Злополучный день

Иван и Мария мечтали о своем доме. Долгое время они ютились в родительском доме Марии, где под одной крышей росли не только они, но и их сынок Эдик. Мальчик рос шустрым и любознательным, и вскоре стало ясно, что места всем катастрофически не хватает. Пожилым родителям Марии тоже хотелось тишины и покоя, а неугомонный внучок, казалось, не давал им передохнуть ни минуты. Иван, в свою очередь, тоже устал от постоянного "жужжания" тещи, хоть и любил ее. Накопив заветные деньги, они наконец-то приступили к строительству собственного жилья.

Стройка шла своим чередом, и вот, наконец, дом был готов. Оставалась последняя, но очень важная работа – штукатурка. По старинному обычаю, Иван созвал соседей, чтобы помочь им с замесом глины и нанесением штукатурки. Люди откликнулись с готовностью, и к полудню работа была почти закончена. Мария, как заботливая хозяйка, тут же засуетилась, готовя обед. Иван расставил столы во дворе, достал бутылку водки и позвал своих помощников отобедать.

Выпили по две стопки, закусили, и с аппетитом принялись за наваристый борщ. Обед уже близился к концу, когда к дому подбежал их сынишка, Эдик. Еще с порога он закричал, перебивая разговоры: "Папа, папа! Нашего деда бьет пьяный сосед, дядя Паша! Беги скорее, выручай деда!"

Действительно, по соседству с родителями Марии жила семья Петровых. У Павла Петровича, главы семейства, была дурная привычка – частенько напиваться. И тогда он пускал в ход кулаки, колотя свою жену. Она, вместе с тремя дочерьми, в такие моменты выбегала на улицу, и их крики разносились на всю округу. В тот злополучный день Пашка опять заявился домой пьяным и принялся за старое. Жена и дети выскочили на улицу, громко плача и зовя на помощь.

Дед Семён, тесть Ивана, как раз находился во дворе своего дома. Он увидел, как разъяренный Пашка схватил жену за косы, повалил ее на землю и принялся пинать ногами. Девчонки орали благим матом. Дед Семён, не раздумывая, подбежал к Пашке и закричал: "Ты что это, мерзавец, творишь?"

Пашка отпустил жену и кинулся с кулаками на старика. Эту сцену и увидел внучок Эдик. Не теряя ни секунды, он помчался за помощью к отцу.

Иван вскочил из-за стола и бросился к дому тестя. Подбежав, он увидел, как Пашка пытается повалить старика на землю. Иван подскочил к буяну, оттащил его от тестя. Тогда пьянчуга переключился на Ивана, пытаясь нанести удар по голове. Но Иван был быстрее. Он дважды ударил Пашку по голове, и тот упал на землю. Иван, охваченный злостью, пнул его еще два раза ногой. "Еще только хоть раз посмеешь прикоснуться к старику, прибью!" – прорычал он сквозь зубы.

Пожилой человек, оправившись от шока, зашел в свой дом. Иван же отправился обратно, к себе, где его ждали неоконченные дела и соседи-помощники. К вечеру помощники разошлись по домам, а Иван с женой стали прибирать рабочий инвентарь.

Вдруг около их дома затормозила милицейская машина. Сердце Ивана ёкнуло. "Что случилось? Опять этот дебашир буянит?" – спросил он, обращаясь к милиционерам, пытаясь понять, что происходит. "Да нет, мы за тобой приехали," – ответили служители порядка, их голоса были ровными и безэмоциональными. Ивану надели наручники, посадили в машину и привезли в КПЗ. Там его продержали трое суток, ничего не объясняя. Неизвестность и нервное напряжение сделали свое дело – мужчина покрылся сыпью.

На четвертый день Ивана вызвали к следователю. Следователь предъявил ему обвинение в убийстве. Оказывается, то ли от падения, то ли от ударов Ивана у Павла случился инсульт. На третий день он скончался в больнице. Как Иван ни доказывал, что защищал своего родственника, что Пашка первый кинулся на него драться с кулаками, ничего доказать не смог. Жена Павла и его три дочери встали на защиту мужа и отца. Оказывается, для них Павел был не агрессивным пьяницей, а самым лучшим и любимым. Их показания, полные скорби и негодования, звучали убедительно. Жена Павла, соседка, твердила, что Иван, будучи нетрезвым, сам прицепился к ее мужу, спровоцировал конфликт и избил его ногами по голове. Показания тестя, которые могли бы пролить свет на истинное положение дел, судья во внимание не принял.

Приговор был суров: 8 лет лишения свободы за умышленное убийство. И, как вишенка на торте, обязательство выплачивать алименты дочерям убитого до их совершеннолетия.

Восемь лет. От звонка до звонка. Дом, который они с женой начали строить и отделывать, так и остался недостроенным, застыв в ожидании его возвращения. Каждый день в тюрьме был наполнен мыслями о несправедливости, о том, как легко можно сломать жизнь одного человека, исказив правду.

Наконец, ворота тюрьмы открылись. Иван вышел на свободу. Мир казался чужим и непривычным. Он устроился работать шофером, чтобы заработать на отделку дома. Дом, который он так долго ждал, теперь предстояло доводить до ума в одиночестве.

Когда строительство было почти закончено, оставались лишь мелочи, в его жизнь ворвалась новость, которая оказалась куда более разрушительной, чем тюремные стены. "Добросердечный" сосед, с улыбкой, полной ехидства, рассказал Ивану, как "преданно" ждала его жена из мест заключения.

Иван не мог поверить. Он вернулся домой, где его встретила жена. Ее глаза были полны страха и вины. Под его напором она призналась.

"Ваня, я ведь молодая женщина, – шептала она, – 8 лет, это не 8 месяцев. Да и изменяла я тебе за 8 лет всего несколько раз. Прости меня!"

Но прощения не было. Иван чувствовал, как в нем что-то оборвалось. Он отсидел 8 лет за отца своей жены. Если бы он не вмешался в тот роковой вечер, не встал на защиту тестя, он бы не провел эти годы за решеткой.

"Предательница, – сказал он ей, – ты должна была честно ждать меня!"

Ни уговоры жены, ни мольбы сына не смогли изменить его решения. Брак был расторгнут. Иван собрал свои вещи, попрощался с сыном и уехал в другой город, к своей матери.

Сын вырос, стал моряком. Иван встречался с ним несколько раз, но с женой не виделся больше никогда. Он так и не завел новую семью. Жизнь его прошла в одиночестве, омраченная горечью предательства и несправедливости. Через 20 лет после развода Иван умер от тяжелой болезни, унеся с собой груз прожитых лет и невысказанных обид.