Тяжела слеза невыплаканная

                Маме и брату Сергею посвящается.
Теперь Катерина часто садилась к окну, смотрела на дорогу вдоль деревни, ждала, не мелькнёт ли свет фар – приедут сыновья.
  Мела метель. Сквозь свет уличных фонарей порывами летели снежные сполохи. Чем дольше она всматривалась в снежную даль, тем быстрее сменялись картины воспоминаний. Тропинка памяти петляла, вздымалась на взгорки, уводила в круговороты жизненных невзгод. Длинной была эта дорога… Летом она похоронила старшего сына Сергея. Тяжелым камнем упала на сердце эта потеря.
Вышла замуж в большую семью, через мостик речку перешла. Муж был на год моложе, красавец, любимец в семье. Огромные трёхэтажные хоромы обрамляли семь яблонь…Но посади несчастного в сад, и сад завянет. Трое первых детей умерли: Настенька шести лет -  от скарлатины, Сашенька и Люсенька дожили до двух лет. Видимо, тянули силы из детей пережитые матерью голодные годы революции и гражданской войны.  Много бессонных и слёзных ночей провела Катерина.  А потом Бог дал сына. Берегли его пуще глаза. А следом за Сергеем родились ещё семеро детей. Старшему сыну повиновались все младшие: пять сестёр и два брата называли его «братькой».  Сергей рос здоровым и сильным, хорошо учился в школе, овладел финским языком, был помощником отцу и матери во всех делах.
    А когда отец ушёл на финскую войну, сын стал главным мужчиной в доме. Будучи крепким подростком, в пятнадцать лет отправился на строительство оборонных объектов на подступах к городу Медвежьегорску. Возвращаясь домой, на дороге колхозники встретили отступающих бойцов Красной Армии. Заонежский полуостров был сдан оккупантам. Финны пришли по пятам возвращавшихся с оборонных работ колхозников. Захватчики создали рыболовецкую бригаду из молодых парней, в неё-то и был взят Сергей. Много унижений и страданий выпало на их долю.
После освобождения Заонежья в 1944 году Сергей был призван в армию, служил в   Заполярье.
  А в деревне жители обустраивали разрушенные финскими оккупантами дома. За три года оккупации заросло всё кругом крапивой и чертополохом. И Катерина, как и все женщины в деревне, приводила в порядок землю-кормилицу: копала лопатой грядки под брюкву: раздобыла немного семян. Ждала вестей от сына. Несколько семей уже получили похоронки. Неожиданно появился почтальон.
 - Тетя Катя, – письмо.
Сердце оборвалось: казенное. Пробежала глазами…. «Пропал без вести». Осела на землю: «Да что же это? Погиб? Жив? В плену?» Силы оставили мать. Слез не было. Одолела беспросветная, изнуряющая тоска. Криком кричала душа, а надо жить, работать, кормить шестерых голодных, разутых и раздетых детей… Потянулись мрачные дни и недели. И когда полетели на юг журавлиные стаи, почтальон принес синий скомканный треугольник, солдатское письмо, подписанное карандашом неровным, корявым, чужим почерком.  Трясущимися руками развернула: «Мама, я живой, в госпитале на станции Паша, в Ленинградской области.» Сердце колотит, в глазах темно, буквы прыгают: «Живой, живой, живой!» Прибежала в дом, всех обрадовала и решила ехать к сыну. Стала собираться в дорогу: нашла старые сапоги – отнесла сапожнику: «Подбей». Тот повертел в руках: «Что тут подобьешь?» Но не отказал, сделал, что мог.
     В оккупации удалось сохранить овцу с ягнятами. Ягнята подросли. Катерина решила забить овцу и часть продать в городе. Остальные куски выжарила и высушила в печке.  Все сложила в мешок, соорудив из него рюкзак, взвалила на плечи и с этой ношей без денег, с куском хлеба и вареными картофелинами пустилась в путь. Где на лошади, где пешком добиралась до железнодорожной станции, которая находилась за семьдесят километров. Часть мяса продала, выручила немного денег. Пассажирские поезда не ходили, машиниста товарного поезда упросила разрешить присесть на уголь, объяснив, куда едет. Долго отказывал. Рассчиталась куском сушеного мяса – взял. Где ехала, где шагала по шпалам, но добралась, нашла госпиталь. Разве остановишь ретивое, любящее материнское сердце?!
Попросила медсестру позвать сына. Рыдания задержала в горле: худой, бледный восемнадцатилетний мальчик спускался по лестнице на костылях навстречу матери. Удивлением и радостью светились его глаза: «Мама, здравствуй! Как ты добралась? С кем ребят дома оставила?» Ком стоял у неё в горле, слезы душили. Обняла, осторожно прижала к себе, боясь потревожить раненую ногу сына. Увидела уродливый шрам на щеке…
Долго ручейком лилась беседа матери и сына. Узнала, что ранен сын в ногу под Киркенесом и пулей задело лицо.  И только когда вернулся сын из Маньчжурии, куда был направлен после госпиталя, услышала историю, которой сын поделился с вернувшимися с войны друзьями.
  Шли тяжелые кровопролитные бои в Заполярье. Сергей служил в морской пехоте. Метр за метром пробивались бойцы через каменные и бетонные вражеские укрепления. В бою под Киркенесом он был тяжело ранен в ногу и пулей задело лицо. Боец оказался на вершине сопки, которую обстреливал снайпер «кукушка». Кровь заливала глаза, рот, нос, но как только боец пытался повернуться на бок, над головой свистели пули. Холодный порывистый ветер вдалбливал тело в леденящий мох. Силы таяли, надежды на спасение гасли. Всё, как в песне поётся:
Был я ранен, и капля за каплей
Кровь горячая стыла в снегу.
Наши близко, но силы иссякли,
И не страшен я больше врагу. (Сл. Французова
   Наши бойцы продвинулись вперед, а следом по месту сражения шла похоронная команда. Среди бойцов оказался земляк, с которым были в рыболовецкой бригаде в оккупации у финнов.
Сергей обреченно замерзал, но в какой-то момент показалось, что кто-то зовет. Лучик надежды промелькнул в его сознании. Собрав все силы, хотел крикнуть, но вместо крика лишь глухо промычал…  Перед глазами промелькнуло лицо Володи… И наступил мрак… Не слышал Сергей, как Володя, обрадованный неожиданной встречей с земляком, кричал бойцам похоронной команды о счастливой находке и вместе с ними доставил Сергея в госпиталь. И еще раз смерть отступила, когда раненых на баржах транспортировали в Мурманск. Вражеские самолеты бомбили баржу, хотя над ней развевался флаг Красного Креста. И здесь рядом оказалась землячка- медсестра: она часто подходила, меняла повязки, давала воду. Из Мурманска доставили в госпиталь на станцию Паша.
  Ранением война для него не закончилась, он продолжил воевать в Маньчжурии и вернулся домой только в 1946 году. Изучал географию родной страны, воюя с ее врагами.
Ждала Катерина возвращения сына, трудилась и верила, что вернётся
Война настигла солдата позднее: большие осколки были удалены, а маленькие остались и приблизились к артериям ног. Их не дало убрать больное сердце. Сына не стало в 60 лет.
      А для матери в воспоминаниях он живой. Не может мать смириться с потерей. Солнечными бликами вспыхивают воспоминания о нем. Вот он статный, молодой, красивый вернулся домой. Раздевшись до пояса, деревянным молотом вбивает сваи для строящейся в колхозе гидроэлектростанции. Став электриком, делает проводку в домах жителей деревни. Тревожно и радостно встречает мать молодую, русоволосую, голубоглазую невестку. Добрую, любящую, работящую жену привел сын в дом. Уехал трудиться Сегежский ЦБК, и его дом стал гостеприимным пристанищем младшим сёстрам и братьям. Приехал с женой и дочками в отпуск, идёт на покос, усталый и загорелый, купается в реке, под вечер садится на крыльцо, берёт гармонь, собирается вся семья, и до ночи льются песни про полуостров Рыбачий, про северные скалы, про медсестру Анюту…Не мог сын сидеть без дела: всё что-то мастерил, ремонтировал. Любил рыбалку. Смотрит мать на фотографию сына, гордится его боевыми и трудовыми наградами.
Вьюжит зима, снегом заметает тропинки, а материнская память возвращается и оживляет пережитое: боль и радость. Трудно принять матери уход из жизни сына раньше родителей. Всё  терзает своё сердце: не уберегла. Научила работать, а не научила отдыхать.