Космосага. Глава 5. Золото на голубом

— Да будь ты проще в кои-то веки! Подошел бы к ней в самом начале, пригласил куда — глядишь и завертелось бы чего. А теперь ходи, страдай. Доиграешься со своей неспешностью, упустишь время!

— Я бы на твоем месте не был так уверен в успехе, Ним, — с сомнением в голосе протянул Вэд. — Ни в его успехе, ни в чьем бы то ни было. Эти даневианцы те еще товарищи. Мягко стелют — жестко спать. Сестру-то я, конечно, давно заприметил. Помню, все раздумывал, а не подкатить ли к ней. Подсел как-то в столовой, когда ее брат куда-то смылся. А она как зыркнет на меня! Короче, посмотрел-прикинул — и решил не связываться. Найти кого попроще. А к этой особый подход нужен, не как к нормальным людям — это я так, не тебе в обиду. Чисто наблюдение, — он выразительно посмотрел на Эдрика. — Древняя кровь, говоришь? Иная кровь, чужая. Ты ж биолог — сам понимаешь, в такой крови что угодно намешано может быть. Ну и брат еще этот… Кто знает, что там у них.

— Что, например? — спросил Эдрик с предательской дрожью в голосе. Мысль о том, что беспардонный Вэдриен пытался «подкатить» к Даэне, была ему откровенно неприятна.

— А сам-то разве не вкуриваешь? Смотри: они все время вместе, держатся в сторонке, ни с кем особо не пересекаются — она так точно, я ж все вижу. И происхождение у них хрен знает какое. По-до-зри-тель-ное. Ну-ка, ну-ка, какой напрашивается вывод?

— И какой же? — Эдрик непонимающе смотрел на друга.

Вэдриен кинул на него снисходительный взгляд. Как на неразумного.

— Инцест, — торжественно заключил он, будто вынося приговор. — Это когда… ну чего тебе, биологу, объяснять… Вот это номер: близнецест! — и он радостно заржал, довольный своей находчивостью по части подбора нужного сочетания букв. Ним согласно закивал и присоединился к товарищу. Коллеги с соседних столиков посмотрели в их сторону с неприкрытым интересом и явно навострили уши.

Эдрик тяжело вздохнул и закатил глаза. Иногда он ненавидел их обоих, задаваясь вопросом, что может держать его вместе с этой парочкой.

— Ну а что. Кажется, в некоторых древних культурах такое было принято. Не, я тебе серьезно говорю: нужно сперва прояснить данный момент. И вообще: подкатить с этой стороны, коли стесняешься с другой. Хочешь заполучить сестру — задружись с братом. Там и выяснишь, что у них да как.

— А и впрямь хорошая мысль! — поддакнул Ним. — Раз он ее так опекает, то поди считает, что может решать, с кем ей и куда.

Эдрик задумался. Пожалуй, его раздолбаи-товарищи, у которых, впрочем, опыта в подобных делах было куда больше, чем у него, подали ему действительно неплохую идею.

— Но все же на твоем месте я бы с ней вообще не связывался, — Вэд назидательно задрал вверх указательный палец. — Уж поверь моему жизненному чутью: ох и втянет она тебя в историю, из которой так просто не выбраться! Такая — может. Но ты ведь меня не послушаешь, знаю я тебя. Ты сам у нас с левой резьбой. Собственно, за то и любим.

Сказал как отрезал, подумал Эдрик, а вслух сослался на «рабочие дела по информационной части» и поспешил покинуть столовую, а заодно и друзей, ставших слишком назойливыми. Сейчас он хотел оказаться подальше от них, чтобы спокойно подумать.

С того случая на астероиде прошло уже немало времени, а он так до сих пор и не продвинулся в плане продолжения знакомства с женщиной, запавшей ему в душу. За всю его жизнь едва ли кто-либо еще вызывал у него столь жгучий интерес. Но этот же интерес, слишком горячий для уравновешенного наамааррца, стал главным его препятствием. Он поселился глубоко внутри и не мог быть проявлен вовне ни при каких условиях. Эдрик одновременно жаждал внимания Даэне и вместе с тем сгорел бы от стыда, если бы она узнала о том, что он к ней испытывает.

Он по-прежнему видел ее и брата нечасто, и то лишь мельком и издалека. Даневианцы действительно держались особняком, как будто создавая вокруг себя незримое пространство отчуждения. Теперь он был знаком с ними обоими, но за все время, прошедшее с их последней и, по факту, единственной полноценной встречи, Эдрик никак не мог заставить себя приблизиться к Даэне, продолжая наблюдать за ней украдкой. Та, в свою очередь, также не искала общения с ним. Пару раз она пересекалась с ним взглядом и поднимала руку в знак приветствия, на что он мог лишь коротко кивнуть, застыв от неожиданности. Таким образом, ситуация повисла в воздухе, и это раздражало рациональную часть Эдрика и не только ее одну. Он досадовал на себя за то, что не предложил Даэне продолжить знакомство сразу, когда они вдвоем возвращались на «Реку», а теперь даже просто подойти к ней казалось делом весьма непростым. Время между тем не стояло на месте: они постепенно приближались к месту назначения, и Эдрику сильней, чем чего-либо иного, хотелось, чтобы все хоть как-то разрешилось до того, как они прибудут и начнется полноценная рабочая суета.

Он взял-таки на вооружение идею, предложенную беспардонным Вэдом, и теперь стал высматривать в коридорах «Реки» пилота Эйдана, морально готовясь, если тот встретится ему один, завязать с ним разговор. Иногда он замечал его без сестры, но в компании других звездолетчиков — очевидно, игроков местного спортивного клуба, к которому, как Эдрик выяснил в ходе изучения инфопространства «Реки», Эйдан принадлежал. По прошествии времени у него образовалось небольшое «досье» на близнецов — все, что он мог выяснить о них на основании данных общего доступа и разговоров с друзьями, которые, хоть и были изрядными балбесами, но почему-то оказались куда лучше осведомлены о личных делах экипажа, чем он.

На Эйдана он наткнулся неожиданно и совершенно случайно. С момента выхода из гиперпространства они летели сравнительно медленно, не обходя вниманием ни один из крупных объектов этой системы и периодически высылая туда экспедиции, несмотря на то, что главной их целью был единственный обитаемый мир, вращавшийся на более близком расстоянии от местного светила. Обозрев несколько планетоидов после выхода из внешнего пояса малых тел, они зависли возле сине-голубого ледяного гиганта, поражающего своим величием и таинственной красотой. Работы у Эдрика в связи с этим прибавилось по всем направлениям. И вот он шел по длинному коридору, соединявшему научный сектор с информационным, намереваясь досрочно завершить одно из поручений начальства, чтобы не оставлять его на следующее дежурство. Одна сторона коридора вместо стен имела панорамные окна, из которых открывался великолепный вид на огромный диск. Там и стоял в полном одиночестве даневианский пилот, скрестив на груди руки и задумчиво глядя на дымчатый океан. Загадочная эмблема сектора навигации переливалась у него на рукаве, пульсируя и складываясь в причудливый узор. Выглядел Эйдан холодно и неприступно, совсем не так, как тогда в шлюзе. Эдрик вспомнил прозвище, под которым тот фигурировал в его досье: Капитан Белый Снег. Вероятно, за этим скрывалась какая-то конкретная история, но, даже не зная оной, он мог сказать, что такое прозвание было всецело оправданно — и не столько даже из-за холодноватой внешности даневианца.

«Сейчас или никогда», — решился Эдрик и неслышно подошел к пилоту.

— Здравствуй, Эйедан! — от волнения он по-наамааррски стал растягивать слова. — Планетой любуешься? Она и правда чудо как хороша.

Застигнутый врасплох Эйдан резко обернулся, но тут же лицо его озарилось радостью узнавания.

— Эдрик Кээрлин! Вот это встреча! Рад тебя видеть, дружище. Кажется, в тот раз мы и не пообщались толком. Я, признаться, сам хотел тебя найти, но Даэне отговорила. Сказала, ты игнорируешь ее всякий раз, как видишь — видимо, не желаешь иметь с нами дело.

Эдрик был ошарашен. Что же это? Даэне не только замечала его, но и расценила его стеснение как нежелание общаться. «Правы друзья: дурак я дурак в плане общения с женщинами!»

— Нет-нет, все совсем, совершенно не так! — поспешно запротестовал Эдрик. — Это все моя дурацкая манера общения. Вернее, необщения. Не люблю навязываться. Но общаться я хочу! Больше, чем хочу, — И, помедлив, добавил гениальное: — С вами. Обоими.

Эйдан широко улыбнулся в ответ на эту неуклюжую тираду. Кажется, он был искренне рад ее слышать.

— А, вот значит как! Я уж было подумал, что сестра чем-то напугала тебя. Она может. В последнее время она, как по мне, так слишком уж жестка с людьми, — добавил он извиняющимся тоном.

— Как Даэне сама, кстати? — спросил Эдрик, стараясь звучать не слишком заинтересованно.

— Вполне сносно. Никаких последствий от того происшествия, если ты об этом. Даже с разбирательством не очень достают. А в целом, как бы удивительно это ни звучало, та авария пошла ей на пользу. Встряхнула, можно сказать. У нее был откровенно тяжелый период до того, как мы попали сюда. Но сейчас все вроде как начинает налаживаться — в чем есть и твоя заслуга. Не окажись ты рядом, вряд ли бы все обошлось. Вот уж повезло так повезло!

«Не окажись я рядом, ее бы выручил кто-то другой», — про себя подумал Эдрик, считая, что в данном случае повезло как раз ему. А вслух ответил:

— Для меня было большой честью вызволить Даэне с того астероида. Теперь я на самом деле считаю, что попал на «Реку» не зря.

— А что, до того были какие-то сомнения? — удивился Эйдан, и, казалось, в его глазах заплясали снежные искорки.

Эдрик замялся. Не говорить же ему о безумной идее паломничества не-пойми-куда и раздолбаях-друзьях, которые так кстати его в этой идее укрепили и вообще явились для него двигателями всей истории с «Рекой».

— Да как сказать… У меня не было четкой идеи, зачем мне нужно именно сюда. Просто хотелось что-то изменить в жизни, — обтекаемо поведал он.

Эйдан понимающе кивнул. Теперь, оказавшись с даневианцем один на один, Эдрик мог внимательно рассмотреть брата Даэне. Синеватый диск ледяного гиганта за спиной Эйдана был тому как нельзя более к лицу. Он придавал потусторонний оттенок его светлым волосам и чертам, правильным и изящным, но одновременно выражавшим сильную волю. Эдрик с замиранием сердца смотрел в пронзительные льдисто-голубые глаза, глядевшие, казалось, прямо в его душу. Этот взгляд и четко очерченные, плотно сжатые губы выдавали в пилоте «Реки» человека смелого и решительного. Об этом же говорила и вся его манера держаться, прямая и подтянутая фигура, гордая посадка головы. В то же время в нем не было ничего чрезмерного. Гармония, светлая и абсолютная гармония — вот что сквозило в облике Эйдана, заставив наамааррца почувствовать болезненный укол зависти и острое, бессильное желание хоть как-то эту гармонию поколебать.

Ввиду своей природной наблюдательности Эдрик, каким бы интровертом он ни был, считал себя хорошо разбирающимся в людях, и время только подтверждало его первоначальные выводы. В Эйдане он увидел прежде всего неисчерпаемую внутреннюю силу и умение владеть собой, вкупе с неким обезличенным началом, которое проявлялось, по всей видимости, в его готовности послужить общему делу, равно как и тому малому числу лиц, которые имели счастье быть причисленными к его ближнему кругу. Судя по всему, в настоящее время таких лиц у него насчитывалась одна лишь Даэне, которой он с беззаветной преданностью был готов отдать всю свою заботу и любовь. Эдрик догадывался, что этот человек может быть как сердечным и великодушным, так и жестким на грани с безжалостностью — в зависимости от того, кто перед ним. Эдрику повезло: своим поступком он заслужил доверие и благосклонность пилота. Одновременно со всем этим было в Эйдане и что-то очень уязвимое, то, что он всеми силами пытался скрыть от посторонних глаз, но оно все равно прорывалось наружу, как только падали защиты. Эдрик вспомнил, как горячо благодарил его Эйдан тогда, в шлюзе — чуть ли не на колени готов был броситься, растеряв всю свою выдержку — и понял, что то, наверное, был как раз такой случай.

Эдрик отметил, что брат Даэне невероятно похож на сестру — но больше внешне. В ней тоже была и сила, и отстраненность напополам с благосклонностью, однако выражалось все это в некоем ином качестве, как бы преломляясь. Созерцая пару близнецов беспристрастно — настолько, насколько он был на это способен — Эдрик не мог не признаться себе, что разделяет опасения, зароненные его другом относительно их связи. Зачем Даэне кто-то другой, когда она имеет рядом совершенное продолжение самой себя? Он тяжело вздохнул, стараясь не думать об этом. «Отступать поздно. Потому что ты уже влип, по самые уши — прямо там, на астероиде. Если не раньше. Теперь уж иди до конца, другого пути нет — вот оно, твое паломничество». И он пошел. Решив попутно, что работа подождет, тем более что в последнее время он и так трудился сверх нормы.

— Послушай-ка, Эйедан, — Эдрик перевел взгляд на бархатистую глубину синеватого диска за спиной пилота, чтобы не смотреть ему в глаза, — а не выпить ли нам вдвоем? Что тут стоять…

Эдрик никогда не был сторонником горячительных напитков. Еще некоторое время назад ему и в голову бы не могло прийти, что он в принципе способен собраться напоить человека, с которым знаком всего ничего — он даже к друзьям не присоединялся в их увеселительных походах — но сейчас ситуация требовала действия, а лучшего пути разговорить Эйдана на интересующий его предмет или хотя бы просто установить с ним более тесный контакт Эдрик придумать не мог.

— А почему бы и нет, — немного подумав, согласился Эйдан. — Моя вахта еще не скоро, а Даэне, представь себе, меня выставила из наших владений. Она, видишь ли, увлеклась в свободное время какими-то хитрыми практиками — говорит, я ее отвлекаю. Понятия не имею, что это, но чем бы ни тешилась… В общем, я совершенно свободен, — и он тепло улыбнулся Эдрику.

Чувствуя себя коварным злодеем и достойным последователем своих друзей, Эдрик повел даневианца в один из корабельных баров, где часто любили бывать Вэд с Нимом. Запрещенных веществ на «Реке» не водилось — хотя Эдрик, вспомнив, в каком мягко говоря странном состоянии его друзья иной раз возвращались со своих гулянок, вовсе не был в этом уверен — а все прочее в наличии имелось, и вне работы звездолетчикам было позволено это употреблять. В разумных, само собой, пределах.

Он и Эйдан вошли в залитое мягким сине-сиреневым светом пространство и, неловко потоптавшись у дверей, уселись за свободный столик в самом дальнем углу. Народу в заведении было немного и — хвала бескрайнему космосу! — среди них не нашлось никого, кто бы знал Эдрика лично. Он не хотел, чтобы коллеги думали, что их местный интеллектуал, умница-Эдрик, шастает по барам с сомнительными целями: собственно, цель посещения интеллектуалами подобных заведений иной быть по определению не может.

Стены бара украшали объемные виды различных миров, среди которых Эдрик не опознал ни одного — видимо, всё это были миры за Краем, что, учитывая назначение корабля, было в общем-то логично. Судя по выражению на лице Эйдана, тот вообще находился здесь впервые, и Эдрик подумал, что пилотам-навигаторам гораздо больше, чем кому-либо из прочих служителей звездолета, нужно беречь ясность в голове и быстроту реакций, потому они в такие заведения и не ходоки.

Припомнив рассказы друзей, Эдрик выбрал для совместного распития эхпоглитон, отличающийся тонким вкусом и практически немедленным действием. Получив из цепких лапок подающего автомата изящный сосуд с изумрудного цвета жидкостью, Эдрик с невиданной для него церемонностью разлил ее по бокалам. Внезапно внутри у него заклокотал смех: ну чем он тут занимается, горе-интриган! Изо всех сил стараясь не расплыться в широкой улыбке, он пододвинул одну из емкостей Эйдану. Тот сделал глоток и одобрительно кивнул:

— А интересный вкус, однако. Ты, верно, знаешь в этом толк? Мы, пилоты, нечасто можем себе позволить такие развлечения.

Эдрик, который едва-едва пригубил свой бокал, ответил, что сей прекрасный напиток ему присоветовали товарищи, а сам он вообще-то не такой уж эксперт в подобных вещах — что было сущей правдой.

За приятной беседой время летит незаметно, а Эйдан оказался именно что приятным собеседником. Как и ожидал Эдрик, изумрудный чудо-напиток с далекой Глоссы побудил пилота стать более разговорчивым. С него на время слетела холодноватая неприступность, и он сделался самым обычным общительным парнем наподобие тех, что располагались за соседними столиками.

Эйдан принялся расспрашивать Эдрика о его родном мире. Про перемены на Наамаарре он был наслышан, но подробностей не знал. Эдрик охотно и весьма в красках рассказывал новому товарищу возмутительную историю модернизации Наамаарре, попутно подливая ему еще эхпоглитона.

— … Вот я и подумал, что нечего мне там делать, в таких-то условиях. Дом есть дом, конечно, но, в отличие от родителей и многих других, не очень-то я, похоже, к нему привязан. Подыскал работу в месте поспокойней. А когда захотелось чего-то нового, попал сюда. Ну а вы с Даэне какими путями тут очутились? — Эдрик воспользовался случаем, чтобы перевести беседу на более интересующую его тему.

— Это была моя идея. И надо сказать, не самая удачная, как я теперь вижу. Хотел вывезти Даэне подальше от центра, от Упанеуса и всего прочего, посмотреть дальние миры — без всех этих правил и ограничений, под которые мы с ней подпадаем. Мне понравилась планета, по описаниям и снимкам, в особенности то, что есть право на высадку, для всех участников. Показалось, что и Даэне она придется по душе. Но полет слишком долог, а рутина вряд ли сейчас ей на пользу, — Эйдан замолчал, уставившись в свой бокал с выражением, которое Эдрик охарактеризовал бы как беспокойство.

— Ты, должно быть, очень любишь сестру? Так тревожишься о ней… — Эдрик тут же подумал о том, что не очень готов услышать ответ, но вопрос уже вылетел.

— Люблю. Ближе нее у меня нет никого. И никогда не было. Но дело не только в этом. Ей тяжело пришлось, до того как мы попали сюда — а меня долго не было рядом, чтобы хоть чем-то помочь. И я до сих пор не простил себе, что прибыл слишком поздно…

Начало было не слишком обнадеживающим для Эдрика, но продолжение реплики вносило некую новую информацию, которой тот не знал. Еще бокал — и Эдрик, вставляя в нужных местах наводящие вопросы, услышал историю Даэне, предшествовавшую ее появлению на «Реке». Рассказанную, впрочем, предельно корректно и без лишних подробностей. История эта, признаться, добавила немало ярких красок к ее и без того живому образу. Эдрик был впечатлен настолько, что, совершенно не заметив этого, сам основательно приложился к эхпоглитону, результатом чего стала невесть откуда пришедшая бодрая веселость и уверенность, что для него совершенно точно не все потеряно: вне зависимости от того, в чем там состоит суть отношений близнецов друг с другом, тот факт, что Даэне находилась в связи с неким драконообразным типом, означает, что она вполне способна быть и с кем-то другим — почему бы и не с ним, с Эдриком? Он заметил, что Эйдан смотрит на него в замешательстве, как бы сомневаясь, стоило ли ему откровенничать о делах своей сестры, и одарил пилота самой доброжелательной из всех улыбок, на которую был способен, убеждающей, что поведанная ему информация дальше него самого не пойдет.

Наконец, общими усилиями, изумрудный напиток был приговорен, но звездолетчики уже вошли во вкус и останавливаться на достигнутом не хотели. Порывшись в памяти, Эдрик вспомнил название еще одного «чудодейственного зелья», которое упоминал Вэдриен: зилестра.

— Пойдем отсюда, хочу, чтобы ты кое на что взглянул, — загадочным тоном промолвил Эйдан, и, прихватив с собой бутыль неведомой зилестры — глубокого янтарного цвета субстанции, лениво перекатывавшейся в прозрачном сосуде — они покинули бар.

Эдрик гадал, куда пилот может его вести, и немало удивился, когда, миновав сектор управления, они вошли в пределы научного. Удивление его только усилилось, когда Эйдан подошел к дверям, за которыми простирался планераций — сердце «Реки», как в плане своего расположения на пересечении центральных осей корабля, так и в более тонких, по мнению Эдрика, смыслах. «Что пилоту могло понадобиться в планерации?» — подумал он, и любопытство его удвоилось.

Двери отсека плавно раздвинулись, и в лицо им ударил густой, влажный, но живительно-свежий воздух планеты их назначения — такой, каким он, во всяком случае, был, согласно предыдущим исследованиям данного мира. Помимо чисто научной функции полигона для испытаний, проводимых учеными «Реки», планераций служил также эстетическим целям, будучи местом для отдыха и восполнения физических и эмоциональных сил, равно как и сугубо личным: приходя сюда по рабочим делам или же просто побыть в покое вдали от корабельной суеты, Эдрик не раз и не два замечал местные парочки, желающие уединиться под сенью раскидистых деревьев или за валунами, служившими мини-имитацией могучих гор мира, куда они держали путь.

На одну из таких парочек им повезло наткнуться и сейчас. Общая панорама ландшафта явно не была целью Эйдана. Он провел Эдрика мимо основного поля и углубился на территорию вспомогательных секций и индивидуальных проектов, которые располагались по периферии. Тут-то Эдрик и увидел их: Вэдриена и незнакомую брюнетку, принадлежавшую, судя по эмблеме, к сектору связи. Несмотря на всю свою бездумность и изрядный градус ветра в голове, Вэд имел успех — правда, кратковременный — у тех представительниц противоположного пола, которым по душе компанейские личности, способные уболтать любого, даже самого неразговорчивого человека. В смысле охоты до женского внимания Вэд был неутомим: он немедленно «закидывал удочку» в сторону любой приглянувшейся ему особы, а в случае отказа, нисколько не расстраиваясь и не смущаясь, переходил на «следующий вариант» — и так до достижения успеха. Впрочем, ни одна из его связей не длилась долго: серьезные девушки сразу давали ему от ворот поворот, менее серьезные могли встречаться с ним некоторое время, однако Вэдова зашкаливающая безбашенность в конце концов любую из них утомляла, и они в буквальном смысле слова сбегали. Он не унывал и с легким сердцем отправлялся покорять очередную высоту.

Результат такого покорения разворачивался сейчас прямо на глазах у Эдрика и Эйдана. Вэд и его новая зазноба уютно устроились на невысоком валуне на самом краю панорамы, полускрытые широкими листьями какого-то сочно-зеленого растения высотой с человеческий рост. Впрочем, тем, кто проходил по узенькой тропинке с внешней стороны, не заметить парочку было сложно. Вэд что-то оживленно шептал спутнице прямо в ухо, а она заливалась в ответ смущенным, но довольно громким смехом.

«Вот уж кого нам тут не хватало!» — с досадой подумал Эдрик. Он бы с радостью проскользнул мимо, но было поздно: не в меру внимательный Вэд их уже засёк — и тотчас вскочил, охотно оторвавшись от своего занятия и перегородив без того узкую тропку, так что Эдрику и его спутнику пришлось остановиться. Когда Вэд увидел, кто стоит рядом с наамааррцем, лицо его тотчас расплылось в ухмылке. Да что там — он с трудом сдерживал смех.

— Какого черта ты тут делаешь в неурочное время? — вот все, что вырвалось у Эдрика.

— Адресую тебе тот же вопрос, — Вэд скосил глаза на бутыль в руках Эйдана и прижал ладонь к лицу, явно чтобы не заржать. — О, я смотрю, ты четко следуешь мудрым советам своих товарищей. Так держать! — и он подмигнул обоим звездолетчикам сразу. — А мы тут с Мерави весело время проводим. Вы ведь знаете Мерави? Она из связистов.

— Шел бы ты отсюда! — яростным шепотом ответил другу Эдрик. — Научный полигон не место для игрищ. Если начальник узнает, чем ты тут занимаешься…

— Но ты ведь ему не скажешь? — весело парировал Вэдриен. — Ладно: уходим, уходим. Вижу, у вас тут дела поважнее наших. Честь и слава звездным пилотам, ведущим нас через бездны космоса! — он шутливо поклонился Эйдану, схватил спутницу за руку и потащил ее прочь, на прощание оттянув друга в сторону и, как бы невзначай, поинтересовавшись: — Эй, а до зилестры-то вы что пили?

Эдрик ответил — на что Вэд, обхватив голову уже двумя руками в порыве деланного отчаяния, проговорил, смеясь: — Ох как я хочу посмотреть на вас завтра с утра! — и исчез вместе с девицей. За поворотом дороги раздалось раскатистое ржание на два голоса.

— Твой товарищ? — спросил Эйдан. — Надо же, вы совсем разные.

— Да уж. Знаем друг друга чертову уйму циклов. Учились вместе. Вообще он добродушный малый, только малость не в себе… бывает.

Эйдан подвел Эдрика к одной из крайних секций в самой глубине корабельного сада и, передав ему так и не начатую бутыль, приложил инфоноситель к участку стены. Фрагмент стены выдвинулся вперед, и Эдрику открылось зрелище, от одного взгляда на которое он тут же позабыл и про Вэда с его подружкой, и про емкость в руках, и про туман в голове.

Это был живой макет ландшафта наподобие того, рядом с которым они стояли, только во много раз уменьшенный. Эйдан вытянул мини-планераций из стены и подвинул ближе к Эдрику, так чтобы тот мог рассмотреть его. Зеленый островок парил в воздухе, защищенный прозрачным силовым куполом, внутри которого, очевидно, был особый микроклимат, делавший возможной всю эту красоту. Эдрик вгляделся.

Макет являл собой один из типичных пейзажей мира их назначения. Холмистая местность, выстланная ярким зеленым ковром, с редкими деревьями, достаточно мощными, тянущимися ввысь к невидимому светилу. Ландшафт по всей длине пересекала полноводная река, сверкая в солнечных лучах радужными бликами. Внимание Эдрика привлекло дерево, стоящее прямо у обрыва над рекой. Оно было выше и мощнее остальных и казалось центром всей композиции, средоточием заложенной в ней силы. Его густая крона мерно колыхалась от легкого ветра, узловатые корни выпирали из земли, частично свешиваясь с обрыва, как если бы дерево собиралось прыгнуть прямо в воду. Эдрик не удержался и нагнул голову прямо к границе силового поля, чтобы лучше разглядеть детали. Системой это не возбранялось: экран охотно пропустил его лицо, и он ощутил в полной мере дыхание и жизнь микропланерация, созданного Эйданом. У этого аттракциона обнаружился интересный эффект: как только голова Эдрика оказалась внутри, пространство словно многократно раздвинулось — и вот он уже смотрел не в микромир, а парил над самой настоящей, полноразмерной, местностью. Проработанной, надо сказать, в мельчайших подробностях. Здесь все дышало жизнью, источая тонкие ароматы прогретой солнцем земли, зелени трав, коры деревьев, пронизанной светом воды. Кроны деревьев отражали блики солнца и блики реки, сияя на фоне неба — золотом на голубом. Эдрик всмотрелся еще внимательней и увидел пробивавшиеся сквозь траву чудесные цветы. Синие, белые, лиловые, тронутые желтизной, они поднимали к небу чашечки с нежными лепестками, что трепетали от малейшего дуновения. У Эдрика перехватило дыхание. Мгновение — и он забыл, где он и зачем он здесь. Ничего не существовало сейчас, кроме этого светлого мира, шаг за шагом втягивающего его в себя, растворяющего в солнечных бликах на реке, в золотых кронах, в тепле гостеприимной земли, в трепетных чашечках цветов… Он ощущал это всем своим существом, он сам стал этим — и не было чувства покойней и сладостней этого соединения.

— Я хотел подарить это Даэне, — раздался голос откуда-то с небес, — но боюсь, она возмутится. Она не любит подмен.

Эдрик вздрогнул и вынырнул из чарующего сна. Озираясь, он не мог поверить, что вокруг него истинная реальность, а место, где он только что побывал, не более чем иллюзия. Хотя почему иллюзия?

— Это… это… совершенно потрясающе, — с трудом вымолвил он. — Ты что, сделал его в одиночку? Как тебе удалось? Это место — да оно реальней, чем корабельный планераций! Реальнее, чем весь этот корабль… такое у меня чувство.

Эйдан улыбнулся, несколько смущенно.

— Я, конечно, не биодизайнер, но основы знаю. У нас с Даэне была хорошая подготовка на платформе. Когда я увидел большой планераций, мне захотелось самому поучаствовать в чем-то подобном. Это не возбраняется, напротив — только приветствуется. И я обратился к вашему главному начальнику. Он у вас странный тип, но дал мне добро на личный проект и предоставил необходимые мощности. С условием, что я не буду мешать работе ученых или отвлекать их от дел. Разбирался во всем сам: получалось не сразу и не всё, но мне понравилось решать эти задачи. Как будто и правда создаешь живой мир.

— Но это и есть живой мир! — выдохнул Эдрик. — Пусть маленький, но совершенно настоящий. У тебя получилось ничуть не хуже тех, кто работает над большим. И даже сильнее по воздействию. Как бы это сказать… Твой планераций… на нем особый отпечаток, личный. Я был готов остаться там. Это потрясающе! Мой тебе поклон как биоинформационщика, — Эдрик умолчал о том, что он успел весьма живо представить в этом мире не только себя, но и Даэне.

Эйдан явно был польщен.

— На самом деле я не во всем преуспел. Формирование рельефа, почва, вода, атмосфера — это было не так сложно, делал по образцам. С эффектом солнца пришлось похимичить: не хотелось помещать композицию под колпак, экспериментировал с полем. Растения: тут требовалось повозиться. Органическая жизнь куда прихотливей. Но мне понравилось. Выращивать из крупиц целое — это чувство мне было незнакомо. А когда дошел до деревьев… тут я совсем пропал. Вот что абсолютно незабываемо! Сложнейшая задача, но такой радости и гордости я не испытывал даже когда в детстве осваивал азы навигации. Я бы создал их еще больше, деревьев — целый лес — да мощности не рассчитаны на такое количество. Так вот, если ты заметил, там не хватает только одного: животного царства. И тут уже я пас один: подготовка не та, а время поджимает. Хотелось бы закончить проект до прибытия. Ты ведь биолог. Можешь подсобить мне с живностью? Много не нужно: насекомые, рыбы, пара птиц. Про птиц есть у меня задумка… Просто основные выкладки — дальше я сам разберусь. Если это, конечно, не помешает твоим собственным делам.

Эдрик окинул планераций Эйдана уже другим взглядом. Подсчитав, сколько примерно потребуется допмощностей и биошаблонов, он согласно кивнул.

— Почту за радость приобщиться к такому делу. На прежней работе у меня был похожий опыт: думаю, животных можно будет без проблем включить в созданную тобой систему. Как на мой взгляд, она безупречна и ничем не уступает естественной среде. Но нужно, конечно, снять и проанализировать все параметры. Время этим заняться у меня найдется: я пока не особо загружен.

— Прекрасно! Спасибо тебе! Я уж думал оставить все как есть, но совместная работа все же лучший вариант. Конечно, речь о настоящих животных не идет — таки это системы посложнее растений, а времени немного. Мне хотя бы годные прототипы…

— Ну почему ж, — задумчиво проговорил Эдрик, прикидывая в уме различные варианты. — Птичек, может, и не успеем, а вот насекомых почему бы нет. По мне так даже легче и быстрее, чем деревья. Нужные образцы у нас будут: мне регулярно попадаются на инвентаризации.

Идея причастности к проекту Эйдана все больше захватывала его. Эдрик посмотрел на зилестру, которую все еще держал в руках. Маленький планераций заставил его полностью забыть про «чудодейственное зелье», с коим, памятуя о любопытно-ироничном взгляде и фразочке, брошенной Вэдом, ему что-то расхотелось иметь дело. Он протянул бутыль обратно Эйдану.

— Вот, возьми лучше себе. Я делю каюту с Вэдом и еще одним другом — не хочу красоваться перед ними с этой штукой. Они поди уже перетирают между собой, в каком «хорошеньком» состоянии мы после нее находимся. Я так понял, у этого пойла сила убойная. Думаю, нам его сейчас пить не стоит, да и не хочется, если честно — после такой-то красоты. Давай приговорим его, скажем, после успешной посадки птиц на вершину того дерева.

— А что, хорошая мысль! — со смехом отозвался Эйдан, принимая емкость. Свет в большом планерации замигал и сделался чуть приглушенней, сигнализируя приближение условной корабельной ночи.

— Кажется, поздно уже. У нас вахта завтра, хорошо бы выспаться, — Эйдан задвинул островок обратно в стену. Мягкий свет, исходивший от ландшафта и освещавший его лицо, померк, и Эдрику сразу стало как-то пусто.

Они вместе добрели до главного коридора и распрощались на перекрестке, разделявшем их жилые сектора. Эдрик пообещал на следующий же день заняться подбором нужных биошаблонов по схеме, которую вышлет Эйдан. Пилот тепло улыбнулся ему, поднял руку в знак прощания и удалился — туда, где, должно быть, уже ждала его та, ради которой был затеян Эдриков «коварный план». Оглядываясь назад, Эдрик не мог не признать, что план этот был выполнен куда успешнее, чем он ожидал. Нет, он так и не сумел однозначно выяснить природу отношений близнецов, но ему удалось сблизиться с Эйданом, найти в нем более чем интересного собеседника и соэкспедианта — и стать свидетелем сотворенной красоты. Вступив в творческий союз с братом, Эдрик был уверен, что получит доступ и в пространство сестры, которая, несмотря на ее отсутствие на этой встрече, теперь интересовала его еще сильней.

Шагая по коридору к своей каюте, Эдрик осознавал все яснее, что вот теперь он точно попал, причем по самой полной программе. Что бы ни случилось дальше, он более не представлял свое будущее в этой экспедиции без Даэне и ее брата. В какой бы немыслимой связи эти двое ни состояли друг с другом, Эдрик был готов пойти за ними куда угодно и разделить эти отношения в любой из возможных ролей. Отныне круг его привязанностей на корабле замкнулся. Он остался там, на мягкой траве мира рукотворной гармонии, где зеленые деревья тянулись сильными ветвями к воображаемому небу, отливая золотом на голубом фоне его.