увлекательный рассказ. Мальчик садился возле, в соседнее кресло или, забравшись на кровать, забивался в самый уголок и поджав ноги, слушал неторопливую речь бабушки, повествующую о волшебных чудесных странах, отважных принцах, прекрасных принцессах и страшных чудовищах. А иногда бабушка и внук просто беседовали о том и о сем, и как же это было интересно, пожалуй, даже интереснее сказок. Бабушка рассказывала о своей молодости, о том, как простой медсестрой ушла на войну, как была ранена. О том, как тяжело и в то же время интересно текли послевоенные будни. И о том, какие тогда жили прекрасные люди, "совсем не такие, как сейчас". О многом, о чем любила рассуждать бабушка в такие минуты, казалось мальчику непонятным и странным. Но бабушка, как будто чувствуя мысли внука, гладила его по голове и повторяла:
- Ничего, вырастешь, все поймешь. Главное - постарайся вырасти хорошим человеком.
- А что значит "правильный" ?
- Ну, это такой человек, - пыталась объяснить бабушка, - так сразу в двух словам и не расскажешь. Словом, такой, которому не стыдно за свои поступки и действия перед другими людьми. Говорить только правду, уважать старших и (тут бабушка многозначительно наклонилась к внуку) и хорошо учиться.
- Ну ладно, у меня всего одна тройки в четверти, - покраснел мальчик, - да и та по математике, я же ангиной болел, почти месяц...
- А главное, главное это, - продолжала бабушка, - быть готовым защитить своих друзей и близких от всех опасностей и невзгод. Вот скажи, у тебя есть друзья ? Настоящие друзья ?
- Есть конечно, Мишка Семенов, Колька Тихоновский из 9-го дома...
- А, это тот, который тебе чуть глаз палкой не вышиб ?
- Это не палкой, - возразил мальчик, - а шпагой. Я был гвардейцем Кардинала, а он мушкетером. Я просто чуть-чуть сил не рассчитал, когда мы на дуэли с ним дрались, думал обманный маневр сделать, а вышло...
- А вышло, вернее, чуть не вышло все боком... Это все пустяки конечно, - улыбнулась бабушка, но Мишка Мишкой, А Колька Колькой. Это все приятели, хорошие приятели... А вот такой друг, настоящий ? За которого ты и в огонь и в воду готов бы броситься ?
- Не знаю, - признался мальчик и смущенно отвернулся.
- Да, - протянула бабушка, - друзей, как и настоящую любовь, на рынке не купишь....
- А где его найти ? Ну, настоящего друга ? - спросил мальчик, чувствуя, что краснеет.
- А сама жизнь тебе укажет... Хорошие люди, они всегда друг к другу тянутся, как травинка к травинке на лугу. Подует ветерок, траву пошебуршит, потреплет, а глядишь - травинки опять одна к одной.
Вот такими загадками бабушка порой разговаривала с внуком. И в такие минуты ему было так хорошо и спокойно, как никогда и ни с кем.
* * * * * * *
После 3-го класса, когда мальчику исполнилось 9 лет, отец на работе выхлопотал сыну путевку в пионерский лагерь "Звездочка". Но отдых в лагере мальчику быстро наскучил. Рядом не было родных, близких и даже вожатый Сережа, в которого были тайно влюблены чуть ли не все девчонки отряда, а все мальчишки равнялись как на старшего брата, не мог их заменить. Может, права бабушка, когда говорила о друзьях ? О том самом, самом... Мальчик сам не знал и оттого, скучая по дому и по родным, еще больше замыкался в себе, а по ночам, когда никто не видит, тихо плакал, отвернувшись лицом к стенке. Целыми днями, чтобы хоть как-то забыть об одиночестве он пропадал в секциях и кружках, судомодельном и авиамодельном, среди таких же мальчишек, как и он, но ни с кем так и сблизился. А в конце первой смены написал родителям письмо, письмо с одной единственной фразой:
"Мама, папа, заберите меня отсюда. Я тут больше не могу."
Но родители все не ехали. Даже на родительский день не приехали, и мальчик все сидел на скамеечке возле ворот, ведущих за территорию лагеря и ждал, что сейчас, вот сейчас они покажутся за забором вместе с бабушкой, возьмут его за руку и заберут его с собой. Но никто так и не приехал. Лишь в начале 2-й смены за мальчиком приехал отец и, ни слова не говоря уладил все формальности с вожатым и руководством и увез мальчика домой. Но радости мальчик не чувствовал. Может, виной тому был угрюмый, неразговорчивый отец, а может что-то еще. Мальчик все время думал, что родители сердятся на него, что им пришлось забрать его раньше срока и все время, и пока они ехали в автобусе, все пытался просить прощения у отца, надеясь, что он его простит. Но разговор не налаживался. Отец все время повторял, как-то рассеянно глядя на него:
- Да пустяки. Ерунда... Все нормально, в общем-то.
От отца немного пахло спиртным, но мальчик старался не обращать на это внимание. Ведь он ехал домой. А дома, как он надеялся, все наладится...
Дома их встретила мама - не такая как обычно, веселая и жизнерадостная, а угрюмая, одетая в темное шерстяное платье. Они лишь потрепала сына по голове, слегка натянуто улыбнулась и ушла на кухню.
- А где бабушка ? - спросил мальчик, заходя на кухню, - мам, а мам ?
Он привык, что бабушка его всегда встречала первой, прижимала к себе, а мальчик млел, уткнувшись в ее шерстяной передник....
Мама не ответила и отвернулась. А отец, положив мальчику на плечо руку, отвел его в гостиную, и слегка запинаясь, то ли от волнения, то ли от выпитой по дороге кружки пива, сказал:
- Сынок, мы не хотели расстраивать тебя. Но так вышло, что... Понимаешь, в общем…
Бабушка умерла 2 недели назад. Мальчику непонятны были такие странные слова как "сердечный приступ", "реанимация", он слушал все как во сне, не понимая ничего и не осознавая. Не дослушав сбивчивые объяснения отца он ушел к себе, улегся на свою застеленную серым пледом кровать и уткнувшись лицом к стене и лежал так до самой ночи. За окном начало смеркаться, длинный темные тени заполнили комнату, в которой лежал мальчик. Родители уже легли спать в соседней комнате. По ночной улице проехал, громко рыча, мотоцикл, оживляя заснувшие улицы своим ревом. Мальчик приподнял голову, и, как - будто надеясь на что-то, на какое-то чудо, оглянулся на старенький диван, на котором всегда спала бабушка и, уронив голову на подушку, еле слышно заплакал. Так тихо, что даже старые часы на шкафу, еле слышно тикая в темноте, заглушали его плач... Что-то в этот день, в эту ночь сломалось в нем, сделав его еще более одиноким чем раньше. Может, он просто потерял свой путь, а может растерял все то, во что верил. А верил ли он во что то ? Или в кого то ? Может, бабушка была для него единственным человеком, которая понимала его ?
Со временем все как - будто забылось. Мама немного повеселела. Отца перевели на какую то «очень важную работу, о которой непринято распространяться среди соседей и друзей». Начались длительные командировки, из которых отец возвращался какой-то сам не свой – усталый, как - будто опустошенный, растерявший все радости. Приезжал и запирался в своем кабинете – наполовину перегороженной старым шифоньером комнате.
Часто, по выходным в их квартиру приходили гости. Незнакомые, угрюмого вида мужчины с крикливо разодетыми дамами. На столе появлялись красивые бутылки с непонятными этикетками. Велись непонятные мальчику разговоры. Впрочем, на него никто внимания и не обращал и он потихоньку вылезал из-за стола и уходил в себе.
Постепенно покой и счастье из их дома ушло, ушло навсегда… Родители начали ссориться из-за пустяков, а иногда даже отец, собрав свои вещи, уезжал на пару дней к своей маме или, как ее называл мальчик, бабушка Ира. А чтобы добраться до ее дома нужно было сначала долго-долго ехать на метро, а потом долго-долго ехать на автобусе. Мальчик мало чего понимал во взрослых делах, а когда пытался разобраться, то родители ему всегда объясняли одно и то же:
- Это взрослые дела, сынок. Вырастешь, все поймешь…
Закончилось все в тот странный майский день. Теплый, совсем по-летнему. Мальчик вприпрыжку возвращался домой из школы. Настроение было веселое. Еще бы. Сегодня на физкультуре они играли в волейбол и он ловкой подачей из угла сумел нанести решающее поражение этому «Б» классу. Даже Сашка Кошкин, который занимался в секции волейбола больше года, похлопал мальчика по плечу и восхищенно сказал:
- Ну и подача у тебя. Прямо «подачка - неберучка».
А еще в классе им сказали, что со следующей недели их распустят на каникулы. Итоговые контрольные уже написаны и успешно сданы, оценки за четверть выставлены. Только учебники сдать и… Кто знает, может, в этом году он наконец поедет на море, с родителями. Все вместе. Ведь папа обещал еще в прошлом году, что вот настанет лето и…
Но дом встретил мальчика неприветливо. Поникшая и какая-то отчужденная мать. Угрюмый, сидящий в углу комнаты отец. Какие-то чемоданы… Сумки… Мальчик непонимающим взглядом посматривал то на отца, то на мать, как бы спрашивая:
- Что случилось?
Может, у папы очередная длительная командировка?
- Женя, - начала слегка взволнованно мать, положив руку сыну на плечо, - мы с папой хотели поговорить с тобой. Понимаешь… Мы решили… Нам нужно немного пожить порознь… Так бывает в жизни. Ты многого еще не понимаешь, но вырастешь и…
Все остальное было как в тумане. Ему что-то говорили, но он молчал, не понимая или не желая понять то, что случилось…
Потом он сидел у себя в комнате, держа на коленях книжку про трех мушкетеров, не видя букв, а только с тревогой посматривая на суетящегося отца, собирающего вещи. Пытаясь что-то сказать и не находя слов.
- А мы сегодня в волейбол у «бэшек» выиграли, - выдавил он и понял, что сказал никому не нужную глупость.
Кому он сейчас нужен, этот волейбол. И все это, - резануло мальчика по сердцу.
Отец не ответил. Лишь, застегивая очередную сумку, бросил с какой-то непонятной, но мучительно отозвавшейся в самом сердце мальчика болью:
- Что же ты… При матери то все молчал? Или тебе вообще на все пофиг? На нас, на меня… Эххх…
Мальчик молчал, не в силах ответить.
- А словом, - остервенело выдохнул отец, - живите тут, как хотите…
И лишь когда хлопнула дверь, оставив за плечами ушедшего отца пустоту, мальчик понял… Что то, что кто-то, когда-то назвал в этой жизни счастьем, ушло. Навсегда.
- Женя, - голос матери заставил мальчика очнуться.
Он и сам не заметил, как задремал сидя в кресле.
- Женя, - начала мать, присев на край кровати напротив, - ты еще многого не понимаешь…
- Мам, а вы с папой… В смысле, расходитесь? – решился мальчик.
Расходитесь, какое странное слово… И страшное своей банальностью… В их классе учился один мальчик, Сережка Коновалов, тихий, незаметный для всех. На одном из уроков им задали составить подробный рассказ о своей семье. Когда его вызвали, он, стоя у доски, тихо, еле слышно начал:
- Мы живем вдвоем с мамой. Мама у меня работает диспетчером на автобазе. А с папой, - голос его дрогнул, - они разошлись, когда мне было 7.
Странное и непонятное слово. Смысл которого стал для мальчика понятен только сейчас…
- Мне надоело это все, понимаешь, - вырвалось у матери, - бесконечные командировки эти его… Бессонные ночи в ожидании – придет, не придет. Ссоры… Алкоголь этот… Я хочу просто пожить нормальной жизнью… Нормальной, понимаешь? Чтобы хоть кому то…
Она не договорила и, закрыв лицо руками, вышла.
* * * * * * *
Отец приходил нечасто. Примерно раз в месяц. Приносил деньги, продукты. И, не задерживаясь, будто боясь чего то, уходил. С сыном общались больше по телефону. Но странным это общение было. Как - будто для проформы. Как заполнение анкеты с ответами на вопросы: «как дела», «как учеба», «как оценки», «много ли задают», «не болеешь ли». Разговаривая с отцом мальчик ощущал какую-то неясную тревогу, тревогу смешанную с неосознанной неосязаемой виной перед ним. Понимал, что хочет столько всего сказать ему… И не мог… Не решался.
Постепенно прежнее ощущение уюта из их небольшой квартиры постепенно улетучилось. Как тепло выходит из натопленной комнаты через узкую щелку приоткрытой форточки. А тут еще и мама... Начала задерживаться на работе. Приходила домой поздно. Целовала сына в макушку, как будто извиняясь перед ним... От нее пахло какими-то резкими неприятными духами, а иногда и вином. На вопросы мальчика отвечала что-то вроде "Ой, да у нашей заведующей сегодня день рождения был, вот мы и засиделись допоздна" или "У тети Ани, нашего терапевта, сын женился, вот она и пригласила всех нас в ресторан".
Пригласить в ресторан весь коллектив - дело по тем временам хоть и не из ряда вон выходящее, но все же достаточно затратное. Но понимания, что затраты подобного уровня были вряд ли под силу простому врачу, у мальчика не было...
А потом мама вообще могла не придти домой, а отзвонившись по телефону, предупредить:
- Ой, я тут у подружки в Чертаново засиделась, а метро вот-вот закроется... Я у нее до завтра останусь... У тебя же там есть что кушать ?
- Да есть еще, суп и котлеты с вермишелью - отвечал недовольно мальчик и тут же, с какой-то мольбой, надеясь, что мать его услышит, спрашивал, - мам, но сейчас еще половина двенадцатого, ты же еще успеешь. А я дома убрался немного, все ждал, что ты придешь...
- Ой, сынок, да тут до метро так далеко... Что не дойду. Ну все, пока... До завтра.
Сначала ему было жутко оставаться одному... Жутко и непривычно. Да и ощущение чего-то странного не покидало его, ощущение недоверия и как - будто чего-то такого, что... Ну, когда тебе родители говорят неправду. А разве родители могут говорить неправду, думал про себя мальчик. Нет, конечно же не могут... Не могут...
Он включал везде свет, брал книжку в руки, закрывался где-нибудь в ванной или в туалете, привалившись спиной к двери, и читал. Зачастую так он и засыпал, с книжкой в руках, которая рано или поздно выпадала из его ослабевших пальцев на пол, а проснувшись под утро мальчик и сам не понимал зачастую, что с ним произошло и где он находится.
Но надежда. Незримо продолжала жить в потаенных уголках сердца мальчика. Надежда, что родители помирятся и все будет так, как прежде. И что они вместе соберутся за одним праздничным столом. Будут шутить и веселиться. Будут есть так любимый всеми ароматный пирог с клубничным вареньем. И забудут про эти долгие месяцы одиночества. Как забывают о заживающих ранах и порезах на коже.
Однажды, темным зимним вечером, мальчик засиделся за книжкой. Сидя на широком белом подоконнике, поджав ноги, он увлеченно следил за похождениями отважного капитана Гаттераса в самом сердце коварных арктических льдов. За окном выл ветер, огромными белыми хлопьями сыпал снег, засыпая все вокруг плотным белым покрывалом. Мальчику казалось, что и он сам находится в самом сердце Северного полюса, а за окном простирается бескрайняя снежная пустыня, озаряемая всполохами Северного сияния.
Внимание мальчика отвлек свет фар подъехавшей к подъезду машины. Он присмотрелся. Из машины вышла мама, в своей неизменной темной шубе и большой зимней шапке. А под руку ее держал мужчина. В длинном пальто и шапке-пирожке. Как у отца….
Озаренный внезапной догадкой, отбросив книжку, мальчик кинулся к двери. Неужели? Они помирились… Перескакивая через ступеньку мальчик спустился на первый этаж. Дверь в подъезд открылась и вошла мать. В запорошенном снегом шубе, с сумкой, полной продуктов, в руке. С раскрасневшемся на морозе лицом. Она была одна.
- Ты почему без шапки? И не одет? – с тревогой в голосе спросила она, - опять простыть хочешь? Мало тебе было простыть под Новый год…
- Мам, а где…
Он хотел сказать «папа», но не смог…
- Кто?
- Ты… Ты разве одна? – выдавил мальчик.
- Одна.
- А там… Я видел… Я подумал… - потухшим голосом ответил мальчик.
- А, это меня коллеги по работе подвезли, муж с женой. И помогли продукты донести до двери.
- А, понятно - ответил мальчик, отворачиваясь.
Нет, родители же не врут. Они всегда учат нас говорить только правду. Лучше горькая правда чем сладкая ложь, говорил всегда папа. И они не могут… Нет…
* * * * * * *
Так прошел год. Год несбывшихся надежд. Год, который хотелось забыть. Наступило лето. Еще одно лето. Теплое, с изнуряющим зноем и проливными, холодными дождями. Лето, которое в один миг перевернуло жизнь мальчика. Навсегда. Хотя, если бы не та встреча…
Было самое начало июня. В один из дней мальчик пошел в магазин за молоком и хлебом. Ближайший магазин был рядом с домом. Но мальчик его не любил. Он любил ходить в дальний магазин или, как его часто называла бабушка, «магазин на горке». Нужно было выйти из дома и, обойдя недавно возведенную напротив их дома панельную высотку, пройти мимо старых заглохших палисадников, утопающих в зелени старых яблонь. Мимо зарослей желтой акации. Перейти через дорогу, пройти по старому скверу, по скрипящей под ногами мелкому гравию, мимо разноцветных пахнущих медовым цветом клумб. И дальше, по пешеходному мосту через железнодорожные пути. Туда, на другой конец…
Это был старый район, в котором когда то давно жили рабочие-железнодорожники. Тогда этот район не был частью Москвы, а был простым поселком, который в простонародье так и называли «Рабочий поселок». Было у него и другое, официальное название, но теперь его никто не помнил. Со временем район разросся, на смену старым покосившимся баракам пришли современные пятиэтажки. Но дух старины, казалось, прочно въелся в потемневший, потрескавшийся от времени асфальт, в старые, пыльные тополя, росшие тут повсюду.
Больше всего мальчик любил останавливаться на мосту и прижавшись к перилам смотреть поезда. Раньше сюда они приходили еще вдвоем с бабушкой. И подолгу стояли и смотрели на поезда. Это только ведь простому обывателю все поезда кажутся одинаковыми. Ну да, скажет он. Есть товарные поезда, пассажирские. И все. А ведь бывают ведь контейнерные, рефрижераторные. Специальные вагоны для перевозки живности. Для перевозки нефтепродуктов. Сборные, сборно-раздаточные. А пассажирские? Пригородные, местные, дальние. Скорые. Все их мальчик знал наизусть.
Но больше всего его ему нравились пассажирские. С едва скрываемой завистью он смотрел на прильнувших к окнам пассажиров. В такие минуты они ему казались самими счастливыми людьми на свете.
За свои неполные одиннадцать лет мальчик только раз ездил на поезде. Вместе с бабушкой они ездили к давней бабушкиной подруге в Минск. Мальчик просидел у окна весь день. Прильнув к окну он ловил взглядом пролетавшие мимо поезда деревни и села, небольшие городки. Леса, реки… Не в силах насытиться этим воздухом. Воздухом свободы…
Когда бабушки не стало мальчик стал приходить сюда один. Даже в магазин бегать любил в тот, что в «поселке, на горке», как говорила бабушка. Чтобы просто постоять так, прижавшись к тонким прутьям ограждения моста. И подумать о чем-то своем.
Так было и в этот день. Стоя на мосту, прижавшись подбородком к потрескавшейся краске перил, нащупывая в кармане шорт связку ключей от квартиры мальчик представлял, что, может быть, в это лето они вместе с мамой сядут в поезд и поедут на море. Далекое, манящее свежестью пряного морского бриза, далекими гудками пароходов и темно-синими изумрудными волнами, разбивающимися о берег на миллиарды мелких соленых брызг. Как она обещала еще тогда… Он загадал, что если сейчас пройдет пассажирский поезд, то его мечта обязательно сбудется. Мальчик и не заметил, как на пешеходном мосту появилось трое ребят.
Это был один из местных хулиганов, высокий верзила лет четырнадцати по прозвищу Сохатый. А вместе с ним двое его друзей, полноватый, с каким-то вечно сальным лицом паренек, получивший прозвище Блин, одного возраста с мальчиком, и еще один, двенадцатилетний, но из-за своего маленького роста кажущийся младше, паренек по прозвищу Прыщ. Сохатого с его друзьями не любили и боялись. Они часто подкарауливали возле школы ребят и отнимали у них деньги. А если с собой ничего нет, то могли и побить. Просто так. Про отца Сохатого говорили шепотом «спекулянт». Он приторговывал дефицитными шмотками, книгами, пластинками, словом, всем, что приносит доход. Одевался всегда по моде и сына своего тоже баловал... И Сохатый, казалось, за спиной успешного, устроившего свою жизнь отца чувствовал себя безнаказанным.
Одетый в модные джинсы Lee и фирменную футболку с надписью ADIDAS Сохатый с дружками развязной походкой приближался к мальчику. Он, увлеченный своими мыслями, заметил их слишком поздно…
И ведь не убежишь, подумал мальчик, чувствуя, как все холодеет внутри. Если побежишь, то догонят и побьют. Деньги отнимут. Денег у него немного, рубль всего. Да и тот был дан ему на мамой молоко и на хлеб. А если не побежишь, то… Есть хоть какая то надежда, что оставят в покое. Инстинктивно сжав в кулаке рубль, мальчик, стараясь не показать своего страха, повернулся к парням.
- О, кто это у нас тут, - дружелюбно начал Сохатый, подойдя к мальчику. Его дружки, ухмыляясь, стояли сзади.
Мальчик молчал.
- Тебя как зовут?
Мальчик не отвечал.
- Ты чего, воды в рот набрал, что ли?
Вперед вышел Блин.
- Я знаю его, это Женька Новиков, мы с ним с один детский сад раньше ходили.
- Вот как, значит. А ты чего тут забыл, герой? Ворон считать пришел?
- Нет, - наконец выдавил мальчик, - просто, поезда смотрю…
- А, вот как, - улыбнулся Сохатый, - а мы смотрим… Слушай, тут дело есть одно.
Мальчик насторожился.
- Значит, - растягивая слова начал Сохатый, - понимаешь, какое дельце… Жарко сегодня… А мы, понимаешь, без гроша в кармане… А мороженого хочется, прямо душа вон…
- А я тут при чем? – не выдержал мальчик.
- Спокойнее, главное спокойнее, - ответил Сохатый, - у тебя небось денежка то есть, а?
- Нет у меня ничего, - ответил мальчик чувствуя, что сердце от волнения буквально выскакивает из груди
- Да ты не бойся, - ласково отвечал Сохатый, - мы же не насовсем, мы же отдадим, честное пионерское.
- Нет у меня ничего, - повторил мальчик.
- Ну, нехорошо же, - с досадой протянул Сохатый, - нехорошо врать. Ты же пионер наверное, да?
- Ну, пионер, - ответил мальчик.
- А ведь пионеры то не врут никому и никогда, - улыбнулся Сохатый, подмигивая друзьям.
- А я и не вру.
- А это у тебя там что такое тогда? – спросил он, ткнув пальцем на торчащую из кармана шорт мальчика свернутую матерчатую сумочку.
- Какое твое дело?
- А такое? – голос Сохатого стал жестким, - такое, что сумку небось тебе мать дала. В магазин отправила. А в магазин кто без денег то ходит.
- Только мы, - вставил гнусаво Блин.
- Угу, - поддакнул Прыщ.
- Воот, - ответил Сохатый угрожающе, - так что смотри, предлагаем тебе по хорошему все решить, понял. Иначе.
- Нет у меня денег.
- Таааак. Ну ка, ребята, - кивнул Сохатый дружкам.
Прыщ и Блин обступили мальчика с обоих сторон, он инстинктивно сделал шаг назад. И ведь не убежишь, снова мелькнула в его голове мысль. И тут, по команде Сохатого, его дружки крепко схватили мальчика за руки. Он дернулся, но все было бесполезно.
- Пустите, гады, - отчаянно закричал он.
Ах, если бы мимо проходил кто-нибудь. Какой-нибудь случайный прохожий…
- А теперь проверим карманы, - миролюбиво начал Сохатый, сделав шаг вперед.
Мысли, одна за другой, подобно рою диких пчел, кружились в его голове. Страх вдруг куда-то исчез, и ему на смену пришла отчаянная злость, злость на самого себя, на этих хулиганов… Стоишь тут, от страха весь дрожишь, думал он… Еще не хватало заплакать. Как девчонка. Резко рванувшись, мальчик изо всех сил ударил приближающегося Сохатого в живот. Удар был не особо сильным, но мальчик рассчитывал не на силу, а на неожиданность. Эффект возымел свое действие. Сохатому не удалось удержать равновесия и он упал на спину, а обалдевшие от неожиданности дружки ослабили хватку. Только этого и было мальчику нужно. Резко рванувшись он бросился прочь.
- Стоооой. Стой, гад, - раздались сзади крики.
Мальчик не обернулся. Прыгая через 2 - 3 ступеньки он спустился вниз с моста и бросился бежать через сквер, в сторону жилых домов. Вслед ему неслись крики:
- Стой, гад! Догоним – хуже будет.
У самых домов мальчик обернулся. Хулиганы отставали от него примерно метро на 40. Нет, расслабляться не надо. Чувствуя, что сердце буквально выпрыгивает из груди, а дышать становится все тяжелее, мальчик из последних сил кинулся в ближайший двор.
В этом дворике раньше он частенько бывал. В доме напротив когда то жил его дружок, Сережка Корабленко, с которым мальчик ходил когда то ходил вместе в детский сад. Но 3 года назад отцу Сережки, офицеру Советской армии, дали новое назначение в Ленинград и друзья вынуждены были расстаться. А раньше они часто играли в этом дворе. Иногда ребята целыми днями носились во дворе, и только крик Сережкиной матери, добродушной полноватой женщины, зовущей ребят на обед, заставлял их спуститься с небес на землю, чтобы подняться на много-много ступенек вверх по лестнице, на последний этаж, в маленькую однокомнатную квартиру, где жила Сережкина семья.
Мальчик много кого знал в этом дворе. И ребят, и взрослых. Особенно ребята любили Петра Ефимовича, ветерана войны, добродушного пожилого старичка с окладистой бородой, который частенько угощал ребятню сушеными тыквенными семечками. И у мальчика была только одна надежда – встретить кого-нибудь. Но двор был пустынен. Только вдали, на площадке несколько малышей играли в догонялки. Завернув за угол дома мальчик остановился. Сил уже не было. Дышать было так тяжело, что казалось, что в горло мальчика кто-то натолкал горячего песка. Куда дальше? Думай же…
И тут мальчик вспомнил, что в этом доме все подъезды сквозные. Знают ли об этом те хулиганы? Вот только раньше почти все запасные выходы были закрыты на замок. Кроме одного… Какого же ? Углового ? Нет, кажется следующего за угловым. Но закрыт ли он сейчас ? Ведь прошло 3 года с тех пор как он был здесь в последний раз. Не раздумывая мальчик бросился в тот подъезд. И вовремя. В тот самый момент, когда дверь за мальчиком захлопнулась, из-за угла дома появились хулиганы.
Прохладная тишина подъезда обняла мальчика. Стало полегче. Но медлить было нельзя. Бросившись вперед мальчик пересек лестничный тамбур и схватился на ручку двери. Дверь была незаперта. Впереди виднелась спасительная улица, освещенная ярким солнечным светом, троллейбусная остановка, к которой не спеша, будто раздумывая, подкатывал троллейбус. Не оглядываясь мальчик бросился вперед. И вдруг… Прежде чем мальчик успел что-то сообразить сильный удар опрокинул его на землю. Свет в его глазах померк…
* * * * * * *
Сначала ему показалось, что он лежит так целую вечность. А весь прошло всего мгновение. Мгновение, на которое мальчик потерял сознание. И мгновения, которого оказалось достаточно, чтобы понять, что его догнали. Но нет… Так просто он не сдастся этим гадам.
Сжав кулаки, мальчик поднялся. Боли особой не было да и до нее ли теперь. Осмотревшись, он, к удивлению не увидел ни Сохатого, ни Прыща, ни Блина. Он стоял возле закрытой двери подъезда, из который выбежал только что. А в паре метров от него, возле лежащего на земле велосипеда, стоял какой-то незнакомый светловолосый мальчишка. Мальчик его раньше никогда не видел. Может, из новоселов? На вид ему было примерно лет одиннадцать. Невысокий, худощавый, с правильными чертами лица. Немного растрепанный. Одет он был в темно-синие тренировочные штаны и белую футболку. Вид у мальчишки был встревоженный.
- Ты что, совсем по сторонам смотреть не учился? - встревожено воскликнул он, - прямо под колеса мне бросился.
Тут мальчик понял, что случилось. Когда он выбегал из подъезда он не осмотрелся по сторонам и вот - на тебе. Этот велосипедист его сшиб. К счастью, без последствий. Но тут такое чувство досады охватила мальчика - страх перед хулиганами, азарт погони, все это в одно мгновение навалилось на него.
- А ты-то сам куда летишь? Совсем глаз нет, - разозлился он и сделал шаг в нему.
Незнакомец испуганно отступил. Но взгляд не отвел. Наверное, минуту мальчишки смотрели друг на друга, сжав кулаки, не зная, не решаясь сделать первый бросок. И тут…
- Бежим, сюда, - раздался из глубины подъезда знакомый надтреснутый голос Сохатого.
Внутри у мальчика все сжалось. Что делать? Бежать? Куда? В нескольких метрах от него стоял мусорный бак. Бросившись к мусорному баку он на мгновение кинул взгляд на незнакомца. Глаза - в глаза. И было в этом взгляде лишь мольба:
- Не выдавай меня. Помоги, - прочитал незнакомец в глазах мальчика.
Мальчик юркнул за мусорный бак и затаился. И вовремя – открылась дверь подъезда и на улицу выбежали хулиганы.
- Черт, ушел, - выругался Сохатый.
- Куда он мог деться? - прогнусавил Блин.
- Откуда мне знать, - промямлил Прыщ.
- Кстати, - снова голос Сохатого, - пацан, ты тут не видел одного шкета, в шортах и футболке. Бегает быстро очень.
- Видел, - раздался голос незнакомца.
Мальчик понял, что все пропало. От бессилия как то воспрепятствовать этому на глаза навернулись слезы.
- Вон он, на троллейбусе уехал, - ответил незнакомец, - чуть с ног меня не сшиб.
- Ах ты, черт, - выругался Сохатый, - но ничего, мы его найдем.
- Ага, - поддакнул Прыщ.
- Слушай, - снова угрожающий голос Сохатого, - смотри, если соврал нам. Голову при встрече откручу и скажу, что так и было.
- Да вы что, ребята, - удивился незнакомец, - я же все понимаю.
- Вот, - дружелюбно ответил Сохатый, - хороший мальчик. Все, адью, парни.
Хлопнула подъездная дверь. Хулиганы ушли. Но мальчик все еще сидел за мусорным баком, не решаясь выйти. И только услышал голос незнакомца:
- Все, выходи. Они ушли.
Мальчик вылез из-за своего спасительного бака. Незнакомец стоял здесь же. Вид у него был все такой же встревоженный. И немного виноватый.
- Они смылись? – переспросил мальчик, тяжела дыша, все еще косясь на закрытую дверь подъезда.
- Ага, - ответил незнакомец, - а чего они к тебе привязались?
- Чего-чего, - передразнил мальчик, - Это же Сохатый с дружками.
- Кто? - прыснул от смеха мальчик.
- Ну, хулиган местный, он ко всем ребятам пристает. Колотит. Деньги отбирает. Вот и у меня…
- А.
- Бэ – передразнил мальчик, - ты что, не местный что ли?
- Почему, мы тут живем, - ответил незнакомец, - просто переехали всего три дня назад.
- Ах, вот как.
Мальчик с любопытством смотрел на незнакомца. Видно было, что незнакомец перетрусил, как и он. Но виду не подавал. Молодец.
- Слушай, - начал незнакомец виновато, - я не сильно тебя великом, а?
- Да нет, - улыбнулся мальчик, потирая ушибленный бок, - слегка только. Я сам виноват, по сторонам не смотрел.
- Это я виноват, замечтался, - ответил незнакомец, - и вот… Прости пожалуйста, хорошо ?
Столько в его голосе было искреннего, какой то неподдельного чувства вины, что у мальчика дрогнуло сердце.
- Ладно, все в порядке. Ты то как? C великом то все нормально?
- Да, в порядке, - улыбнулся незнакомец, осмотрев велик, - и с великом тоже, что с ним станется то?
Только сейчас мальчик заметил, что одна штанина тренировочных штанов у незнакомца порвана.
- А это у тебя откуда ? – вырвалось у него.
- А, это, - небрежно ответил незнакомец, - это я, когда упал, наверное. Штанину порвал об острый край крыла.
- А ну, задери штанину, - ответил мальчик.
Незнакомец задрал штанину. Ну, так и есть. На ноге незнакомца красовался трехсантиметровый порез, из которого сочилась кровь.
- А, ерунда, - ответил незнакомец.
- Ничего не ерунда, - ответил мальчик, - а если заражение? У нас во дворе один мальчишка руку поранил о гвоздь, когда через забор перелезал. Рану не обработал. И у него заражение началось. Моя мама потом бегала в нему, уколы делала всякие.
- А у тебя мама врач?
- Врач, терапевт.
- А у меня медсестра, в хирургии работает, - улыбнулся незнакомец.
- Ладно, ты пока подорожник приложи, чтобы кровь остановить.
- Ага, ладно, – ответил незнакомец, срывая с газона подорожник.
- Да не отсюда, он пыльный совсем, ты чего, - раздосадовано ответил мальчик, - с газона сорви, он подальше от проезжей части. Так. Теперь просто пожмакай его, чтобы помягче стал. Ну помни то есть. И приложи. Вот. Что ты такой неприспособленный, а?
- Да уж, какой есть, - обиделся незнакомец, - папа тоже говорит, что я весь как… Этот. Оторванный от реальности. И ты вот тоже теперь говоришь…
Мальчику стало немного стыдно. Незнакомец его спас от хулиганов, а теперь он же на него злится.
- Ладно, прости, - ответил он, - я не хотел… Просто из-за этих… Сохатых…
- Да ничего, - ответил незнакомец.
- И… спасибо…
- За что? – удивился незнакомец.
- За то, что сбил меня великом, конечно, - стараясь сохранить лицо серьезным ответил мальчик.
Мальчишки не выдержали и рассмеялись.
- Я Алеша, - ответил незнакомец, протягивая руку.
- Леша, значит? – переспросил мальчик.
- Да, но Леша мне не нравится, если честно. Лучше Алеша.
- А я Женька, - просто ответил мальчик, пожимая протянутую ладошку незнакомца. Холодную как лед.
Вернее, уже не незнакомца.
- Как ледышка, - заметил Женька.
Алеша взглянул на Женьку. Тень удивления промелькнула на его лице. Но мальчик ничего не сказал.
* * * * * * *
Мальчики шли по улице и разговаривали. Странная все-таки она – мальчишеская душа. Еще полчаса назад они стояли друг напротив друга со сжатыми кулаками. А теперь… Казалось, мальчики знакомы друг с другом давным-давно. И общаются, как старые добрые знакомые.
- Вообще, мы жили в другом районе, в коммуналке, - ответил Алеша, - но недавно нашей бабушке как ветерану войны дали новую двухкомнатную квартиру в новостройке. И она решила, что ей на старости лет и в коммуналке неплохо будет. А мы с мамой и папой переехали в новостройку.
- Слушай, а тебе…сколько лет ?
- Десять, одиннадцать в июле только исполнится.
- Ого, мне тоже десять. И тоже в июле. А у тебя какого числа?
- Двадцатого.
- А у меня тридцатого.
- Здоровско.
Так они шли, болтали. Обо всем на свете. И, сам не зная почему, Женька вдруг вспомнил слова бабушки:
- Хорошие люди, они всегда друг к другу тянутся, как травинка к травинке на лугу. Подует ветерок, траву пошебуршит, потреплет, а глядишь - травинки опять одна к одной.
Вдали показался Женькин дом.
- Ой, - вдруг прошептал Алеша, заставив Женьку очнуться от раздумий, - вот мне сейчас попадет.
Женька, взглянул вперед и увидел, как к ним спешит молодая темноволосая женщина лет 30, в красивом салатовом платье, с сумочкой в руке. Вид в нее был встревоженный.
- Алеша, где ты ходишь? – начала она,- мы же договорились, что ты вернешься через час, не позже 12 дня. А сейчас уже почти час. И мы договорились, что со двора ни ногой. Все ноги сбила пока тебя нашла.
- Мам, я, - отчаянно возразил Алеша.
- Так, быстро домой. Бабушка вот–вот приехать должна, а у нее ключей нет. И тетя Оля с дяде Сашей должна заехать, забрать старый холодильник. А мне на работу пора.
- Хорошо, я сейчас...
- А это что такое? – ахнула мать, - штаны порвал уже. Совсем новые.
- Мам, это я… С велика упал.
- Господи. И ногу разодрал. Так, пошли домой, - ответила мать, взяв сына за руку.
Алеша лишь виновато взглянул на Женьку, как - бы говоря:
- Прости, мама у меня такая. Строгая…
Женька лишь улыбнулся в ответ. Махнув рукой он повернул в сторону магазина. Лишь зайдя за угол он с досадой понял, что в спешке даже не узнал, где живет его новый знакомый. И даже телефона не спросил.
* * * * * * *
Женька сидел дома и задумчиво перелистывал «20 тысяч лье под водой», книжку, которую брался читать неоднократно, но откладывал. Мрачная темная атмосфера подводного мира описываемая автором манила своей неизведанностью, но и пугала мальчика еще больше. Но сегодня мысли его были далеко от книги.
Мать сидела тут же и строчила на швейной машинке какую-то новую блузку.
- Мам, - начал Женька.
- Да.
- А скажи, а у тебя много знакомых?
- Каких знакомых? – удивилась женщина.
- Ну, так, всяких….
- Всяких… Много, стало быть, - улыбнулась женщина, - а почему ты спрашиваешь?
- Ну так… А скажи, а товарищей или подруг много?
- Ну, не так много…
- А настоящие есть?
- Как это, настоящие?
- Ну, настоящие друзья? Или настоящие подруги?
- Есть, - ответила мать, - например, тетя Аня, мы с ней с детства знакомы, учились вместе в школе, потом вместе в институт поступили.
- А скажи, кто такой настоящий друг?
- Настоящий друг?
- Ну да. Вот, например, Колька Тихоновский… Или Мишка Семенов… Мы с ними тоже с раннего детства знакомы. С Мишкой вообще в одном классе учимся.
- Мишка, это какой? Не тот ли, что на твой прошлый день рождения мою любимую чашку разбил?
- Ну, он не разбил, у нее просто ручка откололась, - возразил мальчик, - а потом я ее склеил специальным клеем и чашка как новая стала.
- Ну, не знаю, - ответила мать.
- Но ведь когда говорят «ты мой настоящий друг», то ведь что-то это значит? Не простые же это слова?
- Не простые, - улыбнулась мать, - знаешь, мне когда-то, один умный человек сказал, что приятели бывают разные. С одними хорошо просто болтать о жизни, с другими вместе дела делать. А настоящие друзья. Это другие. За которых хочется без оглядки, и в огонь, и в воду. Даже жизнь отдать не жалко. Непростое это дело, знаешь ли… Я даже не знаю, если ли на самом деле настоящая дружба…
- Почему ?
- Люди в своем большинстве очень эгоистичны и жестоки. Не на словах, а на деле. Порой просто не знаешь, кому в этой жизни можно доверять, а кому нет. Сегодня ты ему доверяешь, а завтра… Ты мал еще, сынок, вырастешь – поймешь…
- А тетя Аня?
- Тетя Аня – просто хорошая подруга.
- Хорошая, значит, но все-таки не настоящая? – допытывался мальчик.
- Ой, боже ж ты мой, - вздохнула мать, - что ж ты никак не успокоишься, настоящий – не настоящий? И вообще, уже 3 часа и мне пора собираться. К тете Ане заехать надо, материю забрать для блузки.
- Как собираться? – упавшим голосом ответил мальчик, - а «Остров сокровищ»?
- Какой остров сокровищ?
- Ну, фильм… Вернее, мультик. У нас же сегодня 2 билета в кино, на 6 часов вечера.
- Ох, господи, - воскликнула мать, - я и позабыла совсем. Прости… Слушай, а позови кого-нибудь из ребят.
- Кого? Мишка с сестренкой сидит, Колька в пионерском лагере, приедет только в июле. А у Ромки телефона нет, не дозвониться.
- Ну, так сходи один.
- Мам, ну…
- Ладно, малыш, - улыбнулась мать, - в следующий раз я обещаю, что не забуду. Хорошо?
- Хорошо, - буркнул в ответ Женька.
* * * * * * *
Мать уехала, а Женька, взяв книжку, уселся на подоконнике и попытался занять себя чтением. Ну, смысл прочитанного ускользал от внимания мальчика и он, отложив в сторону книжку, задумался. Настоящая дружба… Что это? Может и правда это простой вымысел? Миф, придуманный взрослыми… Красивые слова в яркой обертке…
От нечего делать мальчик стал смотреть в окно. Возле новой недавно построенной высотки стоял большой грузовик, из которого грузчики выгружали мебель. Новоселы… А возле их подъезда сидел какой-то мальчишка в серых шортах и светлой футболке и увлеченно копался в лежащем на асфальте велосипеде. Лица его Женька не видел, да и понять, кто это, было невозможно, т. к. его голова была скрыта растущим возле самого подъезда тополем. Вдруг мальчик поднялся на ноги, видимо, желая размять затекшие от долгого сидения ноги, и у Женьки радостно забилось сердце. Это был его вчерашний знакомый с велосипедом. Но что он делает тут, возле подъезда?
Надев сандалии Женька закрыл дверь и выбежал на улицу. И тут же увидел вчерашнего знакомого, который не обращая внимания ни на кого все так же увлеченно продолжал копаться в велосипеде…
- Привет, - просто ответил Женька.
Алеша удивленно обернулся но, увидев Женьку, заулыбался:
- Ой, привет. А ты что тут делаешь ?
- Что-то, - передразнил Женька, - живу я тут, на втором этаже. А ты ?
- Ты тут живешь? – воскликнул Алеша, - вот это совпадение. А я вон там живу, напротив. На третьем этаже.
Он указал на новостройку.
- Что, велик сломался что ли? – спросил Женька, присаживаясь на корточки рядом.
- Да, ерунда, - ответил Алеша, смахивая с голой коленки прилипший камушек, - цепь то и дело слетает. Я ее ставлю на место, а она опять.
- Это… Это после того случая, вчера? – спросил Женька, ощущая подкатывающее к сердцу чувство вины.
- Нет, это раньше началось еще. Просто решил разобраться и починить наконец…
- А инструменты то у тебя есть, герой? – насмешливо спросил Женька.
- Вот, - Алеша протянул отвертку и гаечный ключ.
- А других нет.
- Нет.
- Это разве инструменты? Вот, погоди. Я сейчас. Сейчас…
Женька вскочил и убежал домой. Подставив стремянку он залез на антресоли и достал оттуда старый отцовский велосипедный бардачок. Проверил – все инструменты на месте. Схватив бардачок он вернулся к Алеше.
- Вот, держи, дарю, - ответил он, протягивая Алеше бардачок с инструментами.
- Ой, не надо, Женька, это же твои наверное, - смущенно ответил он
- У меня еще есть. А это от отца остался… Он все равно ему не нужен.
- Жень, прости, - виновато ответил Алеша, - а он… Твой папа, он…
- Они с мамой разошлись, - хладнокровно ответил Женька.
Сказал и тут же на сердце кошки заскребли… Зачем он только начал об этом. Чтобы скрыть волнение он присел рядом и начал осматривать Лешкин велик.
- Так, - весело начал он, - это же «Орленок», плевое дело. У меня дома такой же, только поновее, чем у тебя. Сейчас разберемся.
Женька копался с великом, а Алеша сидел рядом, подавая ему инструменты.
- Жень, про отца ты… Извини, - виновато ответил он.
- Что ты все извини да извини, - вдруг вспылил Женька, но тут же покраснел от стыда, - ну разошлись и разошлись, подумаешь? А у тебя папа кто?
- У меня военный, офицер, - улыбнулся Алеша, - строгий уууух. Вчера, когда узнал про порванные треники…
- Что, получил по шее? – насмешливо спросил Женька.
- Ну зачем по шее? Он никогда меня не бьет. Просто, чуть что, сразу «Эх ты, орел. Мать старается для него, а ты…». Он словами всегда. Стыдно стало, понимаешь.
- Ну а ты бы рассказал бы все. Как все было.
- Ага, расскажи… Папа, я на велике мальчишку сбил одного, он жив - здоров, ты не волнуйся. Но вот штаны порвал - и все, и не балуйся.
- В рифму прямо, четко, - засмеялся Женька.
Ему все больше и больше нравился его этот новый знакомый, своей прямотой и какой-то простотой что ли.
- Так, ну дело труба, - ответил Женька, - цепь старая, растянутая. Нужно менять.
- Менять? – разочарованно спросил Алеша, - а где тут можно новую цепь найти?
- В магазине, где… Тут магазин есть… «Восход» называется. На троллейбусе или трамвае минут 15 или на велике с полчаса. Там продается. Хочешь, съездим завтра?
- О, давай? – обрадовался Алеша, - а дорого стоит, нет?
- Рубля 2 или 3. У родителей попросить сможешь?
- Ну да… Спасибо Жень.
- Да не за что. О, слушай, - у Женьки родилась мысль, - а в кино не хочешь сходить? У меня билет лишний есть. На 6 часов, мультик полнометражный «Остров сокровищ» показывают. Как раз через 40 минут.
- Слушай, мне неудобно как то, - смутился Алеша.
- Что ты все неудобно и неудобно? - раздосадовано ответил Женька.
- Ладно, не кричи только, - ответил Алеша, - хорошо, я только домой сбегаю, отпрошусь у мамы.
- У мамы… Ты что «маменькин сынок», что ли? – не выдержал Женька.
- Это еще почему? – спросил Алеша, и Женька увидел, как у него обиженно дернулась губа.
- Просто ты все «мама» да «мама».
- Ну, она волноваться будет. К тому же район новый. Знакомых у нас никого. Ну, кроме тебя конечно… Нельзя, чтобы родители за нас волновались. Это неправильно.
- Ладно, «неправильно», - улыбнулся Женька, - давай быстрее, я тебя жду.
- Ага, я мигом, - улыбнулся Алеша и помчался домой.
Женька смотрел вслед убегающему Алеше и думал… Какой все-таки странный этот мальчишка… Странный и какой-то чересчур правильный что - ли.
* * * * * * *
Возле кинотеатра было столпотворение. Куча ребят и взрослых толпились возле дверей будто не желая до поры до времени заходить в темный душный зал. Алеша с Женей встали возле дверей и стали ждать первого звонка. Вдруг Женька услышал:
- Женя.
Он обернулся – к ним подошли ребята, невысокий чернявый мальчик лет девяти в брюках и рубашке с коротким рукавом и светловолосая девочка лет одиннадцати в красивом светло-голубом ситцевом платье, которая держала за руку такого же светленького мальчишку лет семи, в темно-синих шортах и рубашке в клеточку.
- Ого, Ромка, - воскликнул Женька, - неожиданно.
- И мне тоже, - ответил Ромка, - я за пособие по игре в шахматы засел, а мама то и дело «иди погуляй» да «иди погуляй». Вышел – а тут Оля с братишкой. Говорит, мол, мы в кино идем, не хочешь с нами. Ну, я подумал, почему бы и нет, все равно лучше чем в пустом дворе собак гонять.
- А, привет, Оль, - улыбнулся Женька.
- Привет, - улыбнулась девочка, - а это кто с тобой?
- А, это мой… друг, Алеша. Познакомились вчера при загадочных обстоятельствах. Алеш, это Ромка Мушкарян по прозвищу «Горный орел». А девочка – это моя одноклассница, Оля Самойлова с братишкой, Темкой.
- Привет, - улыбнулся Алеша.
- Очень приятно, - кротко ответила девочка.
- Угу, - буркнул Темка.
- А почему «Горный орел»? – спросил Алеша.
- Ну, потому что глазастый. С ним вообще куда то ходить бесполезно. Чуть что – то монетку найдет где-нибудь оброненную, то стеклышко красивое или пробку. Даже как то патрон нашел.
- Не патрон, а гильзу. От строительного патрона.
- Ой, что это за загадочные обстоятельства, про который ты, Жень, говорил? – поинтересовалась девочка.
- Ну, так, - улыбнулся Алеша за Женьку, - я его великом чуть не сбил…
- Ой, - воскликнула девочка, - и что?
- Что-что, - ответил Женька, стараясь казаться серьезным, - вот из больницы идем. Пара переломов, а так все хорошо. Решили по пути в кино зайти.
- Да, ладно? - засмеялись ребята в один голос.
Тут прозвенел звонок и ребята гурьбой начали заходить в кинотеатр.
…Через полтора часа ребята дружной гурьбой высыпали из кинотеатра, во весь голос, перекрикивая друг друга, обсуждая мультик.
- Вы видели, видели? - хохотал Ромка, - как тот пират из пулемета стрелял-стрелял и от натуги рассыпался в пыль, а другой подошел и аккуратно так веником его замел в совок.
- Да, а тот дядька, что все окно ружьем выбить хотел. Бил, бил, а оно не разбивается и не разбивается, - смеялся Алеша, - а потом он посильнее ударил, и тут выяснилось, что это не окно, а картина.
- Ага, а тот капитан, который все время плевался во время разговора, - улыбалась Оля, - я все боялась, что до меня доплюнет.
- Ого, гляньте, ребя, - крикнул Ромка и метнувшись в сторону, поднял что-то с земли.
Раскрыв ладошку, он показал свою находку – это оказался смятый рубль.
- Ого, рубль, - восхищенно ответили ребята.
- Ну, ты и правда горный орел, Ромка.
- Нэт, - передразнил Женька, - нэ «горный орел», а «горный арол».
Ребята рассмеялись.
- Ну, что, по мороженому может? – спросил Ромка.
- Ой, а мне эскимо, - ответила Оля.
- Угу, мне тоже, - буркнул маленький Темка.
- Ну, пять эскимо тогда. Я пойду возьму, - ответил Ромка и направился к киоску «Мороженое».
Ребята продолжали увлеченно обсуждать фильм и не заметили, что Ромки долго нет.
- Ребята, а Рома где? – спросил Женька.
Они оглянулись. Вокруг были толпы ребят и взрослых, ожидающих начала следующего сеанса. Но Ромки не было. Не было видно его и возле киоска с мороженым.
- Может, домой ушел? – спросил Алеша.
- Нет, Ромка не такой, - ответил Женька, чувствуя, что к сердцу подкатывает знакомое тревожное чувство, - а ну, пойдемте.
И направился в сторону киоска с мороженым. Возле киоска Ромки не было. И рядом тоже.
- Ромка, - позвал Женька.
Вдруг ребята услышали чей-то еле слышный плач. Плач, доносившийся до них со стороны соседнего киоска «Союзпечать». Они поспешили туда. За киоском, прислонившись к дереву, сидел, поджав ноги, плачущий Ромка, размазывая кулаком по грязному лицу слезы.
- Ромка, - бросился к нему Женька.
- Я… не виноват… Это он… Подошел… Говорит, деньги есть? Я говорю отстань… А он мне под дыхалку кулаком… И рубль отобрал… Гад…
- Кто? Кто? – кричал Женька.
- Серега… Ну… Сохатый…
Опять он. Сердце у Женьки тревожно забилось. Пользуется тем, что Ромка маленький и сдачи дать не может. Сволочь.
- Куда он побежал? – спросил Алеша.
- Вон туда, - Ромка указал в сторону автоматов с газировкой.
- Ребята, пойдемте.
Женька, Алеша, Оля и Темкой и все еще всхлипывающий Ромка пошли в сторону аппаратов с газировкой. Женька чувствовал, как у него внутри все сжимается. Ох и достанется им сейчас, боялся он. Но нет. Они же вместе и он не посмеет.
Там они увидели Сохатого. Он стоял возле автомата и с наслаждением пил воду с лимонным сиропом.
- Это ты в нашего товарища рубль отобрал, - вдруг вырвалась вперед Оля.
Сохатый презрительно сверкнул глазами на ребят.
- Ну я. А что ?
- Воспользовался тем, что Рома маленький, да?
- Ну и что?
- Отдай немедленно и извинись?
- Что? – удивленно протянул Сохатый.
От удивления он даже отставил в сторону стакан с недопитой газировкой. Еще бы, простая девчонка и не боится его, взрослого парня.
- Отдай Ромке рубль, - ответил Алеша.
- А, - узнал Сохатый Алешу, - знакомый мальчик с велосипедом. Который ничего и никого не видел, значит?
Голос у него звучал угрожающе.
- А это не хотел выкусить? – спросил он, ткнув Алеше в самое лицо грязной фигой, - сопляк...
Страшно было наблюдать за мальчишкой, которому нет и одиннадцати лет, и который смело и прямо глядит в глаза парню гораздо старше себя. Казалось, без тени страха.
- И тебе не стыдно так поступать с младшими?
- Как это так? – насмешливо спросил Сохатый.
- Так… Как последний подлец…
- Чегоооо? – Сохатый шагнул к Алеше.
- Как подлец, - повторил Алеша, отступая назад, - как трус и подлец. Только трусы могут обижать маленьких.
Вокруг ребят начал собираться народ. Ни никто не вмешивался.
- Это ж надо, - насмешливо протянул Сохатый, - чтобы какой-то сопляк…
И неожиданно бросился на Алешу. Но произошло невероятное. Мальчик неожиданно пригнулся и ловко подставил бросившемуся на него Сохатому подножку. И Сохатый, не удержавшись на ногах, под действием силы инерции упал прямо на помойную урну, опрокинув ее и перевернув. С трудом поднялся. Весь в пыли и грязи. Но Алеша уже был не один. Рядом с ним стояли Женька, Ромка и Оля, держа за руку маленького Темку. Плечом к плечу.
- Глядите-ка, - послышался откуда то сбоку насмешливый голос, - Сохатому рога пообломали.
- Ага, до основания, - послышалось из другого угла.
Сохатый, весь красный, чуть не плача, вытащил из кармана рубль:
- Что, рубль нужен вам, да? – кричал он, - вот вам, вот.
Порвав купюру на мелкие кусочки он бросился прочь.
Народ стал потихоньку расходиться. Алеша все так же продолжал стоять со сжатыми кулаками, тяжела дыша. На плечо мальчика легла Женькина ладонь
- Ну ты и дал ему, - восхищенно ответил Женька.
- Ты где так научился? – удивленно спросила Оля.
- Ребята… Это я в кино видел приемчик, - выдавил Алеша, - просто… Совершенно случайно. Я просто увернуться хотел. А он…
- Ну да, - улыбался Ромка, случайно… Не верю…
- Угу, - буркнул откуда то сбоку Темка.
- Нет, честно…
- А рубля жалко все-таки, - ответила Оля.
- Что пришло из ниоткуда, улетело в никуда, - изрек Женька.
Ребята, весело обсуждая произошедшее, направились в сторону дома. Алеша немного отстал…
- Алеш, ты чего? – оглянулся Женька.
- Женя, я, - прошептал Алеша дрожащим голосом, - я, честно говоря, так перепугался… Ноги заплетаются даже… И руки. Пощупай.
Женька потрогал руки мальчика – он весь дрожал как осиновый лист. У Женьки сжалось сердце.
- Не переживай ты так, - ответил Женька, похлопывая Алешу по плечу, - мы все ужасно перепугались. У меня… Самого… И Алеш… Спасибо.
- За что? – удивился Алеша.
- За то… Что, - у Женьки путались мысли, - просто…
- А у тебя хороший друг, пацан, - перебил его проходящий мимо молодой парень с дипломатом, - настоящий.
Настоящий…
В ту ночь Женька долго не мог уснуть. Понимая, что сон вряд ли придет к нему он вылез из-под одеяла, оделся и, усевшись на подоконник возле темного затянутого ночной синевой окна, начал вглядываться в темноту. Соседний дом спал. Лишь отдельные окошки смотрели в темноту одинокими бело-желтыми глазами. И где то там был Лешка. Его друг. Не придуманный, а самый настоящий. Во всяком случае, Женька очень хотел, чтобы он был тем… самым настоящим…
* * * * * * *
Утром Женька, наскоро позавтракав яичницей с ветчиной, начал собираться на улицу. Накачал шины на велике, смазал цепь…
- Ты куда, Женя? – донесся до него голос собиравшейся на работу матери.
- Мам, мы с Алешей, ну, тем мальчиком, о котором я тебе говорил, в «Восход» сгоняем на великах.
- Еще 10 часов утра.
- Ну, так что? Дома сидеть в такую жару? На градуснике 27 градусов.
Переодевшись в шорты и футболку (не париться же в жару в тренировочных штанах), одев кеды, Женька устремился на улицу.
- Женя, - остановила его мама, - вот, возьми 40 копеек, купите по мороженому себе.
- Ага.
- И еще. Женя… Я немного задержусь сегодня. Буду после 10 часов вечера.
- Ага, мам, хорошо.
Яркое летнее солнце, пробивающееся горячими пальцами лучей сквозь густую сень старых тополей, буквально ослепило мальчика. Настоящее лето пришло. Мальчик улыбнулся и, подхватив велик, побежал к соседнему дому.
- Женька, - раздался откуда то сверху знакомый голос.
Женька взглянул наверх – с балкона третьего этажа ему махал рукой Алеша.
- Поднимайся сюда. Квартира 48.
Открыв дверь подъезда мальчик поставил велосипед и нажал кнопку вызова лифта. Но лифт все не ехал. Махнув рукой мальчик бросился к лестнице и буквально влетел на 3-й этаж. У дверей его уже ждал Лешка.
- Привет, - ответил он.
- Ну, здорово, - с показной бравадой ответил Женька.
- Проходи. Ты уж извини, тут у нас полный раскардаш.
- Что? – не понял Женька.
- Ну, бардак, понимаешь? Еще не все вещи разложили…
Переступая через тюки с вещами, связки книг, Женька вошел в квартиру.
- Ага, вот и гости, - услышал он знакомый голос Алешиной мамы. Она стояла в дверях кухни с половником в руке.
- Здравствуйте, - ответил Женька.
- А это, стало быть, и есть тот самый Женя? Алеша все уши нам прожужжал вчера.
- Мааам, можно мы пойдем?
- Так, мам не мам…. А мы с тобой договорились. Ты убираешь свои книги из прихожей к себе в комнату и тогда свободен.
- Мам, ну давай потом? – взмолился Алеша.
- Когда потом? – с досадой ответила мать, - в 12 привезут холодильник и новую плиту. Как, по-твоему, грузчики это все затащат в квартиру? Если твои книги тебе так дороги, то уж будь добр… Я и так тут уже как белка в колесе кручусь… Подай, принеси, постирай. И еще накормить всех надо.
- Ладно, - недовольно ответил Алеша, и, взглянув на Женьку, сказал, - Жень, поможешь книжки на стеллаже расставить?
- Ага, - с готовностью отозвался Женька.
Алешина комната была небольшой, но светлой и, должно быть, уютной, если бы не куча коробок и ящиков, расставленный повсюду.
- Вот, - улыбался Алеша,- моя комната. Я все никак вещи не разложу, да и мама ругается.
- Здорово, - ответил Женька, - обращая внимание на большую модель парусника с красивым именем «Паллада», стоящую на шкафу.
- Ого, это корвет? – спросил Женька.
- Какой же это корвет? Корвет намного меньше, и у него водоизмещение меньше. И пушек, как правило, не более 30. Это фрегат.
- Фрегат «Паллада», - с восхищением ответил Женька.
- Ага, это мы с папой собирали. Целый год почти.
- Твой папа моряк?
- Нет. Он с детства увлекался парусниками. Даже поступал в мореходку. Не взяли почему-то.
- А…
Ребята начали переносить стопки книжек и расставлять их на полках стеллажа.
- Ух ты, «Затерянный мир и другие приключения профессора Челленджера», - воскликнул Женька.
- А, классная книжка, - улыбнулся Алеша, - это мне папа на десятилетие подарил. Еле достал. Хочешь почитать?
- Спрашиваешь! Я только «Затерянный мир» читал, а о продолжениях только слышал.
- Ну, бери, книжка здоровская, я ее 3 раза перечитывал. А вот еще дилогия об охотниках за растениями Майна Рида. Вообще потрасающая.
- Ого… А можно?
- Конечно, спрашиваешь…
Женька взял в полки том Жюля Верна «Таинственный остров» и, раскрыв, не уследил, как из книжки на пол скользнул какой-то лист. Он нагнулся и поднял его. Это оказалась фотография. На ней была изображена молодая темноволосая женщина, а рядом с ней улыбающийся светловолосый мальчик, лет одиннадцати, немного похожий на Алешу.
- Ой, а кто это? – спросил Женя, - твой двоюродный брат?
Женя увидел, как побледнел Алеша. Ни слова не говоря он взял в руку фотографию из Женькиных рук…
- Да, друг…
- Вы похожи. Я подумал, что это твой брат. А где он сейчас ?
- Далеко, - выдавил Алеша.
- Уехал…
- Да, уехал - ответил мальчик голосом, в котором дрожали едва заметные слезинки.
Женька не стал продолжать. Он почувствовал, что Алеше непросто говорить про того мальчишку. Ведь всякое может произойти в жизни двух друзей. Простая ссора, банальная, может разрушить все. Но навсегда ли?
- О, а вот, смотри – трилогия «Сыновья Большой Медведицы». Классная книжка. Про индейцев. Читал? – как ни в чем ни бывало продолжал Алеша.
- Нет, - ответил Женька, разглядев что-то на дне коробки, в которой лежали уже расставленные по полкам книжки.
- Что там? – спросил Алеша.
Женька достал из коробки пачку белых листов, исписанных мелким, немного кривоватым почерком.
- Ого, это что?
- Это? – спросил, улыбаясь Алеша, - это рукопись книги.
- Рукопись? Твоя?
- Ну да, - скромно ответил Алеша.
- Ты что? Пишешь книгу? – удивленно воскликнул Женька.
- Ага. Вернее, только начал.
- А о чем она?
- А помнишь книжку «Волшебник Изумрудного города».
- А, ну да.
- Я продолжение пишу…
- Ого. А о чем там будет?
- О том, как мальчишки из нашего мира попадают в Волшебную страну и об их приключениях там. Только я еще не все придумал.
- Слушай…. А дашь почитать ?
- Конечно… Только… Как напишу.
- А можно ? Ну… Давай, – не решался ответить Женька, - давай попробуем вместе написать?
- Вместе? – обрадованно воскликнул Алеша.
- Ну да, - улыбнулся Женька, - может, вместе и придумается что-нибудь…
- Давай…
- Так, мальчики, - в комнату вошла, улыбаясь, Алешина мама, - заканчивайте книжные дела и за стол. Без хорошей порции макарон по-флотски я вас никуда не отпущу.
До «Восхода» мальчишки добрались без приключений. К счастью, цепи в продаже были. И не так дорого, всего за 2 рубля с копейками. Выйдя из магазина ребята разложили инструменты и за полчаса заменили цепь. Перемазались маслом правда прилично.
- Ничего, - улыбался Женька, - зато велик теперь работать будет как надо.
- Ага, - ответил Алеша, вытирая пот со лба, - вот сейчас бы искупаться.
- А что, - вдруг в голове Женьки мелькнула мысль, - поедем... В одно место…
- Куда? – полюбопытствовал Алеша.
- Увидишь, - загадочно ответил Женька.
* * * * * * *
Недалеко от Москвы, опоясанное цепью высоких холмов, поросших густым лесом, в излучине реки Москвы некогда затерялось старинное село. Годы шли, и в начале 60-х годов 20-го века село вошло в состав Москвы, оставив от некогда старинного села лишь десяток чудом как сохранившихся домов. А к олимпиаде 1980-го года все сельские постройки были снесены и на месте старинного села построили современную велосипедную трассу. У подошвы холмов был построен гребной канал для проведения соревнований по академической гребле, а рядом крытый велотрек. О том, что некогда в этих живописных местах располагалось старинное село напоминали лишь заброшенные яблоневые сады, вцепившиеся своими корнями, казалось, в самое сердце холмов. Да разве что живописные песчаные берега реки Москвы, собирающие на своих плечах сотни отдыхающих, приезжающих сюда со всего района. Безжалостно прорезая рельеф холмистой местности, к излучине реки Москвы спускалась длинная автострада, которая у самой реки делала поворот и по широкому мосту устремлялась дальше, на север, в сторону новых микрорайонов.
Именно в сторону этой автострады и гнал свой велик Женька. Алеша едва-едва поспевал за ним. Напрямик, через старые жилые кварталы, спасающихся от палящего летнего солнца в тени старых тополей и лип, а затем по залитой солнцем улице, незаметно расширяющейся до трех полос в каждую сторону и превращаясь в автостраду. Автострада смело ныряла в залитый желтым искусственным светом фонарей автомобильный туннель и дальше устремлялась вниз, по горку, вдоль нависающих на ней холмистых склонов прямо в сторону реки. По автостраде утробно урча, поднимая мелкую пыль, неслись автомобили, но Женьку это ничуть не беспокоило. Он знал эти места как свои пять пальцев. Он смело соскочил на велике с высокого бордюра прямо на проезжую часть и понесся прямо в угрожающе раскрытую пасть туннеля.
- Женька, - испуганно крикнул остановившийся Алеша.
- Не трусь, давай за мной, - крикнул Женька, оборачиваясь, - мы по крайней правой полосе поедем.
Эх, будь что будет. Набравшись смелости Алеша нажал на педали и, спрыгнув на автостраду понесся следом за Женькой. Раскрытая пасть тоннеля поглотила ребят и Алеша даже на мгновение зажмурился. Но лишь на мгновение. Уютная прохлада тоннеля обняла за плечи ребят, будто бы говоря им:
- Не бойтесь, следуйте вперед.
Но вот уже и конец тоннеля. Яркое обжигающее солнце с непривычки ослепило мальчиков. А автострада привычно устремилось вниз. Велосипеды набирали скорость. Ух, и поезд же это была. Велосипед весело летит по гладкой магистрали. Навстречу темнеющей впереди ленте реки. Холмы угрожающе обступают тебя слева и справа будто собираясь схватить, сдвинуть свои опасные склоны дабы проучить нарушителей правил дорожной безопасности. Но потоки ветра подхватывают тебя, подгоняя вперед, будто поднимая в воздух как на крыльях. Нужно ведь просто поднять одну руку, а потом вторую и… И вот уже кажется что ты летишь, вперед, летишь поднимаясь все выше и выше. Вот сейчас ты воспаришь, над холмами, пролетишь над изогнутым руслом реки Москва, а дальше…
- Женька, здорово, - кричал восторженный Алеша.
- Держись, - весело кричал в ответ Женька.
Водители с изумлением посматривали на двух мальчишек, которые, сверкая голыми коленками, смело неслись вдоль автострады, разве что чуть-чуть помедленнее, чем их автомобили.
Мост приближался. Здесь нужно было замедлять ход. Здесь автострада делала резкий поворот, затем плавно уходила на мост. Дорожное покрытие здесь было не самым качественным, попадались выбоины в асфальте. Если велосипед попадет в такую выбоину, то и костей не соберешь. К сожалению, бордюр здесь был высоким, достаточно высоким для того, чтобы на него можно была заехать на велосипеде и поэтому, сначала нужно было затормозить, затащить велик на бордюр и уже продолжить путь по узкому неровному тротуару, неспеша.
Женька знал об этом и потому, обернувшись, махнул следовавшему за ним Алеше:
- Притормаживай.
Затормозили, втащили велики на бордюр, отдышались. У Алеши от возбуждения лицо раскраснелось, а волосы были взлохмачены как после хорошей отцовской трепки. У Женьки не лучше.
- Здорово, да? - ответил запыхавшийся Алеша.
- Ага, - ответил Женька, тяжело дыша.
- А теперь куда?
- А увидишь, улыбнулся Женька и, подхватив велик, устремился с ним вверх по утоптанной тропинке. Алеша за ним.
С трудом взобравшись на холм, мальчишки уселись на велики и поехали сначала вдоль склона холма мимо старых заброшенных деревенских садов. Алеша с изумлением глядел вниз на проезжавшие далеко внизу автомобили. Двигаясь по темной глади автомагистрали они походили на игрушечные. Двигаться нужно было аккуратно ибо один неосторожный поворот и можно полететь вниз со склона. А Женька тем временем свернул направо и, поставив велик возле старой яблони, обернулся к Алеше:
- А теперь за мной, - загадочно ответил он, - велик оставь здесь.
Алеша последовал за Женькой, продираясь по давно заросшей тропинке, мимо зарослей крыжовника и смородины. Старые яблони и вишни образовывали своими переплетающимися ветками что-то вроде арки, скрывая мальчиков от теплого света, и незаметно хватали торчащими ветками за ноги и за руки, словно пытаясь остановить их.
- Женька, тут жутко, - прошептал Алеша.
- Не дрейфь, за мной, - отвечал Женька, смело продираясь сквозь заросли.
Но вот заросли резко отступили и мальчики вышли на поросший густой травой косогор. Просто дух захватывало. Косогор круто нависал над раскинувшейся где-то внизу синей лентой реки. По реке, весело вспенивая и разбрызгивая мутноватые воды, бежал катер на водных крыльях. А на противоположном берегу, на песчаной косе, расположились толпы отдыхающих. До мальчиков доносились веселые крики детворы и еле слышные звуки приемника.
- Как красиво, - восторженно ответил Алеша.
- Ага, - ответил Женька, - это место мне папа показал, давно уже. Он, когда маленький был, сюда с ребятами бегал. У кого-то из его друзей тут тетка жила, в деревне, вон, прямо там, за деревьями. Рассказывал, что приходили сюда они на весь день, накупаются и к тетке. Она их обедом накормит и ребята опять, на реку.
- А сейчас? Где дома все?
- Снесли давно. Еще когда Олимпиада была 1980-го года, 8 лет назад. Говорят, что тут дома скоро построят. И все тут снесут, все деревья…
- Жалко, - вырвалось у Алеши, - такую красоту портить…
- Да, жалко, - признался Женька.
Алеша присел на край косогора и глядя вниз, на весело сверкающую ленту реки, сказал задумчиво:
- Похоже на тот утес… Что на Волге…
- Ух ты, а ты на Волге был? – спросил Женька, присаживаясь рядом.
- Нет, - признался Алеша, - но мне папа рассказывал, он там служил в армии. Так часто рассказывал, что мне кажется, что и сам там был.
- Красиво там, наверное, - ответил мечтательно Женка…
- Ага… Папа обещал в этом году отпуск взять в августе и поехать со мной на Волгу, с палаткой. На 2 недели… Слушай, Жень…
- Да.
- Слушай, - неуверенно начал Алеша, - а хочешь… Хочешь вместе поедем? Я папу попрошу, он тебя возьмет. Будем рыбу ловить, в лесу ягоды, грибы, а? Вместе же здорово, да?
- Да, здорово… Я бы очень хотел, Алеш. Чтобы вместе, - признался Женька, чувствуя, что волна теплоты и какой-то непонятной радости растекается внутри него. Когда хочется так много всего сказать слов своему другу, но хочется просто помолчать…
Так они и сидели, вместе … Теплый ветер весело обдувал вершину холма, застревая в косматых макушках мальчиков.
- Скажи, а что это за утес такой, - спросил вдруг Женька, - ну, про который ты говорил, на Волге?
- Ты ничего не слышал про утес плача? – спросил Алеша.
- Нет.
- А вот слушай. Говорят, правда, что это сказка все. Но папа говорит… И я тоже верю, что это самая настоящая правда...
* * * * * * *
Давным-давно, много веков назад, на берегу Волги раскинулось большое село. Люди жили в нем тихой спокойной жизнью, занимались пахотой, ремесленным делом, охотой, словом, всем тем же, что и везде. Казалось, все беды и невзгоды, выпадающие на долю Руси, обходили этот край стороной. Но однажды…
Словно стая черных воронов на Русь напало войско монголов под предводительством хана Батыя. И было тех воронов бесчисленное множество, больше, чем воды в реке и больше, чем птиц в небе. Все мужчины, которые могли держать оружие в руках, бросились на защиту своей Родины. Но силы были неравные.
И вот однажды страшная война докатилась и до границ села. Нежданно-негаданно для всех и для каждого. Когда рано поутру вестник принес страшную весть о том, что рать хана Батыя всего в дне пути. Засуетился народ, запаниковал. Да и как тут не паниковать – все мужчины, способные держать оружие, ушли на войну, а остались в селе только старики, женщины да дети. И тогда простые мальчишки, вот как мы с тобой, собрались, вооружились – кто старым отцовским мечом, кто копьем, а кто и просто палками да дубинами. Даже девчонки некоторые состригли волосы и вооружились, стали рядом с мальчишками. Задача стояла перед ребятами непростая – отвлечь войско монголов, дать возможность всем женщинам, старикам да малым детям переправиться на другой берег Волги, подальше от темного воинства. Держаться изо всех сил, даже когда сил больше не будет, все равно не сдаваться.
И дали ребята бой монголам. И был тот бой страшнее всех битв земных. Ибо в том бою палки были острее любых мечей, а пращи да рогатки били во сто крат сильнее вражеских луков. Мало мечей да копий было у ребят, но и они рубили да кололи так, что даже сам хан Батый ужаснулся. И шла та битва три дня и три ночи. Монголов тех было многие тысячи, а мальчишек да девчонок от силы две сотни. И все равно не могли монголы всех побить. Только когда пришли на подмогу монголам отряды лучников удалось врагу рассеять отряды ребят и согнать их к высокому утесу, что на берегу Волги. И вышел тогда к ним сам хан Батый и сказал:
- Вы храбро сражались и достойны называться настоящими воинами. Снимайте свои шлемы, сложите оружие и ступайте на службу ко мне, к хану Батыю.
И вышел вперед один мальчишка, в старом отцовском шлеме, с острым мечом в руке:
- Как можем мы идти на службу к тебе, хан Батый, к убийце наших отцов, братьев и дедов? К тому, кто разрушил наши города и села, а жителей угнал в плен к себе в ханство? Разве достойны мы будем после этого называться воинами?
Ничего не сказал хан Батый, только махнул рукой. И бросились на израненных ребят отряды элитных монгольских мечников. Но ребята не сдались, не сложили оружие. Хоть и знали они, что все жители села успешно переправились на другой берег и сейчас в безопасности. Секли они врагов так, что искры летели, а лучше всех сражался тот мальчишка, в старом отцовском шлеме. С каждым взмахом его меча на землю падали двое или трое супостатов.
Но силы были неравны. Ребят становилось все меньше и меньше. И вот, пронзенный вражеским копьем, упал не землю мальчишка в старом отцовском шлеме. А оставшиеся в живых ребята бросились вниз, с крутого обрыва, прямо в темные воды реки Волги…
- И они… Все погибли? – прошептал Женька.
- Нет, - ответил Алеша, - говорят, что все мальчишки превратились в дельфинов. Поплыли они по реке далеко на север, туда, где стояли лагерем войска русских князей и рассказали им о вражеском воинстве, вторгшемся на их земли. Собрались тогда русские войска и разгромили монгольское воинство. А девчонки… Девчонки, говорят, превратились в прекрасных белых птиц. С тех пор они слетаются на тот утес и оплакивают смерть мальчишек, погибших в той битве.
- А жители?
- Жители остались живы. Они переправились на другой берег и отправились далеко-далеко на север, где стояли русские крепости. Там они и укрылись от врага.
Хан Батый после той битвы велел всех погибших мальчишек похоронить как самых почетных воинов. И когда они подняли на руки тело того мальчишки в старом отцовском шлеме, то шлем с него упал и увидели враги, что это не мальчишка, а девчонка со светлыми, вьющимися волосами. И ужаснулся хан Батый:
- Если простая девчонка стоит нескольких десятков моих лучших воинов, а каждый мальчишка – сотни, то какой же великой неведомой силой обладает этот русский народ?
Вот и весь рассказ, закончил Алеша.
Мальчики помолчали… Да и о чем говорить…
- Скажи, - решился Женька, - а ты бы смог так? С мечом в руке, зная, что тебе суждено погибнуть в битве, броситься на защиту беззащитных людей?
- Наверное, один бы не смог, - признался Алеша, - но если бы рядом был… Настоящий друг, то вместе… Спина к спине… Даже просто держась за руки. А ты?
- Да, смог бы, - уверенно ответил Женька.
- Знаешь, - ответил Алеша, - я думаю, что если бы все люди на свете помогали бы друг другу, бескорыстно, то и войн бы никогда не было на свете. Потому что мы все друг за друга в ответе.
- Мне бабушка говорила, - сказал Женька, - что все войны на земле творятся жестокими руками взрослых. Ты не боишься, что, став взрослым, ты станешь думать по-другому?
Алеша ответил не сразу:
- Нет, не стану… Я не могу объяснить почему, но не стану. Никогда…
* * * * * * *
- Сюда, бежим, - весело крикнул Женька, сбегая вниз по косогору к самой воде.
Мальчишки скинули на бегу одежду и бросились в прохладные пахнущие тиной и илом речные воды. Несколько минут мальчишки весело брызгались, плескались, гонялись друг за другом по отмели. На душе у Женьки было весело и спокойно. Наверное, впервые с момента развода родителей, он чувствовал себя так беззаботно и беспечно. Потому что рядом был друг, Алеша. И потому что дружба существует, он теперь в этом был твердо уверен. И он знал, что его друг чувствует то же самое, что и он… Что они теперь вместе.
- Давай, за мной, - крикнул Алеша, бросаясь в самую глубину, вздымая за собой кучу брызг.
Ловко, короткими саженками мальчик начал грести на самую середину реки.
- Алеша, стой, - крикнул Женька. Он по прежнему стоял на отмели, не решаясь лезть в глубину.
- Ну, ты что же, давай, плыви сюда, - весело кричал Алеша, тут вода вообще теплынь.
- Я не могу, - крикнул Женька.
Алеша вернулся к берегу.
- Ты чего?
- Чего, чего, - передразнил Женька, - ты смеяться не будешь?
- Ты… ты плавать не умеешь? – догадался мальчик.
- Ага…
Женька знал, чувствовал, что Алеша не станет смеяться, не скажет, что все мальчишки его возраста уже умеют плавать, и вот только он… И Алеша не стал.
- Подумаешь, я тоже недавно научился. Меня папа научил два года назад. Хочешь, и я тебя тоже научу?
- Спрашиваешь…
- Так, самое главное – это научиться держаться на воде. Смотри, заходишь в воду по… Ну, чуть ниже пояса, в общем. Заходи… Так теперь присядь. Да не так, а будто готовишься к прыжку вперед. Теперь вытяни вперед руки, расправь пальцы. Наклони голову. И толкайся вперед, в глубину. Не бойся. Я тебя подхвачу.
Женька набрался смелости и прыгнул вперед… Вода тут же залила ему голову, попала в рот. Отплевываясь и откашливаясь Женька поднялся.
- Да не так. Ты прыгаешь вперед, а нужно скользить по поверхности воды. А глаза и рот закрой, а то воды нахлебаешься еще. Давай.
Женька вернулся на исходную позицию, присел, вытянул вперед руки, закрыл глаза и толкнулся вперед. Получилось уже лучше. Но все равно, в самый последний момент, когда, казалось, все уже получилось, страх, осознание того, что вода сейчас сомкнется над твоей головой, напугали Женьку и он, отплевываясь, поднялся на ноги.
- Да ты не бойся, - весело кричал Алеша, - я же рядом.
- Я и не боюсь… Боюсь только…
- Чего?
- Тебе мама вообще разрешила лезть в воду без спроса?
- Нет, - улыбнулся Алеша, - но я же не просто так, я тебя плавать учу. И, к тому же, тебе будто мама разрешает?
- А она не спрашивает, - ответил Женька.
И мальчишки весело рассмеялись.
Потом ребята сидели на берегу, набросив на себя футболки и стуча зубами от холода. Все-таки лето летом, а в июне вода еще не такая теплая.
- А у тебя уже неплохо получается, - ответил Алеша.
- Спасибо, - улыбнулся Женька, - только все равно боязно.
- Ничего себе боязно… А на велике не боязно?
- Ну, велик это другое.
- Другое – не другое. Все равно. Знаешь, я вообще воды лет до восьми боялся. Папа научил не бояться. Он мне всегда говорил, что человек создан не для того, чтобы бояться воды, а чтобы покорять ее. И бояться ее – просто смешно. И мне как то самому стыдно стало, что я назло себе решил научиться. Ничего, скоро ты плавать будешь как заправский пловец. И на Волгу когда поедем… Там знаешь, как здорово… Папа говорил…
* * * * * * *
Дни летели за днями. Быстро, будто наперегонки друг с другом. Так быстро и весело, как бывает только в детстве. В том самом далеком детстве, которое остается с тобой на всю оставшуюся жизнь. Как и протянутая от самого сердца рука настоящего друга, теплоту которой помнишь так же, как те теплые летние дни, убегающие вдаль…
Тот теплый июльский день Женька не забудет, наверное, никогда. Наскоро перекусив он, уже на бегу, крикнул маме «Пока» и выбежал в подъезд. Спускаясь по лестнице, на самом первом этаже он столкнулся с каким-то незнакомым полноватым мужчиной, в темном костюме и с букетом роз в руках. Мужчина беспечно шел по лестнице и слегка зацепил мальчика букетом.
- Ай, - скривился мальчик, хватаясь рукой за порез на ладони
Мужчина даже не подумал извиниться, только бросил едкое в ответ:
- Смотреть по сторонам нужно, сопляк.
Мальчик побледнел, но сдержался и ничего не ответил. Подхватив велосипед, стоящий в тамбуре, он выбежал на улицу. Алеша уже ждал его.
Они вместе с Алешей собрались на реку. Но перед этим решили забежать в магазин купить по паре бутылок лимонада. Оставив велики, они зашли в магазин. В отделе «Соки, воды» народу почти не было, кроме одного мужчины, который, наклонившись над прилавком, увлеченно беседовал с продавщицей. Лица его Женька не видел, но профиль был знакомым. Когда мужчина повернулся а мальчика екнуло сердце – это был его отец. Мужчина тоже заметил сына, улыбнулся:
- А, Женек, привет.
От отца несло спиртным.
- Привет, пап, - несмело ответил Женька, - а ты… как тут ? Ты к нам приехал?
- Нет, просто так… Решил в выходной прогулять по местам, так сказать, молодости. А это, кстати, кто с тобой?
- Это Алеша, мой друг.
- Здравствуйте, - кротко ответил мальчик.
- А, друг, - протянул отец весело, - ну, здравствуй, друг. Будем знакомы.
Он протянул свою огромную, как лопата ладонь и крепко пожал протянутую в ответ маленькую Алешину ладошку. Мальчик вскрикнул.
- Рукопожатие должно быть как у мужика, крепким, привыкай, - улыбнулся мужчина.
Они помолчали.
- Кстати, пап, а ты что не заходишь совсем?
- Да, все работа, понимаешь, - отвечал отец, - работа… Да… Кстати, Женек, ты как смотришь на то, чтобы вместе нам в парк сходить. Поговорим о том, о сем. Посидим, шашлычка поедим, а? Помнишь, как раньше?
От отца неприятно несло алкоголем и Женьке, откровенно говоря, было стыдно перед Алешей из-за этого. Первое знакомство с отцом и при таких обстоятельствах. Что-то он подумает. Что его отец алкоголик? Нет, Алеша не такой, он знал…
- Пап, мы с другом… Собрались… Ну, у нас дела, в общем…
- Дела, - выдохнул отец, - мда. Ладно… Давайте…
- Спасибо. Может… Ты все-таки зайдешь к маме повидаться?
- А что мне с ней видаться? – саркастически хмыкнул отец, - у нее и так, насколько я знаю, все хорошо.
Женька не понял, к чему отец клонит. И, может быть, к лучшему.
- Дайте нам, пожалуйста, - протянул Женька продавщике 30 копеек, - 2 бутылки лимонада.
Из магазина вышли молча. Хорошего настроения на душе Женьки как ни бывало. О чем это отец говорил? Да и перед Алешей неудобно как то.
- Гляди, - вдруг крикнул Алеша.
Возле их велосипедов толклись Прыщ и Блин, дружки Сохатого.
- Оставьте велики, - закричал Женька, бросаясь к ним.
Но хулиганы как будто ждали этого – развернувшись, как по команде, они припустили прочь. Ребята не стали их догонять.
- Велики стащить захотели, видно, - ответил Женька, убирая лимонад в рюкзак.
- Пусть попробуют только.
Ребята сели на велики и медленно поехали вперед. Но настроения у Женьки не было. И не из-за хулиганов. Что с них взять то. Алеша чувствовал, что друг его чем то подавлен и тоже молчал.
- Слушай, - наконец произнес он, - а твой отец, он… Нормальный мужик.
- Нормальный, - мрачно выдохнул Женька, - только пьет. Ты… ты не думай, он хороший, просто…
- Понимаю, - ответил Алеша, - знаешь… Мой папа тоже выпивал. Даже домой не приходил, ночевать оставался. А потом мама взялась за дело. Так и сказала ему, что либо он с водкой будет всю жизнь жить, либо с семьей. Одно из двух. И он бросил. Теперь даже по праздникам не пьет.
- Да дело не в водке. Просто… Просто…
Ах, Алеша, не поймешь ты ничего. Когда родители расходятся, говоря тебе, сынок, так получилось и нам нужно пожить порознь. Так просто и так сложно одновременно… Непонятно пугающе своей неопределенностью… Если бы не друг рядом, то…
Мальчики тем временем уже доехали до автострады, ведущей в сторону реки. Алеша вырвался вперед, обогнал задумавшегося Женьку и, смело скакнув на велике на автостраду, помчался вперед.
- Женька, догоняй, - весело крикнул Алеша.
- Ааа, ну погоди, - очнувшись от горьких мыслей крикнул Женька в ответ.
И устремился вслед за другом.
В этот раз Алеша вырвался вперед. Женька едва-едва поспевал за ним. Скорость все нарастала и у Женьки неприятно засосало под ложечкой. Что то не так…
- Алеша, притормаживай, - крикнул ему Женька. До моста уже всего ничего.
И в ответ до него донесся крик. Крик, полный отчаяния:
- Женька, тормоза…. Не работают.
Бывают в жизни моменты, когда на раздумья нет времени. Когда ради спасения близких нам людей нужно отбросить все страхи и предрассудки, все посторонние мысли. И без оглядки броситься на помощь, потому что надеяться на чудо нельзя.
Привстав на педалях Женька резко ускорился. На миг оглянулся. Так, машин нет. Хорошо. Через мгновение он уже поравнялся с Алешей. Алеша сидел на велике изо всех сил вцепившись пальцами в руль. Так крепко, что костяшки пальцем стали белыми. Невидящим взглядом глядя вперед. И на каком то автоматизме нажимая ставший непривычно легким рычаг тормоза.
- Алеша… Алеша, - крикнул Женька.
Мальчик обернулся. Никогда Женька не видел столько страха и отчаяния в глаза друга.
- Я жму, жму. А он… Не работает.
Ситуация была серьезной. Скорость у велика такая, что не соскочишь. Справа – тротуар, но бордюр высокий, сантиметров двадцать, не запрыгнешь на ходу. А впереди мост. Резкий поворот. И полный выбоин асфальт.
Оставался лишь один выход. Прижаться на велике к Алешиному велосипеду, поближе, чтобы Алеша мог перехватиться рукой за руль его, Женькиного, велосипеда. И потихоньку тормозить. При этом нужно было, чтобы их скорость была одинаковой. И прижиматься следовало аккуратно. Держа руль прямо. Малейшее неосторожное движение и они оба полетят кувырком. И тогда… Дай бог, если повезет остаться в живых. На такой то скорости это ох как непросто.
Все эти мысли промелькнули в Женькиной голове почти мгновенно.
- Алеша, - крикнул он, - держи руль прямо. Прямо. Я постараюсь сейчас прижаться.
- Не надо, мы грохнемся, Женька, - кричал Алеша в отчаянии.
- Не грохнемся. Доверяй мне, пожалуйста.
Сказав это Женька почувствовал, что его собственный страх исчез. Исчез, оставив место лишь холодному тонкому расчету. Сравняв скорость, стараясь держать руль прямо, он приблизился к несущемуся справа от него Алешиному велику. Ближе, еще ближе. Вот уже рули их велосипедов поравнялись. Стараясь не дышать Женька перехватился правой рукой на руль Алешиного велика.
- Теперь, Алеша. Слушай. Времени нет. Аккуратно, слышишь, аккуратно перехватывайся рукой на мой руль.
- Я не смогу.
- Сможешь. Только аккуратно. Давай.
У Женьки на миг сжалось сердце, когда он увидел, как побелевшая от страха рука друга вцепилась в руль его велика. Но только на миг. Теперь они ехали вместе, тандемом.
- А теперь я торможу. Алеша, держи руль прямо и смотри перед собой. Строго перед собой.
Из последних сил Женька слегка прижал рукой рычаг тормоза. Еще чуть-чуть. Велосипеды слегка дернулись, но начали замедлять ход. Еще чуть-чуть. Еще. Все.
Соскочив с великов мальчишки, не в силах держаться на ногах, тяжело дыша, повалились на траву. Алеша не удержался и заплакал. Женька, чувствуя, что голова гудит и все тело дрожит как на холоде, бросился его успокаивать.
- Ну, ты чего… Алешка, все в порядке. Мы в порядке…
- Женька, я.. Я…
- Не надо.
Женька присел рядом и положил руку другу на плечо.
- Не бойся ничего. Все закончилось. Все… Закончилось…
Он достал из рюкзака 2 бутылки лимонада и открыв их, протянул одну Алеше. А к другой приложился сам. Во рту было сухо, но глоток газировки привел ребят в чувство. Теперь и правда, все закончилось.
- Женька, мы ведь… Мы ведь могли разбиться, - выдавил Алеша, отставляя в сторону пустую бутылку из под лимонада.
- Ну, не разбились же, - холодно возразил Женька, пугаясь своего голоса, ставшего в одно мгновение чужим.
- Не разбились… Женька, почему? Почему? Почему ты не бросил все? Ты же мог разбиться вместе со мной, дурак, - в отчаянии кинулся на Женьку Алеша.
- Потому что… Не мог, просто – не мог, понимаешь? – ответил Женька, чувствуя, что в горлу подступает ком.
- Женька, ты… Ты знаешь… Ты и взаправду настоящий друг, - ответил Алеша, чувствуя, что к глазам снова подступают слезы.
- Ладно, хватит слезы лить, как девчонка, - отрезал с притворной бравадой в голосе Женька, - пойдем ка лучше на речку. После такой поездки надо обязательно искупаться.
Ребята поднялись на ноги, взяли велики.
- Ой, Женька, гляди, - воскликнул Алеша, глядя на велик.
Женька взглянул – гайки, удерживающей тормозной тросик, не было. Открутилась.
- Вот из-за чего тормоза не работали. Гайка открутилась.
- Ты что же, не проверил перед поездкой?
- В этом то и дело, что проверил, - выдавил Алеша, чувствуя, как холодок пробежал по спине, - вчера как раз, перед сном, я гайку заменил на новую, старая проржавела вся.
Внезапно Женька все понял. И от этой догадки у него потемнело в глазах:
- Это Прыщ с Блином. Они открутили гайку, но не до конца, а так, чтобы не сразу отвалилась …
Алеша с испугом взглянул на Женьку. Только сейчас мальчики по-настоящему поняли, чего могла им стоить эта поездка.
* * * * * * *
Тот теплый день, в конце июля, казалось, не предвещал ничего плохого. После вчерашней грозы снова выглянуло теплое летнее солнце. А впереди был август. И долгожданная поездка на Волгу. Женька еще не говорил о ней маме – не хотел сглазить. И вместе с тем мальчишки уже начали готовиться в поездке. Купили удочки, заготовили снасти. К тому же Женька, к невероятной радости ребят, научился плавать. Пусть по-собачьи, как говорится, но все-таки. Казалось, все складывается как нельзя лучше – Алешин папа выхлопотал билеты на поезд. И это значит… Что впереди ребят ждут целых две недели купания в реке, рыбалки, походов за грибами и за ягодами, и, конечно же, нужно найти тот самый утес, про который рассказывал Алеша. А по вечерам можно собраться у костра и, глядя на яркие языки пламени, лижущие дрова, рассказывать всякие страшные истории – про колдунов, ведьм и прочую нечисть, которые ребята очень любили. Здорово… Вот только как рассказать Женькиной маме? Но Женька не переживал – она уже давно считает его взрослым… Еще бы – через неделю ему исполнится одиннадцать. Алеше одиннадцать исполнилось на днях и его мама столько наготовила всего на день рождения сына, что ребята буквально выползали из-за стола.
- Ой, все, - держась за живот, кряхтел Ромка Мушкарян, - я мороженого объелся на всю оставшуюся жизнь.
Мальчики шли домой из библиотеки и обсуждали перспективы предстоящей поездки.
- Слушай, а давай вместе с мамой твоей поговорим. Так она точно тебя отпустит, - предложил Алеша.
- Давай, - согласился Женька.
Когда до дома оставалось совсем немного вдруг навстречу им выбежала Оля Самойлова с братишкой. Вид у нее был испуганный, а на глаза слезы. Подбежав к ребятам она испуганно затараторила:
- Ой, мальчики… Что делать? Я за братишкой во двор выбежала, а ключ позабыла, не взяла, дверь и захлопнулась. А дома у меня на плите чайник стоит. Что делать? Ведь если выкипит, то… Пожар быть может.
- В пожарную звонить нужно. И в милицию.
- Ой, они же дверь ломать будут. И пока приедут… Ой, что делать то? Мама с папой если узнают, то…
- Может, дворника позвать?
- Он дверь просто выломает. Мне тогда точно попадет…
И тут Женьке пришла в голову мысль.
- Оля, а ты же на 3-м этаже живешь?
- На третьем, - всхлипнула девочка.
- И балкон есть у тебя кажется ?
- Есть.
- А он открыт?
- Да… Ой, а что ты задумал? – испуганно воскликнула девочка.
- Пойдем.
Оля жила в старой пятиэтажной «сталинке», одном из тех домов, что строили пленные немцы в конце 40-х годов. Олина квартира располагалась на 3-м этаже. От балкона вдоль стены тянулся длинный узкий карниз, а примерно в метре от балкона шли, извиваясь, водосточная труба.
Об этой трубе и думал Женька. Подойдя, он пощупал трубу, подергал. Нет, сидит прочно.
- Ой, Женька, ты что задумал? – воскликнула Оля.
- Ерунда, пустяки, - просто ответил Женька, - по трубе за 3-й этаж, затем по карнизу на балкон и. Все…
- Женька, - Алеша взял мальчика за плечо.
Женька повернулся к другу – вид у него был напуганный. Даже в тот день, когда они чуть не разбились на велосипедах, он казался менее испуганным чем сейчас.
- Да все в порядке, - ответил он, - не переживай.
- Женька, прошу, не надо, - голос у Алеши дрожал.
- Да минутное дело, проще простого,- ответил Женька и вцепился в трубу.
Влезть наверх оказалось несложно. Цепляясь пальцами за металлические скобы, которыми труба была прибита к кирпичной стене, мальчик забрался наверх. Перед тем, как подтянуться, мальчик проверял, прочно ли сидит скоба в стене, выдержит ли труба. Но все обошлось. Главное – не смотреть вниз.
Лишь забравшись наверх мальчик почувствовал, что тело начинает бить мелкий озноб. Страх пересилил чувство азарта и теперь Женька думал только о том, как бы не свалиться вниз. Нет, я смогу, говорил себе Женька. Это ведь гораздо проще, чем кажется.
Теперь остался карниз. Он был довольно узким, примерно сантиметров 10 в ширину. Теперь главное было перенести ногу на карниз. Так. Вторую. Готово. Держась за трубу мальчик начал разворачиваться. Нужно было прижаться спиной к карнизу, слиться с ним, стать единым целым. И боком, прижимаясь спиной к кирпичной кладке, двигаться в сторону балкона. Шаг. Еще шаг. Еще…
Мальчик чувствовал, что холодный пот заливает ему глаза, проникает за шиворот футболки и неприятно холодит спину. Острые выступающие края кирпичей неприятно царапали голые ноги и Женька даже пожалел, что вышел в этот день из дома в шортах. А ведь можно было забежать домой и переодеться в тренировочные штаны. Впрочем, времени на это все равно нет.
Еще один шаг, еще… И вот – спасительный балкон. Спрыгнув на пол, мальчик вошел в комнату, подошел к двери в открыл ее. Навстречу ему бросилась Оля с братишкой:
- Женька, ты чудо, - ликовала девочка, - просто молодец. Чтобы мы без тебя делали?
- Угу, - буркнул Темка.
- Да ладно, - ответил Женька, чувствуя, что краска заливает ему лицо, - ты лучше чайник выключи, а то пожар будет.
Лишь спускаясь по лестнице Женька почувствовал, что ноги у него подгибаются. Лишь теперь мальчик осознал в полной мере, чем мог обернуться один неосторожный шаг по карнизу…
Когда Женька выбежал во двор, то первым, кого он увидел, был Алеша. Он сидел на скамейке возле дома.
- Алеша, все в порядке, - кинулся мальчик к другу.
Подбежав к Алеше Женька остановился. Алеша смотрел на него не то осуждающе, не то с каким то непонятным сожалением. Но главным было не это. Взгляд у него был совсем чужим.
- Ну что, - спросил он каким то совсем не своим, сухим голосом, - выпендрился перед девчонкой, да?
- Алеша, ты чего? – испуганно пролепетал Женька.
- А то, - мальчик вскочил со скамейки, толкнул Женьку в грудь, отчего Женька чуть не упал, - ты понимаешь, что чуть не погиб сейчас?
- Я должен был помочь девочке, - ответил Женька, - ты что, не понимаешь?
- Не понимаю я только одно - для чего ты туда полез. Ведь можно было бы вызвать милицию, пожарников. Они бы все сделали без лишнего риска. А ты… Ты, - Алеша просто не находил слов, в голосе его было столько отчаяния, что у Женьки сжалось все внутри, - ты… просто выпендрежник и все, я теперь понимаю…
- Я должен был ей помочь, - чуть не плакал Женька, - ведь ты же… ты же сам говорил, что люди должны помогать друг другу. Ведь так?
- Мало ли что я говорил? – ответил Алеша и отвернулся.
Сердце у Женьки упало. Голова прояснилась и все… Все стало на свои места…
- Так значит все твои слова о дружбе и том, что нужно помогать друг другу – это просто слова? – с болью в душе, с едва-едва теплющейся надеждой выдавил мальчик.
Алешка, это же не твои слова. Это не ты говоришь. Ты просто испугался за меня, я понимаю. Но я же здесь. Ты и я. Мы вместе, хотел крикнуть Женька и не смог. Слова застревали в груди.
- Можешь считать, что это просто слова, - ответил Алеша.
Слезы подступили Женьке к глазам. Но плакать нельзя. Нельзя. Потому что тогда ты в его глазах будешь казаться слабаком… А ты ведь не такой, говорил себе Женька. Не такой.
- Хочешь, я скажу, кто ты после этого? Ты просто… Лгун и подлец…
- Что? Что ты сказал? – воскликнул ошарашенный Алеша, сжимая кулаки.
- Что ты подлец. Я думал, что ты настоящий друг. А ты… Ты предатель… Ты такой же, как Сохатый, только еще хуже, - крикнул прямо в лицо Алеше Женька.
- Почему это хуже?
- Потому что Сохатый, хоть и подлец, никогда не скрывает этого. А ты… Ты притворялся, а я… Я верил тебе…
- Ну если я такой подлец, - шагнул Алеша навстречу Женьке, - давай, ударь меня, может, от этого тебе станет легче.
- Не стану. У меня на подлецов рука не поднимется.
- Ну, давай же, - кричал Алеша.
- Нет.
- Давай.
Всю злость, всю боль и все слезы, скопившиеся внутри Женьки, мальчик вложил в тот удар. Он видел, как Алеша падает на землю, держась рукой за разбитый нос. Не оборачиваясь и не пытаясь сдерживать слез, Женька бросился домой.
Он ждал, что Алеша бросится за ним, повалит его и изобьет. Он не стал бы сопротивляться. Потому что когда у тебя отбирают веру в людей, которым ты верил и доверял больше всего на свете, веру в дружбу, то стоит ли жить дальше на этом свете? А если и стоит, то ради кого?
* * * * * * *
- Да, Елена, совсем ты запустила мальчишку, - разглагольствовала баба Ира, расхаживая по комнате.
- Ой, ну Ирина Владимировна, в самом деле, - отмахивалась Женькина мама, - мальчик просто устал и все.
- Устал он... Говорила же я вам, хватит вам с Сережей дурака валять, ну, пожили порознь. Неужели ума то не нажили? Пора бы честь знать. Тебе уже скоро тридцать пять, взрослая баба. О сыне думать надо.
- Вот именно, Ирина Владимировна, - возразила Женькина мама, - что мне еще тридцать пять и хочется пожить для себя. Понимаете, для себя… А для сына я всегда найду время, не переживайте. Вы, как сверковь… Бывшая свекровь, воспитавшая сына одна, должны бы понимать…
- Ой, ну ладно, ладно, - замахала баба Ира руками, - не надо меня только учить. Я просто беспокоюсь о вас. И о Женьке. Как-никак, внук он мне. Вон, мальчишка весь прозрачный какой то. Лежит у себя в комнате с книжкой и ни звука, как мышь. Что с ним происходит?
- Не знаю, - горько возразила мать, - вернулся позавчера домой сам не свой. Я к нему, а он только отмахивается. Может, с Алешей поссорились. Это дружок его.
- Вот-вот, - ответила баба Ира, - к чему эти дружки приводят? К курению в подворотне, да к подростковому алкоголизму. Да, да, не спорь, ты ко мне приезжай, увидишь, чем в нашем подъезде вот такая вот молодежь занимается. Еще и пятнадцати нет, а уже кто с бутылкой пива, кто с сигаретой. А там… Кто знает. До детской комнаты милиции недалеко…
- Ну, это вы уж совсем палку перегибаете, - ответила Женькина мама.
- Перегибаю или нет, это мое дело. А я вот к тебе по делу приехала. Я сейчас у подруги на даче живу. Подруга, она в деревню уехала, на все лето, а дачу мне оставила присматривать. Домик наделеко от Москвы, в 55 километрах. Газ, свет, все есть. Свежий воздух. Речка рядом. В саду яблоки созревают… Неподалеку рынок 2 раза в неделю приезжает. Отпусти мальчишку со мной, поживет на природе, хоть загорит немного. С отцом тоже пообщается.
- А Сергей, он с вами живет?
- Со мной, куда ему деться. Вот послезавтра, как раз в день рождения Женьки, из командировки приезжает.
- Пьет?
- Раньше пил, бывало. А сейчас нет, ни капли. Отпусти его, Елена. До самого конца августа. Хоть вздохнет мальчишка полной грудью перед учебой.
- Ладно, - ответила мать и позвала мальчика, - Женя.
Вошел Женька.
- Да мам.
- Вон баба Ира предлагает тебе на дачу поехать, до конца августа. Поедешь?
- Мне все равно.
Ему и правда было все равно.
- Да что с тобой происходит, сынок? – взволнованно ответила мать.
- Все в порядке, мама, ну что пристала, - закричал мальчик в слезах.
- Евгений, - повысила голос мать.
- Вот она, городская жизнь, - вздохнула бара Ира, - мальчишка уже совсем озверел в этих четырех стенах.
Мальчик вытер слезы и ответил, на этот раз спокойнее:
- Прости, мам. Да, хорошо, я поеду.
* * * * * * *
Дача Женьке понравилась. Небольшой деревянный домик, яблоневый сад вокруг. Целыми днями Женька сидел в саду с книжкой, и, казалось, понемногу стал оживать. С лица исчез бледный нездоровый румянец. В глазах появился прежний задорный блеск.
И когда местные ребята позвали Женьку играть в волейбол, то мальчик без раздумий согласился.
Лишь по ночам баба Ира замечала, что мальчик, уткнувшись в своем уголке, тихонько и незаметно плачет. Но баба Ира не обращала на это внимания. Подумаешь, слезы. Ничего, освоится и все пройдет.
Единственное, чего ждал Женька – это приезд отца. Он и сам не знал почему, но он ждал его, чтобы рассказать все. И попросить совета. Мальчик представлял, как они вместе уйдут куда-нибудь в лес, усядутся на поваленное дерево и отец, как всегда это было раньше, погладит сына по голове и скажет:
- Ну, герой, рассказывай, что там с тобой приключилось.
И он расскажет все, без утайки… Потому что папа его обязательно поймет. Обязательно.
В день приезда отца, прямо с утра, он убежал с ребятами играть в волейбол. Вернулся он лишь днем, часов в двенадцать. Зайдя через калитку и пройдя вдоль забора он услышал голоса. Голоса доносились с террасы, которая была расположена у глубине сада. Один из голосов он сразу узнал – это был голос отца. Значит, папа приехал. Другой голос принадлежал бабе Ире. Осторожно, стараясь не выдать своего присутствия, мальчик подкрался к веранде и спрятался за ее стеной, увитой плющом. Вот сейчас еще несколько шагов и он окажется на веранде. Но мальчик не торопился. Он придумал неплохую шутку, как можно было бы напугать папу. Можно сейчас одним прыжком скакнуть на веранду и крикнуть:
- Ага, вот вы где !!!
Он даже представил, как отец вздрогнет, а баба Ира замахает руками от испуга:
- Ой, Господи, свят, свят…
Мальчик приготовился. Но тут он невольно прислушался к разговору взрослых.
- Я с ней говорил уже, мам, - отвечал отец, - мол, давай, пока в ЗАГС не пойдем, торопиться с разводом не будем. Поживем еще немного порознь, а там решим. О Женьке же подумать надо.
- Ну, а она что?
- Говорит, что, мол, извини, Сережа, я тебе говорить не хотела, но у меня есть любимый человек, и он мне предложение хочет сделать.
- Ох, и дрянь, а? – не выдержала баба Ира, - она мне ни словом, ни полсловом не обмолвилась. Все увиливала…
- Доувиливалась, - не выдержал отец, - я говорю, мол, могла бы и предупредить. А она, мол, так и так, я свободная женщина и могу делать все, что захочу. А в ЗАГС на той неделе пойти надо будет, на развод подать официально.
- Хоть бы о сыне подумала.
- А что о сыне? Женька уже взрослый вон, поймет все.
- А примет ли мальчишка отчима? Ты скажи ей, что на нас пусть и не смотрит, я не согласна в свою однушку мальчишку забирать.
Женька почувствовал, как слезы отчаяния подбираются в глазам. Отчаяния, смешанного со злостью. Обидой. Обидой за маму, за такую… Подлую ложь. Он не выдержал и, ворвавшись на веранду, закричал:
- Это неправда. Слышите, неправда. Как вы смеете? Такое … про маму.
- Женя, - отец бросился к нему, - сынок, я все объясню.
- Ну, вообще то, детям во взрослые разговоры влезать невежливо. Вон оно – воспитание, - заметила баба Ира.
- Не надо, - шарахнулся мальчик от отца, чувствуя, что слезы отчаяния льются из глаз, - отстаньте от меня. Не трогайте.
С этими словами мальчик бросился в дом, схватил свой рюкзак и бросился за калитку.
- Женя, стой, давай поговорим, - крикнул отец.
- Оставь мальчишку, Сережа, - вздохнула баба Ира, - перебесится и придет. И в кого он такой выродился. Бешеный какой то.
Но мальчик и не думал возвращаться на дачу. Он хотел только одного. Вернуться домой.
* * * * * * *
Женька сидел на скамейке, поджав ноги. Электрички все не было. Он попал на платформу в так называемый мертвый час. До следующего поезда оставалось еще почти полтора часа.
… Первым, кому мальчик рассказал в свое время о разводе родителей, был Мишка Семенов. Мишка лишь шмыгнул носом и ничего не сказал. А Ленка Голубкина, которая, как всегда, все и про всех знала, тут же влезла:
- А твоя мама в дом нового папу еще не привела?
- Кого? – не понял Женька.
- Кого, кого, - передразнила Ленка, - ты чего, с луны свалился? Нового мужа. Женщины, молодые, когда разводятся, то обязательно приводят в дом нового мужа. Вон, у Сережки Коновалова, мама через полгода замуж вышла. И у Сережки теперь отчим.
Отчим… Женька много читал книжек о том, какие злые отчимы и мачехи, как все они не любят своих пасынков. Женька даже подошел к Сережке на перемене и, волнуясь, спросил:
- Сереж, а правда, что у тебя отчим теперь?
- Правда, - ответил Сережка, немного удивленный вопросом.
- Ну и как? Он – злой или добрый. Я в книжках читал…
- Нет, он хороший, - ответил Сережка, - в футбол с ребятами во дворе играет. По воскресеньям мы с ним по музеям ходим. А папа, он… только пил по выходным…
Весь день Женька был словно сам не свой. А вечером, когда мама пришла с работы, он сам подошел к ней с вопросом:
- Мама, а скажи, пожалуйста… У тебя правда… Ну, нет человека, который захочет стать твоим вторым мужем? - волнуясь, спросил мальчик.
- Господи, ну откуда у тебя такие мысли? – улыбнулась мать.
- Ну, Ленка говорит, что когда женщины разводятся, то потом приводят в дом нового мужа. Ну, то есть отчима…
- Дурачок ты мой, - мать потрепала сына по голове, - ты хочешь узнать, нет ли у меня любимого мужчины?
- Да, - ответил мальчик неуверенно.
- Конечно нет. Мало того, я обещаю тебе, что если захочу привести в дом нового мужа, то первым, кто об этом узнает, будешь именно ты.
- А, - протянул мальчик, успокоившись.
Ведь родители никогда не врут своим детям. Они не имеют право лгать им.
* * * * * * *
Мальчик открыл рюкзак и пересчитал монетки. Всего двадцать копеек. На билет не хватит. Но, может быть, контролеров не будет. К тому же, ужасно хотелось пить. После сегодняшнего волейбола у мальчика во рту не было ни капли воды. Зажав в кулаке двадцать копеек мальчик направился к небольшому магазинчику возле станции. Это была небольшая кирпичная будка, по другому ее не назовешь, с полустертой надписью на двери «Продмаг». Зайдя в душное полутемное помещение мальчик подошел к прилавку.
- Ну, чего тебе? – недовольно спросила молодая полноватая дама-продавщица.
- Скажите, а у вас вода есть? Минералка или лимонад?
- Лимонаду не завезли, - пробубнила женщина, - есть нарзан. Принесть ?
- А, да. А сколько стоит?
- Двадцать копеек.
- Да, хорошо.
Расплатившись за бутылку мальчик вернулся на скамейку. Открыв бутылку с помощью карманной открывалки мальчик сделал большой глоток минералки. Вода была теплая и неприятная на вкус. Но все же это лучше, чем ничего.
Сейчас главное – домой. К маме. Маме не будет его ругать, он знал. И вообще… Если и остался еще в этом мире человек, которому он мог верить, это была его мама. Еще был Алеша… Это имя будто эком отозвалось в его голове. Алеша. Человек, которого он считал другом. И который теперь не стоил для него ничего.
Наконец, подошла электричка.
Вагон был полупустым. Лишь в самом конце вагона сидели какие-то тетки, видимо, торговки с рынка, обсуждающие свои базарно-рыночные дела. Да в середине вагона, прислонившись к стеклу, спал смешной бородатый старичок, внешне чем то напоминающий Льва Толстого из школьного учебника по литературе. Усевшись возле окна мальчик задремал.
Очнулся он от толчка. Открыв глаза он увидев мужчину, лет сорока пяти, темноволосого, в больших, профессорских очках. Он укладывал вещи на верхнюю багажную полку.
- О, - смущенно ответил мужчина, - прости, брат, что толкнул.
- Да, ничего, - ответил мальчик.
- У тебя не занято тут? – спросил он.
- Да нет, - ответил мальчик.
- А то я подумал, все равно в компании ехать веселее нежели одному. Ты уж меня прости.
- Хорошо, - ответил мальчик и отвернулся.
Ему было все равно. Главное, чтобы контролеры не нагрянули.
Накаркал. В проходе вагона появилась большая полная женщина, немного похожая на ту, что мальчик встретил в магазине. Эта была в форменном кителе и с сумкой через плечо.
- Граждане, готовим билетики... Граждане, билетики, - противным тонким голосом верещала она.
Мальчик сидел затаившись. Может, пройдет мимо.
- Мальчик, а твой билетик где?
- Мой? – переспросил Женька.
- Твой, твой, ну же, - требовательно ответила она.
У меня нет билетика, захотел ответить он. Но слова застряли в горле.
- Женя, - отозвался незнакомец напротив, - вот твой билетик, ты его обронил. Возьмите, пожалуйста.
Это не мой, хотел крикнуть Женька, но не смог. Контролерша пробила билетик и вернула его мальчику.
- Впредь не теряй. А ваш билет, мужчина.
- Да, понимаете, какая петрушка вышла. Я на электричку опаздывал и билет купить не успел.
- Так, понятно. Безбилетник. Платите штраф. 3 рубля.
- Да, хорошо, - весело отозвался незнакомец, - вот, пожалуйста.
Незнакомец протянул контролерше 3 рубля. Женщина, будто нехотя, выписала ему квитанцию.
- Вот, возьмите.
- Спасибо.
Мальчик проводил контролершу взглядом и, когда она покинула вагон, обратился к незнакомцу.
- Спасибо вам большое.
- Да не за что. Все люди должны помогать друг другу.
От этих слов мальчика будто по сердцу резануло.
- Вы напишите свой адрес, я вам три рубля вышлю.
- Этого еще не хватало. Брось, это такая, в сущности, мелочь.
- 3 рубля – мелочь?
- Да не в деньгах дело. А в том, что бескорыстная помощь – это помощь от чистого сердца, а так получится, что я тебе помог, а ты мне отплатил. Странно рассуждаешь, брат…
- Странно… Ой, а как вы узнали, что меня Женя зовут? – удивился мальчик.
- Легко. Вон, на рюкзаке у тебя написано чернильным карандашом – «Женя Новиков. 14-й отряд».
- А, да, - улыбнулся мальчик, - это я когда в пионерском лагере был, 2 года назад.
- Понятно… Ладно, будем знакомы. Меня Евгений Владимирович зовут. Стало быть, тезки мы с тобой.
Они пожали друг другу руки.
- А скажи как тезка, если не секрет, куда путь держишь?
- Домой, - ответил мальчик и отвернулся к окну.
Рассказывать о происшествии на даче мальчику не хотелось.
- Вот как, - улыбнулся мужчина, - я тоже, с дачи домой возвращаюсь. Друг приглашал в гости, на день рождения. Сорок пять лет – это возраст ого-го какой. Хотя… Если честно, еще недавно совсем мы вот такими же мальчишками как ты с ним были. Учились вместе, в школе, потом в институт пошли. А потом судьба пораскидала нас по стране. Я в Москве остался, в НИИ «Информатика» работаю. А Сашка... Ну, для тебя он Александр Николаевич, в Волгоград уехал, там жил много лет, женился… Сын у него, кстати, примерно твоего возраста. А в 45 решил, все, баста, пора в Москву возвращаться. Да и за родителями уход нужен уже…
Женька слушал незнакомца вполуха. Даже задремывать стал. Очнулся он лишь когда услышал слово «настоящий друг».
- Сашка – парень что надо. Настоящий друг. Каких мало. Помню, как в студенческие годы в поход пошли всей группой и меня в ногу змея укусила.
- Змея? – удивился Женька.
- Ага. Гадюка. Сашка первым был, кто на помощь бросился. Первую помощь мне оказал. А потом 7 километров до ближайшего населенного пункта на себе тащил. Живот сорвал… Много чего было, словом.
- А скажите, а разве настоящая дружба существует? Разве есть она? Разве это не простая выдумка?
- Во как ты загнул, брат? – улыбнулся мужчина, - так только пессимисты рассуждают да люди всякие, недалекие. Да ты не обижайся, брат. Вижу, что гложет тебя что то раз вопросы такие задаешь. А что, подумать страшно даже.
- Понимаете, - начал Женька, - бывает же так, что встретишь ты человека, человека, о котором ты думаешь, что это и есть твой настоящий друг. Веришь ему, доверяешь. А он в конце концов тебя предает. Как в таком случае быть?
- Ну, люди разные бывают, - ответил мужчина, - никогда не знаешь, чего от человека ждать. У меня отец вырос с деревне, воевал… Был у них на селе мужик один, до войны еще. Заведующий то ли плановым отделом, то ли еще каким. На собраниях речи красивые говорил. О выполнении и перевыполнении плана, о руководящей роли партии. А в войну, когда немцы пришли. Продолжил красивые речи говорить. Только уже в угоду фашистам значит, супротив нашего советского порядка. Можно ли это назвать предательством?
- Конечно.
- Вот, верно мыслишь. А еще случай был. В том же селе. Был у них там дурачок один. Все на балалайке насвистывал да девок пугал. Когда фашисты пришли он к ним сразу, вроде как придворный шут. Ненавидел его народ, да тронуть не смел никто. Запуганный народ был… А потом выяснилось, что дурачок тот связным у партизан работал, сведения важные передавал. Много пакостей он фашистам наделал. А выдал его, надо сказать, тот самый начальник планового отдела. Как он узнал, одному богу ведомо. Но вот факт остается фактом.
- И что с ним стало?
- Расстреляли его фашисты. А перед смертью пытали, чтобы он связных выдал своих. Но он так ничего и не сказал. Вот. А ты говоришь. Можно ли считать это предательством? Вроде и у немцев работал, а на самом деле – на наших?
- Нет, мне кажется, что нельзя.
- Вот. А почему? Потому то, брат, что судить о людях нужно по делам, а не по словам. Ежели человек ляпнул что то, то на это у него вполне могут быть веские причины. А могут и не быть… Может, этот человек просто дурак. Тем не менее, каждый человек, какой бы подлец он не был, всегда заслуживает того, чтобы его выслушали. А там видно будет. Поверь мне, если человек мерзавец, то за какой бы хорошей личиной он не прятался, обязательно проявит себя. А хороший человек, каким бы неприглядным или мерзким на вид он не был, всегда, в минуту опасности, прикроет своей грудью друга. Вообще, сложное это дело брат….
- Сложное, - прошептал Женька.
- Да уж непростое, брат. Если бы на лбу каждого человека написано было, что он за фрукт. А это не так, сам понимаешь. А ты брат человек, я вижу, хороший. Только совет дам тебе – держись людей, не замыкайся в себе. Поверь мне, хороших людей в жизни больше, чем мерзавцев. Доверяй людям и люди к тебе тоже потянутся.
- Станция «Выхино» - пропищал противным голосов динамик.
- Ну, тезка, мне пора, - ответил Евгений Владимирович, подхватывая с багажной полки рюкзак, - не грусти и держи нос по ветру. Если что, найди меня в НИИ «Информатика», это на улице Вавилова. Спросишь Евгения Коротаева, там меня всякий знает.
- До свиданья, - ответил Женька, - и… спасибо вам.
* * * * * * *
До дома Женька добрался уже к вечеру. Солнце светило уже не так ярко, а по небу бежали, маленькие темные тучки. Видимо, будет дождь решил мальчик. Вот и дом. Поднявшись на свой этаж, Женька нажал на кнопку звонка. Он волновался. Еще бы. Как то мама воспримет его возвращение. Но ничего. Он ей все объяснит. И она поймет. Обязательно.
Скрипнула дверь и на пороге показался высокий полноватый мужчина, в тренировочных штанах и футболке. Сначала Женька подумал, что ошибся дверью. Но нет, это их квартира.
- Чего тебе? – спросил мужчина. Голос у него был низкий и какой-то нагловатый.
Женька узнал этого мужчину. Именно этот мужчина тогда встретился ему на лестнице, с букетом роз. И еще обидно обозвал сопляком. Но мужчина похоже его не узнал.
- Тебе чего, пацан?
Женька хотел крикнуть «мама, это я, Женя», но слова застряли в него в горле.
- Ты чего, немой что ли?
- Володя, кто там? – раздался из комнаты знакомый голос мамы.
- Да пацан какой то, непонятный.
- Это Алеша, наверное. Я же сказала ему, что Жени не будет до конца августа, - снова донесся до мальчика голос мамы.
- Ну что, слышал, пацан? – ответил он.
- Да, - прошептал мальчик.
- Ну и гуляй. До конца августа.
Дверь перед мальчиком захлопнулась… А с нею захлопнулись и последние остатки веры в тех, кто никогда тебе не врет и не имеет права говорить неправду…
Чувствуя, что силы совсем покинули его, мальчик уселся на ступеньке. Что теперь делать? Куда идти? Что может быть нужно для простого человеческого счастья одиннадцатилетнему московскому мальчишке? Для простого ребенка? Родители? Но им мальчик больше не верил. Друзья… Единственный настоящий друг, который по настоящему его понимал, как казалось Женьке, был Алеша. Но он… А что он? Мальчик вспомнил слова своего попутчика «Никогда не суди о людях по словам, а суди по делам». И «каждый человек, какой бы подлец он не был, всегда заслуживает того, чтобы его выслушали». Ведь он бросился тогда на защиту Женьки от хулигана Сохатого. Не струсил. А слова…
Все равно ему больше некуда идти. И не к кому.
Подхватив рюкзак Женя поспешил в соседний дом. Поднялся на третий этаж. Чувствуя, что руки дрожат от волнения, позвонил в дверь. Ему открыла Алешина мама.
- Женя, - удивленно спросила она, - а Алеша мне говорил, что ты уехал до конца августа на дачу.
- Да, просто… Понимаете… А с Алешей поговорить можно?
- А Алеша уехал.
- Как уехал? Когда? – упавшим голосом ответил мальчик.
- Недавно, около получаса назад. Они с отцом в отпуск уехали, на две недели, на Волгу.
- На Волгу. А как же…
- Женя, - Алешина мама подошла к мальчику поближе, - скажи, что между вами обоими произошло. Вы поссорились? Алеша постоянно о тебе твердит, говорит, что из-за него ты… Женя, ты чего?
- Ничего, - ответил Женька, чувствуя, что слезы вновь застилают глаза.
- Ты что, плачешь? У тебя что то случилось? – встревожилась женщина.
- Нет, ничего…. Ничего не случилось, - ответил Женька и бросился вниз по лестнице.
Лишь потом, вынося мусор, женщина обнаружила за дверью забытый Женькой рюкзак.
* * * * * * *
Такси весело мчалось в направлении вокзала. Отец воодушевленно рассуждал:
- Так, ну вроде все устраивается как надо. И погода отличная. Там нас приятель мой встретит, Сережка Карпухин, мы с ним в армии вместе служили. Он нас и отвезет прямо на берег Волги. Места там… Алеша, ты то чего пригорюнился?
Алеша сидел на заднем сидении и молчал.
- Что то какой то не свой совсем последнее время, скажу я тебе. Но ничего, природа и свежий воздух способны творить чудеса.
Алеша молчал.
- Ладно, главное что ничего не забыли. Вроде бы. Ах ты черт. Паспорт то. В сером пиджаке остался. Слушай, друг, - обратился он к водителю, - вернуться придется. Ничего, у нас до отхода поезда еще полтора часа. Успеем.
- Ладно, чего уж там, - ответил водитель, разворачиваясь.
Через полчаса машина подкатила к дверям подъезда. Отец вышел из машины и, подняв голову, закричал:
- Валя… Валентина.
Открылась балконная дверь и на балкон вышла Алешина мама.
- Что еще случилось?
- Да паспорт я свой забыл в сером пиджаке. Можешь принести.
- А, сейчас.
Через минуту женщина спустилась вниз и паспортом.
- Вот, держи, - недовольно ответила она, - ты бы еще голову дома забыл.
- Да ладно тебе, в самом то деле, - улыбнулся отец.
- Да, Алеша, твой дружок забегал только что, Женя. Он расстроенный какой то был… Алеша!!!
Мальчик выскочил из машины и бросился прочь.
- Стой, несносный мальчишка, - закричала мать, - вы опоздаете на поезд.
Но его было уже не остановить.
* * * * * * *
Женя шел не разбирая дороги. Мимо старого сквера. На свое излюбленное место. На железнодорожный мост. Поднявшись, мальчик остановился на середине моста и, прижавшись к теплым, нагретым теплым летним солнцем перилам, позволил себе выплакаться. Стало легче. Легче, но надолго ли?
Куда ему теперь? Кому он может теперь доверять? Стоит ли жить на свете, когда ты остался совсем один. Совсем.
Он не заметил, как на мосту появилась все та же проклятая троица, Сохатый вместе с дружками. А когда заметил, понял, что сил бежать больше нет. Совсем.
- А, вот и наш бегун-бодун? – улыбнулся Сохатый, - как говорится, на том же месте, но не в тот же час.
Мальчик взглянул на Сохатого, но ничего не сказал.
- Что, сегодня не день для хорошей пробежки, да? – издевательски продолжил Сохатый, - не будем сегодня убегать.
- Нет, - выдавил мальчик.
- Ну, вот и ладушки, - ответил он, - вот и поговорим.
* * * * * * *
Алеша выбежал из Женькиного дома и остановился в нерешительности. Дома Женьки не было. Куда же он мог пойти? Разве что… Алеша помнил, как Женька рассказывал ему о железнодорожном мосте, что располагался сразу за старым сквером. Женька рассказывал, что очень любит бывать там. Особенно, когда хочется побыть одному, добавлял при этом Женька.
Не раздумывая, мальчик бросился туда.
* * * * * * *
- Вставай, хватит слюни в пыль пускать, - ответил Сохатый, потирая кулаки.
Женька встал, опираясь на перила моста. Вытер кровь из-под носа.
- Ну что, есть еще что сказать? – издевательски добавил Прыщ.
- Только то, что из-за вас мой друг чуть на велике не разбился.
- Какой друг? – расплылся в улыбке Блин.
- Да тот, помнишь, у которого мы с тормозами похимичили, - ответил Прыщ.
Женька дернулся было в сторону Прыща, сжав кулаки, но новый удар Сохатого свалил его с ног.
- Вставай, - издевательски добавил он.
Женька поднялся, предвозмогая боль. Из разбитой губы мальчика текла кровь. Все тело болело будто по нему только что проехал самосвал.
- Ладно, считай, что за себя ты с нами уже рассчитался, - ответил Сохатый.
Мальчик молчал. Он ждал.
- Только один вопросик к тебе остался. Насчет твоего друга. Понимаешь, ли, - разглагольствовал Сохатый, - у меня к нему личные счеты имеются. Ты не бойся, мы с ним просто поговорим и все. Ты только скажи, где он живет, и мы от тебя отстанем.
Мальчик молчал.
- Ну что, дальше в молчанку играть будем? Ладно, как хочешь, - вздохнул Сохатый, - Блин, Прыщ, подскажите нашему юному другу, как человек за короткое время может научиться летать.
С этими словами Блин и Прыщ подскочили в Женьке и схватив упирающегося мальчика под руки, потащили к перилам моста.
- Отпустите его, - вдруг раздался звонкий голос.
От неожиданности Прыщ и Блин выпустили Женьку. Сохатый обернулся и лишь усмехнулся.
- Вот он, явился – не запылился, - протянул Сохатый.
На мосту стоял Алеша.
- Отпустите его. Он ни в чем не виноват.
- Во как он говорить то начал, - улыбнулся Сохатый, - прямо пионер-герой.
Алеша приблизился и, заслонив собой Женьку, ответил:
- Давай поговорим, один на один. Без твоих дружков. И без моего друга.
- Нельзя, понимаешь, - ответил Сохатый, - вы оба меня унизили перед народом, тогда, помните? Возле киношки. Так что и говорить будем по-другому.
С этими словами Сохатый вынул из кармана выкидной нож. В сумерках мелькнуло отточенное стальное лезвие. Алеша побледнел.
- Брось нож, - выдавил он.
- А то что? – улыбнулся Сохатый.
Странно было смотреть на это картину со стороны. Невысокий одиннадцатилетний мальчик против четырнадцатилетнего подростка, который и по комплекции, и по росту заметно превосходил мальчика. Конечно же, Сохатый с легкостью мог размазать Алешу по стенке. Но он хотел не этого. Он хотел поиграть с ними. Как кошка играет с мышью, прежде чем вонзить в них когти.
У Женьки все сжалось внутри. Казалось, напряжение ситуации достигло своего апогея.
- Слышь, Сохатый, - раздался несмелый голос Блина, - ты бы бросил эту штуку.
- Заткнись, - рявкнул Сохатый.
Алеша обернулся к Женьке и одними губами, чтобы никто не слышал, прошептал:
- Как крикну, беги. Позови на помощь.
- Ну что, в штаны от страха не наложили? – усмехался Сохатый, поигрывая ножом.
Он буквально упивался своим превосходством.
- Представь себе, нет, - ответил Алеша, и, взглянув в сторону лестницы, воскликнул, - ой, кто это там, на лестнице ?
И Сохатый отвлекся. Обернулся к лестнице. Всего на мгновение. И этого мгновения оказалось достаточно.
- Женька, беги, - закричал Алеша.
Но Сохатый вовремя опомнился. С криком он бросился вперед. Что дальше произошло, Женька сразу не понял. Все произошло буквально в одно мгновение... Он видел, что Алеша тоже бросился на Сохатого, заслоняя собой отступившего Женьку. Внезапно Сохатый отскочил в сторону, в изумлении и страхе посматривая на свои руки.
- Сохатый, - бросился к нему Блин.
- Ребята, - протянул Сохатый, - бежим…
- Что?
- Бежим, по домам.
С этими словами хулиганы бросились прочь. Женька, еще ничего не понимая, смотрел им вслед. Взглянул на Алешу. Он стоял рядом, прислонившись к поручню моста, как то неестественно сгорбившись. Женька сделал шаг к нему.
- Алеша, я, - начал он.
Господи, как много он хотел сказать тогда. Так много, что слов не находилось.
Алеша повернулся к Женьке. На бледном, покрытом капельками холодного пота лице мальчика отражалось непонятное смешанное чувство страха, изумления и боли.
- Больно, - прошептал он.
Тут только Женька увидел как Алеша крепко прижимает в левому боку ладонь, а из под пальцев мальчика тоненькими струйками на асфальт капает кровь.
- Алеша, - в ужасе мальчик бросился к другу. И вовремя. Ноги Алеши подкосились и он упал прямо в руки подоспевшего Женьки.
- Женька, прости, я не… не, - шептал Алеша.
- Не говори ничего, Не говори, - кричал Женька, чувствуя, что слезы застилают ему глаза.
Женька сорвал с себя футболку, сложил ее вчетверо и прижал к ране друга. Алеша скривился от боли.
- Держи так, это остановит кровь, - кричал Женька, - а я позову на помощь.
Господи, ну почему, ну почему, когда нужно, кругом нет ни души. Почему?
- Женька, постой, - шептал Алеша.
- Я позову на помощь, - кричал Женька.
- Нет, постой, - одними губами шептал Алеша, - это важно… Я.. должен сказать тебе… Тогда, возле дома той девочки…
- Молчи, пожалуйста, - Женька не мог сдержать слез.
- Нет… Тогда… Понимаешь, я струсил тогда. Струсил… Помнишь, того мальчика на фото. Это мой друг, Павлик. Четыре года назад он сорвался с карниза и погиб. Но… Мне сложно объяснить... Я испугался тогда за тебя, что ты можешь… Так же, как и он. И я… Я, понимаешь, я… Я должен был тогда помочь той девочке. Но я не смог… Потому что… Потому что струсил. И когда ты вернулся как ни в чем не бывало, я подумал, что не смогу вот так… Просто жить, чувствуя себя трусом и… неспособным… признаться в этом… И я наговорил тебе тогда всего… Хотя.. Пожалуйста… Я не…
Не дослушав Алешу Женька бросился вниз, по лестнице. На проезжую часть. Прямо навстречу ярким огням встречной машины. Водитель вовремя увидел мальчика и еле-еле успел затормозить:
- Пацан, ты что, сдурел что ли? – закричал водитель, выскакивая из машины.
- Помогите, прошу вас, - кричал Женька, не в силах сдерживать слезы, - помогите…
- Кому... Что случилось? Что случилось? – мужчина кинулся к мальчику.
- Там, на мосту. Мой лучший друг. Он умирает. Помогите, - кричал мальчик.
* * * * * * *
Женька уже больше часа сидел в кабинете главврача больницы. Напротив него сидел следователь и оформлял протокол. Он задавал мальчику какие-то вопросы, смысл которых доносился до мальчика обрывочно. Все его мысли сейчас были об Алеше. Как он там? Пришел ли в себя? Врач сказал, что он потерял много крови… Но ничего. Если надо Женька отдаст ему всю свою кровь. До капельки. Только бы он поправился.
Когда Алешу привезли в больницу он был уже без сознания. Пульс едва прослеживался. Его сразу положили на носилки в отвезли в реанимацию. А дежурная медсестра уже набирала номер «02».
Сохатого задержали сразу. Возле дома. Нож, которым он ударил Алешу, был при нем.
- Бережливый, сукин сын, - не удержался милиционер, оформляющий задержание.
А Женьку еще долго допрашивал следователь. Ведь он был, по сути, главным свидетелем.
- А что теперь будет? С Сохатым?
- А, с Черевковым? – переспросил следователь, - ну, что… В тюрьму ему еще рано, по малолетству. В колонию отправится.
Мальчик промолчал.
- Главное, что вы живы остались. Друга твоего врачи спасут, тут можешь не переживать. Ты то сам как?
- Нормально, - буркнул Женька, украдкой дотронувшись до разбитой губы.
- А что это за кровь на футболке? – заметил следователь
- Это… это не моя, - выдавил мальчик, - это… Алешина.
- Ладно, - убрав протокол в папку, следователь встал, - сейчас уже час ночи, поздно. Тебе отдохнуть надо, выспаться. Твоей маме уже позвонили, она уже наверное приехала. А завтра тебе снова нужно будет подойти в районное отделение милиции.
- Зачем?
- Ну как, чтобы уладить все формальности. Ты же у нас основной свидетель.
Следователь вышел. Мальчик поднялся и поплелся в коридор. Сил уже не было. Ноги были будто не свои, а голова гудела подобно осиному рою. Но спать не хотелось. Все мысли были только об Алеше. Только выживи. Пожалуйста. Пожалуйста…
В коридоре, возле операционной сидела Алешина мама с отцом. Женщина плакала, прижав к лицу платок. Отец ее успокаивал. Женька подошел к ним. Хотел сказать что-то, но слова застревали в горле. Да и какие слова здесь были бы уместны? Банальные «все будет хорошо» или «не плачьте, он поправится»? Зачем что-то говорить, когда все сейчас зависит от людей в белых халатах.
- Женя, - послушался голос.
Он обернулся – к нему бежала взволнованная мать.
- Женя, сынок, как ты? О Господи, - запричитала мама.
Мальчик в испуге попятился. Нет. Что она здесь делает? Что ей надо?
- Не надо, пожалуйста, - ответил он, выставив руки.
- Сынок, - женщина попыталась обнять мальчика но Женька ее оттолкнул.
- Оставь меня, - закричал Женька, чувствуя, что слезы вновь возвращаются к нему, - оставь. Это все… Все из за вас… Из-за вас…
И развернувшись, он бросился прочь по коридору. Выбежал на лестницу и бросился наверх. Добежав до верхнего этажа он забился в угол и дал волю слезам. Потому что только слезы теперь могли помочь ему. Помочь справится со всеми бедами, свалившимися на него.
Женькина мама попыталась броситься за ним, но Алешин отец остановил ее:
- Оставьте его. Ему и так сейчас непросто.
Сколько он там сидел он не помнил. Может, полчаса, а может и час. Наконец, собравшись с силами, он начал спускаться вниз. Только бы не увезли его домой. Он не поедет. Он будет жить в этой больнице, бодрствовать сутки напролет, пока врач не скажет, что жизнь Алеши вне опасности.
Спустившись вниз Женька вернулся к кабинету операционной. Алешиных родителей тут не было. Где же они? Или врач уже сообщил им, что операция закончена и жизни его друга больше ничего не угрожает?
Внезапно дверь операционной открылась и к Женьке вышел врач. Да, тот самый, Женька узнал его. Алешин врач. Немолодой уже, темноволосый, с едва заметной проседью в волосах.
- Скажите, - бросился Женька к нему, - а с Алешей все хорошо? Операция закончена?
Ну, конечно же все хорошо, резанула его голову мысль. Что ты несешь, в самом деле? Чушь какую-то.
Врач посмотрел на него. Вид у него был усталый, а взгляд… Взгляд, казалось, был полон какого-то непонятного мальчику отчаяния.
- Скажи, - тихо спросил он, положив руку Женьке не плечо, - ты ведь его друг, да?
- Да. Скажите только, ведь… Ведь… Все с Алешей будет хорошо? Правда?
- Тебя как зовут, мальчик? – спросил врач, присаживаясь перед Женькой на колени.
- Женя.
- Женя… Понимаешь, - голос у мужчины дрожал, а на глаза навернулись слезы, - Алеша, он… Полчаса назад… Мы сделали все, что могли. Но… понимаешь…
Весь мир перевернулся в голове мальчика. А мозг пронзила мысль. Одна мысль. Что это просто чья то злая шутка. Даже смешно как то, подумал Женька.
- Вы... Вы просто шутите? – прошептал Женька.
- Женя… Алеша умер… Ты… должен…
- Нет, вы… - отступил Женька, смысл сказанного доктором только сейчас начал доходить до его сознания, переворачивая его, выворачивая наизнанку, - нет… вы ведь поможете ему, правда? Ведь вы спасете его?
- Женя…
- Ведь вы все сделаете? Вы спасете его? – в отчаянии кричал Женька, чувствуя, что слезы заливают ему лицо, отступая назад, из последних сил цепляясь на эту, совсем неосязаемую, невидимую надежду. Не пытаясь принять, осознать то, что произошло. Сопротивляясь этому из последних оставшихся у него сил.
- Женя, пойми, - доктор попытался обнять мальчика, успокоить.
- Ведь вы спасете его? Спасете, да? Он ведь мой лучший друг… Лучший… - кричал Женька, вырываясь из рук доктора.
- Женя, - кричал доктор, все пытаясь справиться с мальчиком, - сестра, сестра. Принесите успокоительное. Немедленно.
Но Женька вырвался из цепких рук доктора. Шмыгнув мимо испуганной медсестры он бросился на улицу. Прежде чем доктор успел осознать, что произошло, ночная тьма сомкнулась на плечами мальчика.
* * * * * * *
Троллейбус, мягко шурша колесами по остывшему от изнуряющей дневной духоты шоссе, подъехал в остановке. Из троллейбуса вышел мальчик и тихо направился к своему дому. Дойдя до самого подъезда он остановился. Присел на лавочку, словно задумавшись, вспомнив о чем то важном… А о чем, он и сам не понимал…
Осознание трагедии, произошедшей в тот роковой вечер, все еще не овладело полностью умом Женьки. На каком то подсознательном уровне мальчик сопротивлялся этому, интуитивно пытаясь найти хоть какую-то хрупкую надежду, зацепиться за что то, что помогло бы ему спастись. Но надежда ускользала от его сознания, как блики солнца на воде ускользают от нашего мимолетного взгляда. Когда он закрывал глаза, ему казалось, что он стоит на краю какой то огромной бездонной пустоты. Пустота манила его, будто хватая его своими темными лапами, а мальчик отступал все дальше, но чем дальше он отступал, тем больше понимал, что пустота становится все ближе и ближе… Голова начинала кружиться и он из последних сил искал неведомую точку опоры, что помогла бы ему спастись. Но он просто открывал глаза и возвращался в реальность. Неосязаемую и оттого не менее пугающую…
Усталости мальчик не чувствовал. Равно как и голода. Он двигался и жил, казалось, на каком то автоматизме. Но это не пугало его… Вообще, чувства казалось оставили его. Превратив в какой то камень. Камень с неведомо еще как бьющемся сердцем в груди.
Наконец, поднявшись он зашел в подъезд. Здесь все еще лежал его велик, брошенный им в тот далекий день, когда… Когда? Наверное, в той, другой жизни…
Выкатив велосипед на улицу он уселся на него и рванул вперед. Куда – он и сам не знал…
Мальчик быстро несся по автостраде, навстречу сверкающей в ночной тишине ленте реки, мимо одиноко стоящих, склонившихся над ним фонарей. Прохладный ветер автострады отрезвил его. Успокоил. Мальчик с каким то удивлением почувствовал, что ему холодно. И что все тело гудит от усталости. Оцепенение медленно отступало. Но на смену холодному оцепенению пришло отчаяние. И боль. Дикая, пронзительная боль. Боль от осознания того, что ничего изменить уже нельзя. И измотанный организм мальчика сдался, будучи уже не в силах противостоять этой боли. Лишь слезы, спасительные слезы вырвались наружу, застилая ему глаза, пытаясь облегчить страдания мальчика. И он, будто по волне из собственных слез, мчался и мчался вперед. Навстречу новому дню.
* * * * * * *
Женька проснулся на рассвете. Подняв голову он сначала не мог понять где находится. Потягиваясь, он огляделся. Он лежал в густой траве, под сенью старой яблони, склонившей ветви до самой земли. А между листьями деревьев, из-за багряной линии горизонта, показывались первые несмелые лучи утреннего солнца. Касаясь своими невидимыми ладонями мальчика они будто говорили ему:
- Ничего, все будет хорошо.
Мальчик поднялся, смахнул с голой коленки прилипшую мокрую травинку, расправил плечи. И, подхватив валяющийся неподалеку велик, побрел в сторону моста.
Машин на автостраде практически не было в столь ранний час. Лишь одинокие грузовики, угрожающе посвистывая, проносились мимо. А водители с удивлением глазели на одинокого мальчишку с велосипедом, бредущем по мосту.
Забравшись на широкий, парапет моста, прислонившись к пыльной опоре мальчик задумался… В эту ночь он понял наконец, что самое страшное в жизни. Самое страшное в этой жизни – это когда мы теряем близких нам людей, друзей. Отталкиваем их от себя, не пытаемся помочь им или просто понять и поддержать в чем то. А цену настоящей дружбы мы понимаем лишь когда теряем их, наших друзей. Когда мы уже бессильны что либо изменить или исправить. И когда самый близкий друг падает у наших ног, сраженный вражеской рукой, сраженный, но успевший заслонить своим горящим сердцем тебя ты понимаешь, что едва ли был достоин такой чести. Чести жить ради того, кто отдал свою жизнь за тебя. Ради того, кто остался верен дружбе.
Если бы тогда, возле дома Оли Самойловой, он не оттолкнул друга... То, какой бы ни была истинная причина их ссоры, все равно – Женька был уверен, что им удалось бы найти выход. А теперь…
- Зачем ты меня спас, Лешка? - шептал Женька, чувствуя, что на глаза снова наворачиваются слезы, - лучше бы на том проклятом мосту остался я…
Только сейчас после смерти друга Женька с болью осознал, что остался совсем один на этом свете. Родители, которым он доверял, предали его. Остался лишь друг, который остался с ним до конца. И вот теперь его больше нет. Куда теперь ему идти ? Кому он теперь нужен ? И нужен ли кому?
Яркое солнце весело улыбалось ему, не зная, что произошло. Если бы тогда… Если бы… Сейчас они с Алешей сидели бы возле потухшего костра на берегу Волги и встречали этот рассвет. Рассвет нового дня. Дня, который для Алеши уже не наступит. А для него, Женьки, уже и не нужен…
- Знаешь, - вспомнил Женька рассказ друга об утесе на берегу Волги, - говорят, что все бросившиеся в реку мальчишки превратились в дельфинов. Поплыли они по реке далеко на север, туда, где стояли лагерем войска русских князей и рассказали им о вражеском воинстве, вторгшемся на их земли. Собрались тогда русские войска и разгромили монгольское воинство…
- Похоже на сказку, - ответил тогда Женька.
- Похоже. Но я… Я верю, что это самая настоящая правда...
И он, Женька, тогда тоже поверил.
Ах, если бы и правда превратиться в дельфина… Как те мальчишки. Он бы уплыл далеко-далеко, в далекие сказочные страны. Где нет ни боли, ни страха… Ни смерти тех, кто нам больше всего дорог в этой жизни…
И Женька, сам до конца не понимая что он делает, поднялся на ноги с сделал шаг вперед. К краю парапета…
Черная пугающая лента реки, там, на самом дне пустоты, встретила мальчика устрашающе. Лишь веселые солнечные зайчики, прыгая по бетонным опорам моста, будто манили его. Страха не было… Совсем… И вот он уже казалось был готов занести ногу… Но тут…
- Пожалуйста, не надо, - раздался голос за спиной.
Женька оглянулся – на мосту в нескольких метрах от него стоял светловолосый мальчишка. Он был примерно одного возраста с Женькой. В серых вытертых шортах и белой футболке, а на ногах сандалии. Женька поймал себя на мысли, что мальчишка чем-то похож на Алешу… Чем-то… Стоп… Его лицо… Он же видел его где-то.
- Пожалуйста, не делай глупостей, - ответил мальчишка.
- Я… Я не могу, - выдавил Женька…
- Сможешь. Если не ради себя, то хотя бы ради… Ради Лешки… не надо, - умолял мальчишка.
Столько непонятной боли было в его словах, что у Женьки сжалось все внутри. Но откуда? Откуда он знает? Про Алешу? – резанула его мысль.
Стоп… Вспомнил… Да… Он вспомнил, где видел того мальчишку… На той фотографии в доме Алеши… И еще… Тогда, на мосту, Алеша сказал ему, что он…
- Нет, - не веря своим словам, чувствуя, что голова начинает кружиться, выдавил Женька, едва слыша собственный голос, - ты… Ты не можешь… Ты же… Погиб…
Как такое вообще возможно? Или Алеша… Нет, Алеша говорил, что не может объяснить всего…
- Я не погиб, - ответил, улыбаясь, Павлик, делая шаг вперед, - Алеша спас меня тогда. Как и тебя… Я все объясню. Только слезай, пожалуйста.
Женька сделал шаг, чтобы спуститься на мост с парапета. Но в этот момент на мост въехала огромная фура. Пронзительно гудя она пронеслась мимо. От неожиданности Женька оступился. И, как в замедленном кино, увидел удаляющийся бетонный парапет и округлившиеся от страха глаза Павлика, бросившегося к нему на помощь. И в самый последний момент, момент, который бывает лишь в одном случае из тысячи, ему удалось схватить Женьку за руку. Но Женька не почувствовал прикосновения, а почувствовал лишь сильную боль. И резкую мгновенную вспышку, ослепившую его…
* * * * * * *
Когда он открыл глаза, то сначала не понял. где находится. Скамейка. Кирпичное здание больницы за высоким каменным забором через дорогу. Мимо, по залитой солнцем улице, утробно урча, проехала поливальная машина. Он огляделся – рядом, на соседней скамейке, сидел Павлик. Он выглядел испуганным… Вот-вот сейчас разревется.
- Мы где? – выдавил Женька.
- Женя, - жалобно ответил Павлик, - я… я не виноват. Я не хотел тебя затащить сюда… Так вышло, что…
- Что вышло, - не понял Женя, - ты не ной, объясни…
- Я не могу, - ответил он, - не могу.
Но Женька уже не смотрел на него. Рядом, на скамейке лежала забытая кем то газета «Правда». На ней стояла дата «28.05.1983». Пять лез назад. Что это? Чья то шутка? – пульсировала в его голове мысль.
Он поднял глаза и сердце у него оборвалось. На карнизе 5-го этажа больницы стоял, широко раскинув руки, мальчик. Он был одет в светлую больничную пижаму. Ветер трепал его светлые волосы. Он стоял и храбро прямо смотрел прямо перед собой. Это был…
Не глядя, Женька протянул дрожащую руку в сторону Павлика. Как он мог оказаться там, если…
Рука его коснулась плеча Павлика. Не веря увиденному, Женька взглянул на него. Павлик печально улыбнулся ему и отвернулся.
- Что здесь происходит? – выдавил Женька, - ты мне объяснишь?
- Не происходит, а происходило, - ответил Павлик, - пять лет назад.
- Что значит «происходило»? – крикнул в отчаянии Женька, слыша свой голос будто со стороны.
- В тот день… Когда я разбился… Тогда я…
Но Женька не слушал его. В изумлении, еще не осознавая смысл всего увиденного, он глядел на выходящего из-за угла соседнего дома маленького мальчика лет пяти, в светло-голубом костюмчике, с мороженым в руках. Другой рукой он держал за руку бабушку и о чем то увлеченно с ней болтал.
Этим мальчиком был Женька…
Женька вспомнил тот день. Хоть он и был пять лет назад. Вместе с бабушкой они поехали в гости к какой-то старинной бабушкиной подруге. Ехать нужно было далеко. Сначала на метро, потом на автобусе, а потом – еще пешком минут двадцать. Была жуткая жара и Женька быстро устал. Хотелось мороженого. Бабушка купила ему эскимо. Они шли по тротуару и Женька оживленно рассказывал бабушке об увлекательном фильме «Приключения Буратино», первую серию которого он посмотрел накануне. А сегодня как раз должна быть вторая. И он очень переживал, что они не вернутся домой к началу. И тут – он увидел того мальчика на карнизе. Конечно, он и не подозревал о трагедии, которая скоро разыграется тут. В его еще детской голове тут же нарисовалась картина какой-то неведомой веселой игры.
- Бабушка, смотри, - звонко закричал маленький Женька, показывая пальцем на замеревшего на карнизе Павлика.
- О, господи, - испуганно воскликнула бабушка и, подхватив внука на руки, бросилась с ним прочь. Чтобы ребенок не видел того, что могло произойти.
И маленький Женька не увидел ничего, не услышал криков, не услышал звука падения, не видел людей, бросившихся к упавшему мальчику. Он только переживал из-за оброненного на асфальт эскимо.
Словно стрела вспыхнувшие вновь воспоминания пронзили сознание повзрослевшего Женьки. Словно неведомая сила подхватила его и бросила вперед. Через дорогу. К зданию больницы. Только бы успеть. Успеть. Ведь маленький Женька и бабушка еще не дошли. До той, критической отметки.
- Стой, - бросился за ним Павлик, - нельзя.
Но Женька не слушал.
- Стой, безумец, - кричал Павлик, - нельзя менять то, что уже предопределено.
Голос его был полон ужаса.
Но Женька бежал вперед. Он успеет. Успеет.
Он не успел... В тот самый момент, когда он уже бежал в направлении входа в больницу, он услышал испуганный крик мальчика. И звук… Похожий на удар по боксерской груше…
Он увидел его… Лежащим возле крыльца. Он лежал на боку поджав ноги, будто спал. А по асфальту тоненькой струйкой текла кровь.
Нет, не может быть… Он не мог… Не мог... Женька подбежал и дотронулся до лежащего Павлика. И тут…
Снова резкая боль во всем теле. И ослепляющая вспышка …
* * * * * * *
Женька открыл глаза. Боль ушла… Оглянулся. Он лежал на мосту рядом возле бетонного парапета. Рядом сидел, поджав ноги, Павлик. Вид у него был испуганным. Волосы растрепаны. Видя, что Женька пришел в себя, он бросился к нему.
- Ты в порядке? – с тревогой спросил он.
- Кажется, да, - ответил Женька, поднимаясь.
Голова у мальчика гудела. Мысли подобно стае диких пчел жалили его, не давая собраться с мыслями.
- Я, кажется, понял теперь, - выдавил Павлик, - почему тогда я остался в живых. Я не уверен… Но, видимо, тогда, пять лет назад, когда ты дотронулся до меня, там, лежащего возле крыльца, какая то часть меня, что перенесла тебя туда, осталась там, со мной. В том времени. В прошлом.
- Слушай, я… Я не понимаю, что за чушь ты мне несешь? Прошлое, настоящее.. При чем тут ты, и Алеша? – кричал Женька.
- Временная петля, - прошептал Павлик, - понимаешь… я тебе перенес в прошлое… Случайно, поверь, я не хотел. И не понимаю, почему так получилось. Видимо, это тоже предопределено. И ты в прошлом спас меня. Спас, чтобы я выжил, , а потом снова отправил тебя в прошлое. И так до бесконечности.
- Так, - Женька присел рядом и обхватил руками голову, - либо ты мне сейчас все объясняешь по порядку, либо…
- Хорошо, - ответил Павлик, - пойдем, я все объясню. Хоть и времени у меня отпущено немного совсем.
* * * * * * *
Мальчики уселись на траву, под мостом, и Павлик рассказал Женьке все. О том, что произошло этой зимой. О знакомстве с Алешей. О том, как Алеша помог ему. Выбраться из жуткого заточения в той больнице. И обо всем…
Женька слушал, веря и не веря одновременно. Голова у него была словно не своя. Вопросов было столько, что казалось, они разорвут его на мелкие кусочки.
- Понимаешь, - говорил Павлик, - помимо нашего мира существуют еще миры. И эти миры связаны друг с другом. Они соприкасаются друг с другом как грани одного большого кристалла. И есть люди. Их называют Проводниками. Люди, которые могут перемещаться между этими мирами. Но они не знают о своих способностях и могут прожить всю жизнь и умереть даже не узнав о них и не научившись этими способностями пользоваться.
- Но как научиться этому?
- Только встретив такого же человека… Видимо, я тоже Проводник. Вернее, был, до того, как появился в этом мире. И Алеша – он тоже Проводник, хоть и не знал об этом. Наша встреча с ним была предопределенной. Встретив меня он открыл свои способности. И я тоже… Мы способны чувствовать друг друга, даже на расстоянии. Как и остальные Проводники
- Но для чего они нужны, эти Проводники? И что ты все упоминаешь это слово «предопределено»?
- «Предопределено» - означает, что все, что происходит в мирах, заранее известно. Именно на этом и зиждется этот мир. И остальные миры. На равновесии. И Проводники как раз и нужны для того, чтобы следить за этим равновесием. Если кто-то нарушает его, то… Последствия могут быть очень печальными. 5 лет назад я, видимо, нарушил это равновесие. Я думаю… Думаю, что нарушил своим неосторожным поступком, когда отправил в прошлое тебя. И в результате застрял между мирами. В той больнице, которая стала мне тюрьмой. Когда ты живешь и в то же время неосязаем. И я еще легко отделался… Если бы не Лешка…
Мальчики помолчали. Женька не мог оправиться от рассказа Павлика.
- Получается, что если ты Проводник, то ты можешь… Можешь перенести меня куда угодно? В другой мир? Или просто во времени?
- Теоретически, да. Но делать нужно это крайне осторожно. Потому что можно нарушить равновесие… Вот сегодня я по ошибке, от волнения, перенес тебя в прошлое…
- Но, получается, что если бы ты этого не сделал, то ты бы не пришел сегодня. Не пришел бы, чтобы спасти меня. И отправить в прошлое. Господи, у меня голова кругом идет…
- Я пришел не за этим, - ответил Павлик, - вернее, думаю, что не за этим.
- А зачем тогда?
- Из-за Лешки, - тихо проговорил он.
- В смысле?
- Помнишь, я тебе рассказывал о том, что все Проводники могут чувствовать друг друга на расстоянии? И даже общаться на расстоянии?
- Да, помню…
- Просто чем реже проводники видятся друг с другом, тем эта связь становится все слабее и слабее. И вот вчера я почувствовал, что Лешка зовет меня. И я отправился сюда. Хоть и могу находиться в ином мире недолго… Не более суток. Если больше, то…. Последствия неизвестны… Вероятно, если я задержусь подольше, то погибну. Или застряну между мирами… Как… Тогда…
- Но что же Лешка? – допытывался Женька.
- Я опоздал. Понимаешь? – со слезами на глазах выдавил Павлик, - я должен был успеть, но пришел когда его уже… Уже… А потом почувствовал другой зов… Отсюда… Видимо, Лешка каким то непонятным образом передал часть своего дара тебе. И ты позвал меня.
- Я не звал.
- Звал… Просто не понимал этого.
Мальчик помолчали. В голове у Женьки родилась отчаянная и страшная мысль.
- Скажи, а гибель… Алеши? Она тоже предопределена?
- Не знаю, – признался Павлик.
- Получается, что… ты нарушил эти чертовы правила отправившись сюда?
- Да, но я не успел…
- Выходит… Выходит, если бы ты тогда… Не свалился с того карниза, - Женька пытался собраться с мыслями, - то остался бы жив, не встретил бы Алешу и не оказался в том, другом мире. А также никогда бы не узнал о том, что ты Проводник.
- Выходит, так, - согласился Павлик.
- И выходит, что Алеша… Алеша бы не испугался тогда помочь той девочке. Из-за тебя, между прочим. И мы бы не поссорились с ним. И… И не оказался бы я на том мосту, в тот час, один. И Алеша… Не бросился бы мне на помощь и выжил бы…
- Да, - в ужасе прошептал Павлик.
- Тогда, - собрался с мыслями Женька, - тогда… Тогда ты должен помочь мне… Сделать это…
- Что, - испуганно прошептал Павлик, - ты с ума сошел? Ты же нарушишь равновесие. И погибнешь. И все, все останется тут, станет уже другим…
- Пускай, - ответил Женька хладнокровно.
- Что значит пускай, дурак этакий? – не выдержал Павлик, - ты же… Ты не понимаешь всего. Алеша спас тебя, пожертвовав собой ради того, чтобы ты… жил. А теперь ты…
- А теперь я должен спасти его. И тебя. Я должен. Помнишь, ты сам говорил мне, что все в этом мире предопределено. И вот… Если Алеша отдал свою жизнь ради меня, то как… Как я смогу жить после этого, зная, что мог спасти и его, и тебя, но не сделал этого. Как ? Разве так поступают настоящие друзья?
- Я не могу, - пролепетал Павлик, но уже неуверенно.
- Сможешь. Потому что Алеша поступил бы так же. И ты… Тоже… Ведь ты бросился Алеше на помощь вчера, зная, что нарушаешь это чертово равновесие.
- Да, - опустил голову Павлик.
- Тогда пойдем…
- А… как же…ты? – нерешительно спросил Павлик.
- Я, - в горле у Женьки образовался ком, - я… Просто хочу, чтобы это все закончилось… Навсегда.
* * * * * * *
Мальчики стояли на мосту, друг напротив друга. Павлик нерешительно переминался с ноги на ногу.
- Так, - сказал он, стараясь справится с волнением, - вытяни вперед руки. Нет, ладонями вверх. Так мне будет проще контролировать все. И помни, я не смогу быть ТАМ вместе с тобой. Мне нужно будет сразу же вернуться.
- Я понимаю, - шептал Женька.
- Тогда начинаю считать. Раз, два, три, четыре, пять…
На счете «пять» Павлик положил свои ладони сверху на Женькины. И закрыл глаза.
Снова эта боль во всем теле. И вспышка…
* * * * * * *
Когда Женька открыл глаза, то увидел, что сидит на той же скамейке напротив здания больницы. Будто ничего и не произошло.
- Ну, ты в порядке? – спросил Павлик, дотронувшись до Женькиного плеча.
- Да, - ответил Женька расправляя плечи…
- Ну, тогда… Тогда, - ответил Павлик, опуская голову, - мне пора. У тебя есть всего 5 минут, не более.
- Тогда не будем прощаться. – попытался улыбнуться Женька.
- Не будем. И, Женя… Знаешь, - нерешительно ответил Павлик, - мне всегда хотелось, чтобы у меня был такой друг как ты. Настоящий…
- Ладно, - ответил Женька, чувствуя, что слова застревают у него в горле.
- Тогда… До свидания.
- До свидания.
Женька обернулся и направился к зданию больницы. На миг обернулся. Павлика не было. Лишь ветер, подхвативший забытую на скамейке газету «Правда» отозвался мальчику печальным шелестом страниц.
* * * * * * *
Павлик стоял на карнизе с трудом пытаясь сохранять равновесие. Ног он уже почти не чувствовал. А вся спина была покрыта холодным потом. Только бы не смотреть вниз. И дышать спокойно.
- Долго еще? – крикнул мальчик.
- Еще три минуты, - раздался голос Петьки Чернявского.
Нет, я не выдержку, в отчаянии думал Павлик… Не выдержу… На глаза наворачивались слезы… Нет, иначе они так и будут считать меня трусом…
И вдруг – за плечом раздался голос, незнакомый, но такой уверенный, что Павлик в одно мгновение успокоился:
- Дай руку и ничего не бойся.
Он повернул голову и увидел незнакомого темноволосого мальчику, который протягивал ему ладонь.
- Дай руку, пожалуйста, - просил Женька.
- Я… Я не смогу. Я боюсь.
- Давай, я выдержу, не бойся.
Павлик протянул Женьке руку. Только бы снова не эта вспышка, подумал Женька, беря руку Павлика. Но ничего не произошло. Одним резким и точным движением Женька втащил Павлика в палату.
- А ты еще кто такой? – раздался голос Петьки Чернявского, полного некрасивого мальчишки лет двенадцати.
- Он вообще не из нашей больницы, кажется, - ответил Сережка Жуков, долговязый темноволосый мальчик примерно возраста Женьки.
- Ну что, «трусишка зайка серенький»? – насмешливо начал Чернявский.
Павлик молчал, опустив голову.
- Если что тут и трусы, то это вы, - ответил Женька, - заставили пацана младше вас жизнью рисковать. Ну и кто вы после этого? Друзья ?
Сережка и Петька молчали, прикусив губы.
- Ну, герой, - ответил Женька, похлопав Павлика по плечу, - не делай больше подобных глупостей. И дураков как они не слушай. Будь побольше себе на уме.
И развернувшись, бросился к выходу.
- Постой, - кинулся за ним следом Павлик, - постой, пожалуйста.
Женька не останавливался.
- Постой, - кричал Павлик, - скажи хотя бы, как тебя зовут.
Женька, чувствуя, что слезы застилают ему глаза, бежал вперед. Сейчас… Все закончится…
Он распахнул входную дверь. И снова вспышка в глазах. И боль. дикая, разрывающая на части... Женька не выдержал и закричал. Закричал изо всех сил, надрываясь, чувствуя, что все его тело выворачивается наизнанку.
Тем временем на улице маленький пятилетний мальчик в светло-голубом костюме спросил бабушку:
- Ба, а что это за звук?
- Ветер, наверное, - ответила бабушка…
* * * * * * *
- Ну, как ты себя чувствуешь? – спросил доктор.
Алеша открыл глаза. Над головой у него простирался белый свод больничной палаты. Рядом с больничной койкой стоял доктор. А у изголовья сидела мама.
- Сынок, как ты себя чувствуешь? – спросила мать.
- Хорошо, - выдавил мальчик, приподнимаясь. А что случилось?
- Ты упал с велосипеда. Потерял сознание. Но ничего, все в порядке. Пара вывихов и ссадины.
- А… Женька?
- Какой Женька? – не поняла мама.
Какой Женька? Алеша и сам не понял, с чего это в его голове возникло это имя. Среди его друзей нет никого с именем Женя.
- Да нет, ничего, - пробормотал мальчик, - наверное, приснилось и все.
- Ладно, сынок, отдыхай, - ответила мать, укрывая сына одеялом.
Внезапно женщина обратила внимание на длинный порез на левом боку мальчика. Порез, который можно было сделать только ножом.
- Доктор, а откуда у него этот порез? – обратилась она к доктору, - мне ничего не говорили, что у Алеши есть порезы.
- Что? Какой порез? – удивленный доктор пододвинулся поближе.
- Вот – указала мать и вздрогнула от неожиданности.
Пореза на боку больше не было. Никакого следа. Показалось?
- Ох, простите, - выдохнула мать, - наверное, показалось просто.
* * * * * * *
Вереница автобусов с белыми табличками «Пионерский лагерь Орленок, заезд 1988 года» выкатилась на площадь возле здания клуба энергетиков. Площадь пестрела от огромного количества встречающих родителей.
Автобусы растворили свои двери и оттуда, весело галдя и расталкивая друг друга, выпорхнули толпы мальчишек и девчонок. Пионервожатые тщетно пытались навести порядок. Какое там… Попробуй-ка удержать за руку соскучившихся по родителям и по дому ребят.
Проталкиваясь сквозь толпу Татьяна Ивановна с племянницей Леной тщетно пытались разглядеть среди мальчишек и девчонок Павлика. О господи. Неужели то он?
- Павлик, - в один голос закричали Татьяна Ивановна и Лена мальчику-подростку лет пятнадцати с небольшим чемоданчиком в руке, стоящему в сторонке возле киоска с газировкой.
- А, мама… Ленка - радостно закричал мальчик, устремляясь к ним.
Они обнялись.
- Ну, ты и вырос, сынок, - радостно говорила мать, целуя сына.
- И голос стал, почти как у мужчины, - улыбалась Ленка.
- Да ладно? - улыбался Павлик.
- Вот тебе и ладно. Да, кстати, дома тебя небольшой сюрприз ждет.
- Какой это?
- Увидишь, - улыбалась мать.
- Дядя Петя достал полное собрание сочинений Майна Рида, - вставила Ленка.
- Лена, ну зачем проговорилась? – с укоризной спросила мать.
- Тетя Таня, так Пашка не успокоится, я же знаю его. Каждую минуту будет спрашивать – что за сюрприз да что за сюрприз.
- Хватит, Ленка, а то поколочу, - шутливо заметил подросток.
- Я сама тебя поколочу. Мальчишка…
- Ладно вам, - примирительно ответила мать, - пошли на остановку. А то как бы дождя не было.
На остановке было многолюдно. Павлик встал в сторонке возле фонарного столба. На столбе было расклеено много объявлений. Одно из них привлекло внимание подростка. На ней был изображено фото темноволосого мальчика лет одиннадцати и надпись:
«31 июля из дома ушел и не вернулся мальчик, Женя Новиков, одиннадцати лет. Мальчик в был одет в серые шорты, серую футболку и в сандалии. Всем, кто располагает какой-либо информацией о местонахождении мальчика просьба звонить по указанному телефону или 02».
Павлик внимательно разглядывал фото. Определенно, он знал этого мальчишку. Но где он его видел.
- Павлик, ты чего там? – спросила мать.
- Мам, кажется, этого мальчика я знаю. Помнишь, 5 лет назад… В больнице. Ты меня еще ругала, что я выбрался на тот карниз.
- Нет, ты путаешь что то, - возразила мать, - тот мальчик, кажется, был твоим ровесником. Теперь то ему должно быть лет пятнадцать. А этому одиннадцать. Да, хулиган, видимо. Из дома сбежал, от матери и от отца. Никакой управы на таких нет.
- Да? Наверное, я ошибся, - задумчиво ответил Павлик, зачем то убирая фото в карман куртки.
Подошел автобус. Павлик с матерью и сестрой, толкаясь, залезли внутрь. Автобус тронулся.
А за окном ветер, поднимая на воздух тысячи мелких песчинок, продолжал заунывно петь известную лишь ему одному скорбную песню…
Приближалась гроза…
(с) Алексей Никитин (апрель 2018 г. - май 2020 г.)
Дорога или повесть о дружбе, часть вторая
© Copyright: Алексей Никитин Уотерс, 2020
Свидетельство о публикации №220050801731
Свидетельство о публикации №220050801731
Рецензии