24. Признание

Войдя в квартиру, у Мартина Эберта только и хватило сил, чтобы снять куртку и ботинки. Пройдя в комнату, он плюхнулся на кровать и провалился в сон.

Флаке уже разбирал кровать, когда к нему, как всегда, без стука, ввалился Тилль:
-Ну? Как тебе развлечение?
-Неоднозначно, -клавишник задумался, застыв с пледом в руке.
Плюхнувшись в кресло Линдеманн улыбнулся:
-Ну-ка, расскажи папочке, что тревожит нашего мальчика?
-Да, ничего не тревожит, просто ощущения новые, -Лоренц присел на кровать, не выпуская из рук пледа. -Когда ты его трахал, я не ревновал, ни капельки, наоборот, мне это нравилось и меня это возбуждало и мне захотелось поменяться с ним местами. Но больше всего меня притягивал вид исполосованной спины Эберта. Я не мог оторвать от неё взгляд. Это было пугающе красиво.
-Я старался, -Тилль растянул губы в довольной улыбке.
-Ты знаешь, я думал, что начну жалеть Эберта, но когда ты начал его лупить я не почувствовал ни капли жалости, мало того, я и сам был не прочь взять плеть в руки и хорошенько отходить его. Но и это ещё не всё, -Лоренц замолчал, задумавшись.
-А что ещё?
-Мне захотелось быть там, на его месте, под плетью.
-О, как, -хлопнул в ладоши вокалист. -Не, ну все знают, что ты у нас маленький мазохист, но чтобы вот так, под плеть, без причины?
Линдеманн поднялся с кресла и присев на кровать, повалил на неё ангела:
-Родной мой, ты открываешь в себе новые ощущения, чему я крайне рад. И приму это, к сведению, -подмигнув Флаке сказал Тилль.
Клавишник удивлённо и немного испуганно посмотрел на вокалиста:
-Тилль, я не...
-Не бойся, мой ангел, я не собираюсь лупить тебя с утра до вечера по причине и без, я просто хочу, чтобы ты не останавливался на этом, а получал новые ощущения. Я знал, что ты любишь боль, но не такую, как принял Эберт, а теперь получается, что ты готов принять и это?
-Не знаю, Тилль, но в тот момент мне очень хотелось оказаться на его месте.
-Думаю, постепенно мы к этому придём, мне уже давно хочется тебя отходить чем-нибудь, -вокалист ухватил Лоренца за тонкую шею. -Особенно, когда ты бурчишь и вредничаешь.
-Так если я перестану вредничать и бурчать, тебе будет неинтересно, -ухмыльнулся клавишник, глядя в глаза Линдеманну.
-Ах, ты!! -вытряхивая Флаке из джинсов, возмутился вокалист. -Вот я тебе прямо сейчас и наподдам!
Перевернув Лоренца на живот, Тилль стал шлёпать клавишника по упругой заднице: -Вот тебе! Вот!
-Ой, ой, всё, всё, я больше так не буду! Дяденька, простите меня, пожалуйста! -хохотал клавишник, прикрывая задницу руками.
-То-то же! -засмеялся Линдеманн, целуя своего ангела в отшлёпанный зад. -Всё, давай-ка спать.

Эберт проснулся от того, что кто-то настойчиво названивал по телефону. Не открывая глаз, Мартин приложил телефон к уху:
-Да, слушаю.
-Марти, с тобой всё в порядке? Ты где, дома? Почему ты не брал трубку весь день? С тобой ничего не случилось? -Стефан Вайс почти кричал. Он целый день пытался дозвониться до любовника, но Мартин не отвечал и Вайс нервничал, представляя себе всякие жуткие картины.
Они были знакомы уже пять лет, с тех пор, когда Стефан впервые привёл к ветеринару своего пса. Но ту картину, которую пережил Мартин, Стефан Вайс себе и представить не мог.
-Я дома, спал, -еле ворочая языком проговорил ветеринар.
-Как, спал? Что, прямо сразу после работы приехал и лег? -заподозрив, что любовник врет, спросил Вайс.
-Стеф, отстань, у меня нет сил сейчас что-то объяснять. Я хочу принять душ и лечь снова спать.
-Хорошо. Я сейчас приеду.
-Нет, Сте.., -но на том конце уже положили трубку.
Эберт попытался подняться, что оказалось сделать не так-то просто. Саднила спина и болела задница, но Мартин был рад этой боли, она дала огромное душевное облегчение. Теперь он точно знал, что прощен и более того, его иногда хотят видеть и пользоваться. Ощущения творящиеся в душе было сложно описать словами. Мартин сидел на кровати, забыв, что собирался в душ, и предавался воспоминаниям, чувствуя, как внутри начинает зарождаться лёгкое возбуждение: "И никакой он не монстр, даже после того, как он меня выпорол и оттрахал. А я просто дурак. Так мне и надо! Но какой, однако, был приятный сюрприз! Я делал минет самому Флаке! Господи! Да я об этом и не мечтал! Нет, мечтал конечно, но не думал, что мечта когда-нибудь осуществиться. И какой же он, всё-таки, красивый! А вот Тилль-хитрец. Специально не говорил мне, кто это. Но где-то в глубине души я очень надеялся, что это Флаке, хотя это мог быть кто угодно. Но ради того, чтобы он меня простил, я бы наверное на многое согласился."
Размышления Эберта прервал звонок в дверь.
-У тебя же ключи есть, чего названивать?
-Я так волновался, что забыл про них. Что случилось, Марти? Почему ты не отвечал на звонки?
-Я же тебе уже сказал, что спал.
-Зачем ты врёшь? Ты был с другим?
-Да. Нет. Не знаю, Стеф, я не уверен, что могу тебе это рассказать, -развернувшись Мартин пошатнулся, Вайс придержал его, приобняв за спину.
-С-с-с, -прошипел Эберт. -Блин, Стеф, не трогай, больно!
-Почему больно? Где? И что ты не можешь рассказать?
-Я не уверен, что имею право это делать, хотя мне никто и не запрещал.
-Марти, я уже ничего не понимаю. У тебя что, новый любовник? -нахмурившись спросил Вайс.
-Я не знаю, как это назвать...Понимаешь, чтобы ответить тебе на вопрос, я должен всё рассказать, а я не уверен, что имею на это право.
-Но ты сам сказал, что прямого запрета не поступало.
-Да, но это очень известные люди, и я не хочу, чтобы очередная моя дурь вышла им боком.
-Очередная? Хм...Марти, я честно говоря неприятно удивлён. Мы не первый день знакомы и по-моему ты уже хорошо меня знаешь и знаешь, что я не болтлив. Но сейчас вскрываются новые подробности, о которых я ни сном, ни духом, и я вижу, что ты не доверяешь мне.
Стефан отвернулся и пошёл на кухню заварить кофе, а Эберт так и стоял в коридоре, не зная, как поступить. Молчать дальше, значит обидеть Стефана, а он этого не заслужил, рассказать всё, как есть-подвергнуть возможным неприятностям ребят. Мартин прошёл на кухню и присев на табурет закурил. Он понимал, что своим недоверием обижает друга, но и глупостей наделать снова очень не хотелось. Докурив, он таки решил всё рассказать. В конце концов он знал Вайса уже пять лет, и за всё это время ни одна живая душа не узнала, что они любовники. Мать Мартина знала, что у её сына есть приятель и что он иногда у него живёт, но это было вполне нормально, поскольку многие молодые люди периодически зависали у своих товарищей. Мама Стефана жила в Австрии и личной жизнью своего чада не особо интересовалась, все силы отдавая на воспитание двух младших братьев. Стефан закончил институт, получив специальность юриста и работал в одной юридической фирме, которая звезд с неба не хватала, но давала возможность быть независимым в финансовом плане и иметь свой, хоть и скромный, доход, но которого хватало на оплату съемного жилья на окраине Берлина и на не шикарную, но вполне нормальную жизнь.
-Стеф, я тебе всё расскажу, но до этого я хочу, чтобы ты понял, что если ты не удержишь язык за зубами, ты, во-первых, подставишь очень хороших людей и во-вторых, потеряешь меня. Я не смогу общаться с тем, кому не могу доверять.
-Марти, дорогой, я далеко не дурак и сам работаю в таком месте, где порой нужна полная конфиденциальность. Я не настаиваю, думай сам. Просто я переживаю за тебя и не хочу тебя потерять.
Эберт закурил: -Ну, хорошо. Тогда слушай.

Стефан слушал рассказ Мартина с широко раскрытыми от удивления глазами. Как и Эберт, он тоже был увлечен творчеством группы и давно мечтал увидеть музыкантов вживую, и теперь, когда Мартин ему открылся, Вайсу стало немного завидно и в то же время обидно, что друг скрыл от него события последних недель. Но что ещё тревожило Стефана, это то, что его любовник был неравнодушен к клавишнику и не просто неравнодушен, а, как оказалось, любил его, а теперь ещё, оказывается, имел с ним определенную интимную связь. Да и не только с ним. Чувство ревности пересиливало чувство зависти, Стефану было больно слышать признание Мартина в любви к Флаке и он уже начал жалеть, что попросил рассказать всё, без утайки. Но слова обратно уже не запихнуть и надо было как-то это пережить. Стефан любил Мартина и очень боялся его потерять. Он был младше на пару лет, но на их отношениях это никак не сказывалось, разве что друг был более рассудителен и сдержан, гася порой излишнюю эмоциональность любовника.
-Ну, вот, теперь ты знаешь всё, -вздохнул с облегчением Эберт, встав с табурета и подойдя к окну.  -Но, по-моему, ты не рад тому, что узнал? Я прав?
-Прав. И у меня два варианта: уйти, предоставив тебе возможность встречаться с ним и любить его, или остаться, смирившись с тем, фактом, что я буду всегда на втором плане, -развёл руками Вайс, закуривая.
-Ты останешься на первом плане, -развернувшись спиной к окну, сказал Эберт. -Это странно слышать наверное, но я попытаюсь объяснить. Я раньше не понимал, как можно любить сразу двоих. Когда я познакомился с тобой, я не думал, что наши отношения станут настолько близкими и серьезными, я воспринимал их просто как очередную интрижку и способ отвлечения от Лоренца. Но, со временем, ты стал мне дорог. Мы много вместе пережили и хорошего, и плохого, но никогда не ссорились и не думали разбежаться. Когда тебя долго нет рядом, мне плохо, честно, я привязался к тебе. А теперь самое странное-я люблю вас обоих, но по-разному. Ты мой родной человек, ты всегда рядом, чтобы не случилось, и я хочу, чтобы так продолжалось и дальше, а он... он-моя мечта юности, выстраданная и дорогая сердцу. Но когда я познакомился с ним поближе, я понял, что моя любовь имеет больше сексуальную окраску, т.е. я его хочу, хочу, чтобы он трахал меня, да, блин, что врать-то, и не только он, чтобы я трахал его, чтобы он делал со мной, что ему захочется, но я не уверен, что хочу, чтобы он стал мне настолько близок, как ты, во всех смыслах. Он должен остаться там, понимаешь? Там. Это как приехать в незнакомое, но очень красивое место. Ты наслаждаешься красотами, но это не твой дом, тебе тут не жить, ты тут в принципе не нужен. И когда ты насыщаешься этими красотами, понимаешь, что хочешь домой, где уют и тепло. Или как, к примеру, кушать каждый день черную икру. Когда ты будешь есть её целую неделю, тебя уже начнёт тошнить. Так и с Флаке. Он как икра, а деликатесы хороши тогда, когда они редкость на обеденном столе.
-Марти, я понял, что ты хочешь сказать, но у меня есть вопрос, -заерзал на табурете Вайс. -А ты по-прежнему хочешь меня?
-Хочу. И что примечательно, ничуть не меньше. Ты похож на него, а мне всегда такие типажи нравились. Но дело же не только в сексе, мне просто хорошо с тобой всегда и везде: и когда мы просто что-то делаем вместе, например, идём в магазин, или когда кто-то болеет, или когда ты занят и не можешь приехать, да не важно, просто ты мне нужен.
Стефан прислонился к стене и закрыл глаза, переваривая услышанное: "Как чёрная икра...Я бы тоже не прочь отведать сей деликатес. Он мне тоже нравится, но люблю я только Мартина и никуда не уйду, конечно."
Вайс вздрогнул, почувствовав прикосновение руки к своему лицу-над ним возвышался Эберт, гладя его по щеке:
-Ты мой дурачок,-Эберт наклонился над Вайсом и нежно коснулся его губ, водя по ним языком, как он делал тогда, с Флаке. Никто не умел так нежно целовать, как умел это Мартин. У Стефана закружилась голова и приобняв Эберта за талию, он прижал его к себе.
-С-с-с, Стеф! Больно!
-Ой, прости, пожалуйста, я забыл! Марти, прости! Покажи, что у тебя там. Можно я посмотрю?
-Посмотришь, когда в душ пойду. Ничего особенного-просто следы от плети, я же тебе рассказывал.
-Да, я помню, но я никогда этого не видел. Тебе было очень больно?
-Да, больно. Но, ты знаешь, я тогда не думал о физической боли, куда важнее боль душевная. Что спина? Спина заживет и следов не останется, а вот душевные раны часто не заживают всю жизнь. И мне очень не хотелось, чтобы обо мне думали, как о взбалмошном самодуре. Приехал, нагадил в чужом доме...Ужас. Хорошо, Шнайдер разнял нас, а то неизвестно, чем бы всё закончилось.
-А разве Лоренц не пытался вас разнять? Ты же говорил, что он, вроде как, влез между вами?
-Да, но был тут же отстранен Тиллем. И ты знаешь, хоть я и был малость не в себе в тот момент, но успел заметить, как за доли секунд поменялось выражение лица Тилля. Когда я назвал его неотесанным мужланом, в его глазах было столько злости, что он готов был порвать меня на тысячу маленьких Эбертов, а когда он сказал Лоренцу отойти, я увидел в его глазах любовь и заботу. Он любит его, и я это ясно увидел, и готов разорвать любого, кто будет претендовать на Флаке.
-А почему же, тогда, Тилль решил оттрахать тебя? Разве он этим не сделал больно Лоренцу?
-А вот этого я уже не знаю. Но когда мне сняли повязку, я не увидел на лице Флаке какого-то ни было недовольства. Тем более, он сам подошёл ко мне и.., ну ты знаешь, что было потом. И ты знаешь, Тилль ведь оттрахал меня не потому, что я такой распрекрасный и сексуальный, а в наказание, желая тем самым унизить меня, указать мне на моё место.
-А ты хочешь быть на этом месте?
-Хочу. Я испытал удовольствие от состояния унижения. Мне кажется, ты бы тоже кайфанул, -улыбнулся Эберт.
-Возможно. Когда ты рассказывал, как он вёз тебя и что потом делал там, в доме, я возбудился, мне захотелось туда, -Вайс смущённо опустил глаза.
-Ты знаешь, осуществилась моя мечта и даже куда в большей степени, чем я ожидал, так что всё может случится и возможно ты тоже познакомишься с ними, со всеми вытекающими последствиями, -поцеловав любовника в губы, сказал Мартин. -А теперь я хочу, чтобы ты помог мне принять душ, а потом смазал спину.
Мартин разделся и залез в ванну.
-О, господи! -ужаснулся Стефан. -Жесть какая!
Спина Эберта была похожа на шкуру зебры. Вайс тихонько дотронулся до красных полос.
-Ай, Стеф, не трогай, больно. И сделай слабый напор в душе и температуру попрохладнее, а то я помыться не смогу. Буду мыться без геля, а то щипать будет. Давай, полей меня, только тихонько.
Стефан направил струю на спину Эберта, тот зашипел, но стерпел. Искупав любовника, Вайс выключил воду и тихонько начал промокать спину Мартина, стараясь прикасаться как можно мягче. Эберт кусал губы, но терпел. Выйдя из ванной, Мартин присел на кровать и закурил.
-Слушай, а как ты спать будешь? -спросил Вайс, ища в аптечке заживляющую мазь.
-На животе. Разве, у меня есть другие варианты? -улыбаясь спросил Эберт.
-Он еще улыбается, -проворчал Стефан. -Ну, давай, ложись, будем лечить твою шкурку.

Продолжение следует...