Cтрашная весть

Двадцать пять лет прошло с того вечера, когда в наш дом ворвалась беда, словно хищник, разорвав ткань спокойствия. Мы с мужем, погруженные в мерцающий свет телевизора, не слышали, как время подкрадывается к полуночи. Вдруг тишину пронзил настойчивый звонок в дверь.

"Кто бы это мог быть в такой час? Пойду, посмотрю," – пробормотал мой муж, поднимаясь с кресла. Его шаги затихли на веранде, где воздух был пропитан предчувствием чего-то тревожного. Я осталась в доме, прислушиваясь к приглушенным голосам, доносившимся снаружи. Они звучали как шепот ветра в осенних деревьях, неся с собой холод и неопределенность.

Через несколько мгновений дверь распахнулась, и на пороге появились мой муж и двое молодых людей. Лицо супруга было мрачным, словно высеченным из камня, а руки, обычно сильные и уверенные, дрожали.

"Что случилось?" – мой голос сорвался, превратившись в испуганный шепот.

Один из незнакомцев, с глазами, полными скорби, шагнул вперед. "Страшную весть мы принесли тебе, мать," – произнес он, и каждое слово легло на сердце тяжелым камнем. "Вашего сына, Олега, сегодня убили."

"Убили?" – я воскликнула, не в силах осознать услышанное. "Он… он мертв?" – прошептала я, чувствуя, как мир вокруг меня рушится.

"Да, мать, мертв," – ответили парни, их голоса звучали как погребальный звон.

"Кто? Кто его убил?" – муж, потеряв самообладание, кричал, его голос надрывался от боли.

"Мы не знаем, – ответили они, опустив головы. – Обнаружили его уже истекающим кровью. Вызвали скорую, но, к сожалению, к её приезду Олег уже умер."

"Где он сейчас? Где мой сын?" – мой голос превратился в отчаянный вопль.

"Его увезли в морг," – со слезами на глазах ответили молодые люди. Если понадобится наша помощь, позвоните по этому номеру." - сказав это, парни вышли  оставив нас вдвоем с невыносимой тяжестью утраты.

После их ухода мы с мужем долго сидели в тишине, пытаясь осмыслить произошедшее. Но в глубине души я знала – беда давно витала в воздухе. Олег изменился в последнее время. Его спортивный пыл угас, он стал замкнутым, часто пропадал из дома, возвращаясь поздно. Сын был женат, у него росла пятилетняя дочь, но я чувствовала, что его жизнь окутана тайной, которую он не спешил раскрывать. Появление машины, трехкомнатной квартиры – все это настораживало.

"Олег, вернись в спорт," – уговаривала я его. "Ты еще так молод, а уже достиг таких высот. У тебя есть поклонники, тренер, друзья. Впереди ждет блестящая карьера." Он лишь махнул рукой, ничего не ответив.

Прошло несколько месяцев. Однажды Олег пришел к нам, его лицо было омрачено глубокой печалью. "Сынок, что происходит? Расскажи мне," – попросила я. Он вдруг произнес: "Вот дурак, такую спортивную карьеру сгубил, засунул свою голову в петлю". Голос его был полон горечи, словно он видел себя со стороны, обречённого. Затем, тяжело поднявшись со стула, обратился ко мне тихим, надломленным голосом: "Мама, проводи меня. Мне нужно с тобой поговорить наедине".

Мы вышли из дома, ступая по знакомой тропинке, ведущей к автобусной остановке. Солнце клонилось к закату, отбрасывая длинные тени. Не дойдя до остановки, Олег остановился, взял мои руки, его ладонь обжигала, словно в ней таился жар предчувствия. Взгляд, всегда такой ласковый, сейчас был полон тревоги. Он смотрел прямо в глаза, и я видела в них отражение его души, израненной и уставшей.

"Мама, со мной может произойти несчастье, - тихо произнёс сын. - Если это случится, пообещай мне сейчас, на этом месте, что ты не будешь плакать. У тебя больное сердце, и ты можешь умереть. А я не хочу, чтобы это произошло. Пока ты существуешь на этой земле, существует и наша семья. Без тебя всё рухнет. А я хочу, чтобы наша семья существовала, даже если меня самого не будет на этой земле. Пообещай мне это, мамочка!"

Я задохнулась от страха. Дрожащим голосом, едва слышно, прошептала: "Что ты такое говоришь? Тебе угрожают?"

Олег грустно улыбнулся, его улыбка была как луч света в надвигающейся тьме. Он махнул мне рукой, словно прощался навсегда и сел в подошедший автобус. Я стояла, окаменев, пока автобус не скрылся за поворотом.

Через два дня сына не стало. Его застрелил подлый трус, подонок, хитро, из-подтишка. Пуля оборвала молодую жизнь, оставив меня в океане горя. Уже после смерти Олега я узнала, что он, чтобы заработать деньги на квартиру, на содержание семьи, пошёл в охранники к одному криминальному авторитету. Что там произошло, я в подробностях так и не узнала.

Четыре года убийца избегал правосудия, но справедливость восторжествовала. Суд приговорил его к десяти годам лишения свободы строгого режима. Заказчика этого преступления, я верю, настигнет Божья кара, а может, уже и настигла.

Только моего первенца уже двадцать пять лет нет в живых. У него выросла прекрасная дочь, моя внучка, его продолжение. А из моего сердца двадцать два пять лет вытекает кровь, по одной капле, высасывая из меня жизнь. Но я помню наказ своего сыночка. Стараюсь не плакать и жить дальше, ради внучки, ради памяти о нём.

Бывают такие времена, когда утихшая боль вдруг оживает и начинает истязать моё сердце. Тогда я беру Библию и читаю строки, где описывается смерть нашего Спасителя. И представляю, что испытывала его мать, Дева Мария, когда её безгрешного сына истязали у неё на глазах. И тогда понимаю, что её страдания гораздо сильнее моих. Господь пожалел меня. Мои глаза не видели, как убивали моего сына.

На его надгробье высечены слова, которые стали моим вечным обетом: "До конца дней своих я буду оплакивать тебя, сынок. Ты больше никогда не придёшь ко мне, я приду к тебе, жди!"