АЙН, ЦВАЙ, ДРАЙ

( посвящается старшему поколению - для их,уже немолодых внуков, которым они, может, не успели рассказать о себе. Или не было, кроме них, других заинтересованных в их воспоминаниях )


Татьяне Ильиничне Сапунковой, уроженке Кузьмичей, за кордоном побывать довелось... Горячими слезами радости обливалась, вернувшись в родные места. Вывод для себя сделала однозначный: ни за какие коврижки не нужна ей чужая сторона - жить и работать надо на своей.
Дед давно умер, у детей и внуков свои заботы. А у неё жизнь, хоть какая-никакая, среди своих, понятных ей и, считай, как родных, людей, с разными, конечно, судьбами, но во многом и одинаковыми.
Вот об этом она и расскажет...

       Как когда то по чужой земле ходила - не забывает, готова рассказывать об этом всем, кому интересно. Пусть все знают, много ли радостей было у старшего поколения, пусть хоть теперь они порадуются жизни на своей земле, да под мирным небом счастливыми будут. А для этого нужно всем миром уважать и жалеть их. Жалеть - в смысле заботиться,  не обижать зря.

                * * *

Наши солдатики резали скот, который не успели переправить за Волгу, увозили мясо. Только они управились с этим и отъехали - немцы появились. Их мотоциклы и машины запрудили Кузьмичи. Отсюда было видно, как горел Сталинград. Немцы расселились по домам, а их хозяев прогнали в окопы. В окопах народ спасался от стрельбы и бомбёжек.
 
По ночам дети и подростки из окопов вылезали, "собирали" наших солдат и хоронили. Все нынешние дома на этих косточках стоят. А немцы хоронили своих в ров. Потом на этом месте сельсовет стоял... 
По ночам ребятня пробиралась в дома, не занятые немцами - хоть какие  продукты надеялись найти. Бывало, зайдут в какой дом, а там, глядишь,   скорчившись или опрокинувшись, лежит чья- то бабулька. Ей уже ничего не надо и она уже ничего не боится...

Через какое-то время было приказано покинуть окопы - в Гумрак, на железнодорожную станцию погнали народ. Нарыли кузьмичёвцы, пригнанные туда, окопчики, ямочки, углубления. Мучились в них много дней, укрывались тряпьём, у кого какое было, согревали друг друга, как щенки бездомные.
Вшей развелось - пропасть! Никто согнанных не кормил, некоторые отчаянные по ночам украдкой назад в Кузьмичи пробирались, надеясь найти в родных домах что-нибудь съестное.

Из Гумрака повезли на открытых платформах (а уже осень,холодно) в Белую Калитву, в сторону Ростова. Это чтобы оттуда отправить, кого надо,в Германию. Германии нужны были рабочие руки. Отбирали молодых и трудоспособных. Детей не брали, наганом отгоняли от родителей.
      
Крику, плача, рыданий!!! Забракованных на этой сортировке погрузили в закрытый вагон и повезли незнамо куда. Ну, немцы-то знали, кого куда определить: здоровых - на работы в Германию, остальных - на погибель здесь... Строгая медицинская проверка была...

Немец считает: " Айн,цвай, драй..." -" Мы сёстры, - кричали кузьмичёвские девчата, - нас вместе ! " - просят. Хотя и не сёстры, но односельчане, а на чужбине это всё равно, как сёстры. Видать, не злодейский немец попался: определили Татьяну и её "сестру" вместе. Вместе потом попали на швейку, вместе в одно общежитие поселили, чистое, с двухэтажными койками. Татьяну - на кухню,   девчат - на фабрику, спецовки, халаты шить...

После голодных окопных дней всем казалось, что здесь всё-таки неплохо кормят: немного колбасы давали и по кусочку мяса - в неделю. Относились неплохо, даже домой приглашали, кормили, кофе тринькали, тортом угощали. За это кухонных немочек ругали те, кто распоряжался кухней...

"Татиана, приходи, сегодня у нас пудинг, " - звала сердо  больная немка. Если Татиана не придёт, всё равно немка оставляла ей  угощенье на утро... Это было хоть малое чужбинное облегчение. После работы, в общежитии девчата в голос ревели. По матерям. По своим. По родной земле.

                * * *

Кончилась война, немцы погнали куда- то наших девчат... В Лаубене  проторчали 21 день. Никто их здесь не кормил. Как выжили? Не знай, не знай ! ... Пригнали, оказывается, к бавру ( бауэр- крестьянин. - В.С.). Работали у него кузьмичёвские девчата. Не голодали, наконец-то, бавр давал им хлеб, супы разные,маргарин. ЧуднАя какая-то еда была, не нашего вкуса. Насыпаешь в тарелку какую-то чёрную пыль, разбавляешь водой... Только что духовита.

                * * *

Война закончилась, а наши девчата никак до границы не доберутся. Всё разбито: дома, магазины. Зашли в какой-то разбитый магазин, набрали кто что. Татьяне досталось два ящика шёлковых чулок, крепких, красивых. Сроду таких не видела и в руках не держала.Вышли из магазина, а тут немки "нарисовались", проверять начали да отбирать всё у девчат. Но не били. Татьяна ускользнула от проверки, а у девчат их "добычу" отняли.

                * * *

Пришло, наконец - то, время, им объявили: " Рус, скоро домой ". Погрузили на машину, довезли до границы. И оставили. Тут уж русские были, тут уж Родиной запахло! Три дня на тракторе ехали до поезда, потом товарняком. Наконец, добрались до пассажирского поезда. Наконец, вернулись на родную сторонушку. Плачут от радости, обнимаются. Пока были на чужбине, только и в мыслях было - вернуться скорее на Родину, на родную землю. Каждый на своей земле нужен. Не нужна нам никакая другая...

                * * *

Вот такая Одиссея была у наших бабушек. Не отдали они своё сердце чужбине, сберегли его для Родины.